Девушка кивнула, с откровенным интересом рассматривая мужчину:
– Сейчас поставлю.
Она была уже в курсе, кто это такие. С завистью взглянула на женщину рядом с Вороновым. Инга улыбнулась, заметив ее взгляд. Девчонка явно была новенькой и прибывшая киногруппа пока еще являлась для нее «небожителями».
Троица направилась к лестнице, проигнорировав лифт. Они уже насиделись в самолете и автобусе. Ломидзе спросил:
– Инга, тут Сартакова все уши прожужжала, что ты обещала ей заваривать чаи из трав во время работы, чтоб организм почистить. Сказала, что ты ее от гастрита вылечила. Мы даже не знали, что ты травы знаешь. А нам заварить травы можешь?
Рязановская пожала плечами и согласилась:
– Почему нет? Вы скажите, что болит, чтоб я сборы делала. Будет тогда и польза и питье. В прошлые съемки никто эту тему не поднимал, кроме Ольги.
Воронов, спускавшийся по лестнице позади всех, вздохнул, сверху вниз глядя в женское лицо:
– Изжога замучила. Острое есть боюсь, жареное тоже и вообще…
Рязановская хмыкнула, обернувшись на повороте и покачав головой:
– Похоже, вся группа гастритами страдает. Ольга мне рекламу сделала. Почти все подходили и жаловались на изжогу. Тогда просите у Кузьмичева большие термосы. Штуки четыре сразу. Стану заваривать в них. Скажем термос для желудочников, а оставшиеся три – сосуды почистить, сердце подпитать, взбадривающий или успокоительный сбор заварить.
Георгий, резко жестикулируя, воскликнул, обернувшись на друга:
– Хорошая идея! Подлечимся заодно. Мне от отложения солей что-то и от боли в позвоночнике!
Инга кивнула и спросила:
– Не знаете, умеют актеры оружием пользоваться или нет?
Лестница закончилась и Воронов поравнялся с ней:
– Курков в военных фильмах снимался, должен уметь, а насчет Ильменева и остальных не знаю.
Женщина вздохнула, поворачивая в холл:
– Надеюсь, что мучиться мне не придется, обучая держать автомат…
Но пойти купаться с режиссером и оператором сразу редакторше не удалось. Едва троица вывернула из-за угла, как к Рязановской бросилась перепуганная Ольга Сартакова:
– Инга! Как хорошо, что ты сама вышла! Я уже искать хотела! Леха на ногу пару минут назад ящик с автоматами уронил. Вон сидит…
Реквизитор Леха действительно сидел на диванчике под пальмой в углу холла. Правая нога была уже без обуви и носка. Брючина закатана до колена. Пальцы оказались перемотаны какой-то серой тряпкой и на тряпке отчетливо проступило пятно крови. Его кроссовка в крови стояла рядом. Несколько человек толпилось вокруг, растерянно поглядывая на гримасничающего от боли парня и не зная, что делать. Остальные стояли у стойки администраторов, поглядывая на раненого оттуда. Кое-кто из тех, кто боялся крови, просто отвернулись.
Рязановская, не раздумывая, кинулась к реквизитору, на ходу потребовав:
– Оля, аптечку!
Воронов с Ломидзе, переглянувшись, шагнули следом за Рязановской. Не сговариваясь, оба решили посмотреть – что станет делать женщина. В такой ситуации они ее еще не видели.
Сартакова, вместе с помощницей Наташей, бросились к своим огромным полосатым сумкам с костюмами, сваленным в углу. Судорожно принялись вскрывать их одну за другой, что-то ворча про себя и свою память. Небрежно выкидывала на соседние сумки камуфлированные куртки и брюки.
Одна из администраторш высунулась из-за стойки, с интересом посмотрев на гомонящих киношников. Громко сообщила:
– Мы нашему доктору позвонили. Минут через пять подойдет.
Инга кивнула, мельком взглянув на женщину и приседая на корточки перед реквизитором:
– Дай гляну!
Леха махнул рукой, давая согласие. Сейчас ему хотелось лишь одного – избавиться от боли. А она была такой, что парень еле сдерживался, чтоб не заорать. Он даже говорить не мог, попросту боясь взвыть. Сжимал зубы так, что челюсти побелели.
Женщина размотала тряпку и режиссер чертыхнулся. Оператор вздохнул, потирая подбородок пятерней:
– Съемки еще и не начинали, а уже есть раненые.
Большой палец на ноге Лехи был рассечен вдоль и рассечен серьезно. Кровь продолжала течь, капая на выложенный гранитной плиткой пол. Подбежавшая Сартакова протянула аптечку, но Инга потребовала:
– Открой! Достань корвалол или валокордин. Ну, что там у тебя есть!
Реквизитор простонал:
– Да у меня с сердцем нормально…
Рязановская хмыкнула, окинув коротким взглядом крепкую фигуру парня:
– Не сомневаюсь.
Ольга протянула ей валокордин. Редакторша ловко вскрыла пузырек и вдруг капнула на рану несколько раз. Кровь свернулась прямо на глазах. Ломидзе удивился:
– Лихо!
Инга нашла глазами Сартакову и попросила:
– Оля, поднимись ко мне на четвертый этаж. Номер четыреста двенадцать. Дежурной скажешь – я просила. В тумбочке, в ящике, стоит баночка с широким горлом. В ней желто-зеленая мазь. Она медом пахнет, не ошибешься. Принеси.
Костюмершу словно ветром сдуло. Не смотря на крупные габариты, двигалась Ольга весьма шустро. Инга уже сама достала пузырек с перекисью и вату. Смыла кровь и вгляделась в рану. Воронов сразу спросил:
– Инга, сколько Алексей проковыляет, как думаешь? Может попросить продюсера найти другого реквизитора?
Рязановская заметила настороженный взгляд Лехи и покачала головой:
– Зачем, Александр Витальевич? Тут самое страшное – ноготь рассечен. Кость, похоже, цела. Ни синюшности, ни опухоли большой нет. Три-четыре дня поковыляет, а потом пройдет. Если конечно с моим лечением согласится.
Реквизитор закивал головой, словно китайский болванчик, забыв даже про боль:
– На все согласен! Только не отправляйте!
Женщина осмотрела окровавленную кроссовку реквизитора, заметив разодранный кожзаменитель на носу обуви. Китайская подделка все же смогла защитить ногу от более серьезной травмы. Инга подняла голову и посмотрела на Воронова:
– Александр Витальевич, нового реквизитора надо в курс дела вводить, а Алексей много сделал. Его помощники справятся. Сцены в ближайшие дни предстоят не самые батальные. Да и я помогу в случае чего.
Сквозь толпу прорвалась Ольга Сартакова, протягивая баночку с мазью Инге. Редакторша попросила:
– Приготовь кусок ваты и широкий бинт. – Взглянула на гримасничающего от боли парня: – Леш, вечером ко мне на перевязку.
Реквизитор кивнул, глядя, как его несчастный палец скрылся под салфеткой, густо намазанной мазью Инги.
Режиссер с оператором внимательно наблюдали за руками женщины. Оба отметили, что действует она без спешки. При этом не сделав ни одного лишнего движения.
Когда все же появилась врач из пансионата, Рязановская заканчивала перевязку. Ничуть не смутившись, сообщила:
– Мы справились своими силами. Спасибо, что пришли. Есть вопрос – нет ли у вас медицинской трости?
Докторша оказалась нормальной и не стала качать права и оспаривать познания Инги в медицине. Спокойно посмотрела на повязку, отметив профессионализм:
– Мне легче. Трость в прокате можете взять. Вон там, под лестницей. Точно знаю, что были.
Рязановская еще раз поблагодарила:
– Спасибо.
Докторша ушла. Инга снова нашла взглядом Сартакову:
– Оль, сходи возьми тросточку на недельку.
Ольга не стала спорить и направилась к лестнице. Редакторша посмотрела на Леху и спросила:
– Леш, у тебя шлепанцы есть?
Реквизитор молча кивнул, подтягивая свою сумку. Острая боль после мази Инги отступила, оставив легкую ломоту в пальце. Тревога из-за возможного отчисления из группы тоже улеглась и парень успокоился. Благодарно посмотрел на женщину, а она подмигнула в ответ, все понимая. Найти работу, когда киногруппы по большей части укомплектованы, а некоторые уже отправились к местам съемок, было довольно сложно. Для себя Леха решил, что обязательно найдет способ отблагодарить гримершу, как только перестанет хромать.
Рязановская, Воронов и Ломидзе наконец-то отправились на пляж, тихо переговариваясь о произошедшем. Говорил больше оператор. Режиссер отделывался короткими фразами, задумчиво поглядывая на женщину.
