– Найди мне ее! – сунул зверю под нос ночнушку.

Белый олень с ветвистыми рогами понюхал одежду и сорвался с места, он помчался в сторону моста, однако вместо того, чтобы вбежать на него, махнул мимо и скрылся в белой мгле.

Генри же устремился обратно во дворец, ворвался в залу и голос его страшным эхом отразился от стен.

– А ну, морды ушастые, вылезайте!

Перед ним сию секунду возникли все обитатели дворца. Лепреконы выстроились в длинную шеренгу, уши опустили, уставились себе в ноги.

– Как вы могли упустить ее?! – пол тем временем медленно покрывался ледяной коркой, коя приближалась к лепреконам. – За что я вам плачу, недомерки!

– Прости, хозяин, – вступил Горг. – Недоглядел, моя вина. Хочешь, морозь меня, а их не трогай.

– Если к полудню девчонки не будет здесь, я всю вашу деревню обращу в снежную пыль, – процедил сквозь острые зубы.

И его не стало.

– Ой, ёй, ёй! – запрыгала на месте Клара, – что же будет, что же будет!

– Тише, тише, мой сладкий эклерчик, – обнял ее Гурчик. – Все будет хорошо, – а самому тоже поплохело.

– Найдем ее, – произнес Горг. – Успеем. Далеко уйти все равно не могла.

– Это мы виноваты, – прошептала Клара. – Если бы не…

А Гурчик поспешил прикрыть ей рот.

– Да в курсе я про ваши безобразия, – отмахнулся смотритель. – Имел неудовольствие видеть. Ладно, пойду, оповещу наших, пусть глядят в оба.

Лепреконы всем скопом поспешили к запасному выходу.

Лиза же продолжала веселиться в «Бухлишкине». Надо же, какой развеселый народец, оказывается, эти лепреконы. А во дворце все такие угрюмые, видимо тому виной Его Грубейшество, застращал ирод слуг своих.

Раскрасневшаяся после танцев девушка вернулась за барную стойку, допила глинтвейн.

– Давно я так время не проводила, – посмотрела на своего «экс супруга», который тоже подустал.

– В чем лепрекон хорош, так это в выпивке и танце, еще подраться любим, но танцы все же предпочтительней.

– Я тоже люблю потанцевать. Раньше даже в студию народного танца ходила, – мечтательно вздохнула.

А Батрош неожиданно сорвался с места, подбежал к музыкантам, схватил одного за шиворот и поволок к стойке.

– Ну-ка, напой ему мотивчик, – поставил перед девушкой ничего не понимающего гитариста.

Кое-как Лиза напела мелодию для русской кадрили, под которую она, будучи подростком, танцевала почти каждый вечер после школы.

– Понял? – вышибала грозно зыркнул на музыканта.

Тот кивнул и побежал обратно к своим, пошептался с ними и заиграла до боли знакомая мелодия. На Лизу сразу нахлынули приятные воспоминания. Мама ни одного концерта не пропускала, всегда приходила с камерой и, что забавно, снимала только дочку, словно остальных и не существовало на сцене.

– Вперед, твой выход. Покажи нам свое мастерство, – Бартош учтиво указал на центр зала.

– Что? – вытаращилась на него. – Да не-е-е-ет, это ж когда было?

А остальные подхватили, начали хлопать в ладоши.

– Ну, ладно, – покраснела до кончиков ушей, – а платочек есть у кого? – оглядела народ.

– Держи, – одна лепреконша стащила с головы косынку и передала ей.

Лиза взяла платок, вышла в центр и начала усердно вспоминать все когда-то изученные фигуры. И кружилась она, и притопывала-прихлопывала, но не хватало партнера. Скоро к плясунье присоединились все! А Бартош занял место того самого партнера. И получилась самая настоящая русская кадриль, ибо лепреконы удивительно быстро усвоили все показанные Лизой фигуры.

Вдруг послышался громкий удар в дверь! Лепреконы застыли на своих местах, а по ногам потянуло холодом. Кабатчик тотчас нырнул под стойку, задвинул шторку, что прикрывала бутыли с водой, коей мелкий шарлатан иногда разбавлял пиво. Скоро до ушей донесся цокот. А лепреконы сразу засуетились, зашептались.

– Скотина рогатая… – донеслось до Лизы. – Прячемся….

Девушка покосилась на Бартоша, он тоже стоял ни жив, ни мертв, но спину держал прямо, грудь выпятил, дабы не показать испуга.

– Что за скотина рогатая? – прошептала чуть слышно.

– Слуга Его Злейшества.

И в дверном проеме показалась белая морда, затем рога, что чиркнули по косяку, оставив глубокие борозды.

– Так это ж олень, – неуверенно улыбнулась Лиза. – Видимо забрел погреться.

– Если бы… это сам ужас Снежной долины. Если правитель его засылает, быть беде.

– Да? – и сейчас же сглотнула, поняла, по чью душу явилось создание.

Олень же втянул носом воздух, и глаза его зажглись синим светом, а после зверь ринулся на девушку. Лиза еле успела забежать за стол.

– Фу! – крикнула, уворачиваясь от ветвистых рогов. – Фу, говорю!

А тот возьми и запрыгни на стол, а Лиза нырни под стол, после под второй, третий, так и добралась до выхода. Выбежала на улицу, но куда дальше-то? Да и сообразить не успела, как олень выскочил следом. Девушка понеслась прочь, однако зверь настиг на дороге.

– Что же это такое… куда ни плюнь, везде враги, – принялась кусать губы. – Славный олень, – кое-как улыбнулась. – Ты же не людоед?

Животное в свою очередь приняло позу весьма пугающую, голову склонил, рога выставил.

– Ах ты, скотина рогатая, – сжала руки в кулаки.

Неожиданно в бок оленя прилетел стул. Лиза посмотрела в сторону кабака, а там, у калитки стоял Бартош и уже приготовился снова запустить в зверя мебелью, как случилось что-то странное. Температура резко опустилась, отчего все вмиг начало покрываться ледяной коркой. Лепреконы, что вышли вместе с вышибалой замерзли первыми, за ними и Бартош обледенел.

– Нет, – слетело с губ девушки.

И подул ветер, закружил снег, из коего вскоре показалась фигура. Лиза так и стояла не в силах пошевелиться, ее-то мороз обошел стороной, но ни ноги, ни руки все равно не слушались.

– Ебенчик-бубенчик… – уставилась на чудо-юдо, что вышло ей навстречу.

Тело его было все изо льда, глаза сияли сине-голубым, куда ногой ступал, там тут же наледь появлялась. Когда приблизилось существо, Лиза рассмотрела в нем мужчину с идеальным телосложением.

– Нашлась, – произнес жутким голосом и ухмыльнулся, сверкнув острыми зубами, от вида которых Лиза икнула.

Но что ужаснее, в ухмылке наглой узнала пленителя своего.

– Генри? – вгляделась в сияющие глаза.

А он подошел совсем близко, схватил ее за горло, и кожу зажгло от холода.

– Ах ты, гадюка… Сбежать вздумала!

Но тут Лизе стало обидно до слез.

– Отвали от меня, отморозок! – взвизгнула и толкнула негодяя в грудь.

И такая злость накатила, Лиза даже не обратила внимания, что буквально вскипела, а температура воздуха пошла, расти, освободив из ледяного плена всех, кого этот нелюдь заморозил. Даже с ближайших крыш снег начал сходить и таять, а под ногами Лизы все растаяло до самой земли. Генри, глядя на происходящее, растерялся, но быстро собрался с мыслями и снова напустил холод. Так они и мерялись силой, то замораживая все вокруг, то размораживая. Лепреконы несчастные и шагу сделать не успевали. Но в какой-то момент Лиза рассвирепела настолько, что обдала жаром правителя Снежной долины, чем заставила его вернуть себе человеческий облик.

– Так, все… хватит, – процедил сквозь зубы Генри, после чего махнул рукой и ледяной волной сбил бедняжку с ног, Лиза отлетела метра на четыре и приземлилась в сугроб. Сугроб этот обледенел, обратившись клеткой. Но чтобы чертовка не успела воспользоваться пробудившейся силой, Генри раскрутил снежный ком с пленницей внутри. В таком виде и отправил обратно во дворец.

Когда ком приземлился на твердую поверхность, сразу растаял, а Лиза распласталась по центру площадки перед дворцом. Наверно, космонавты так же себя чувствуют на самых первых тренировках в центрифуге. Ее вестибулярный аппарат выносливостью никогда не отличался, из-за чего Лиза всегда обходила стороной карусели, а тут на тебе. Перед глазами творилась редкостная свистопляска. Не было сил не то, что подняться, даже дышалось через раз.