Господин адвокат глубоко вздохнул, кивнул на табурет:

  - Присаживайтесь и постарайтесь успокоиться, криком да гневом мы ничего не добьёмся.

  - Я не был у Наины Дмитриевны, - пробурчал Аркадий Максимович, неохотно опускаясь на жёсткий табурет, занозистый даже на вид.

  - И где же Вы были?

  Господин Разумихин вскинул подбородок, опять очами сверкнул:

  - А это Вас не касается!

  Вот тут-то Виктор Иванович и подумал о том, что силовые методы дознания подчас очень даже недурственны. Николай Васильевич, когда Анну похитили, не церемонился с задержанным поляком и, видит бог, правильно делал! Иные хорошего обращения и не понимают.

  - Аркадий Максимович, - в голосе господина адвоката прорезалась сталь, - я спрашиваю отнюдь не из пустого любопытства...

  Господин Разумихин опять вскочил, злосчастный табурет не выдержал такого безобразного отношения к своему более чем почтенному возрасту и с грохотом рухнул, одна ножка отлетела и ударилась в стену.

  - Виктор Иванович, - прерывающимся от волнения голосом выпалил Аркадий Максимович, - я сказал, что провёл ночь с дамой, а дальнейшие расспросы считаю не только неуместными, но даже оскорбительными по отношению к данной особе!

  "А может, его из колыбели роняли? - господин Миронов машинально пощипывал бородку, что являлось признаком тщательно подавляемого раздражения. - Раз десять, не менее. У Гриши, несмотря на его юный возраст разумения и то больше, чем у сего господина".

  Адвокат предпринял ещё одну попытку достучаться до своего подзащитного, во имя справедливости и исполнения обещания, неосторожно данного Наине Дмитриевне.

  - Аркадий Максимович, уверяю Вас, что даме, которую Вы не хотите называть, никакого беспокойство причинено не будет...

  - Ха! - фыркнул господин Разумихин, непреклонно скрещивая руки на груди и отворачиваясь.

  - Она должна всего лишь подтвердить Ваши слова, - Виктор Иванович и сам удивлялся неиссякаемому источнику своего терпения, не иначе, Аннушка с Петенькой своими многочисленными фортебрасами закалили, - поймите, пока Ваши слова всего лишь ветер, а обвинение против Вас выдвинуто весьма серьёзное.

  - Если она сама не придёт к следователю и ничего не захочет рассказать, я тоже буду молчать, - отчеканил Аркадий Максимович.

  Господин Миронов глубоко вздохнул, коротко поклонился и вышел из камеры, дабы не обагрять своих рук кровью. Последнее дело калечить своего подзащитного, хоть он и напрашивается на хорошую взбучку.

  Покинув душную, несмотря на то, что относилась к категории дворянских, а потому выгодно отличавшуюся от других размерами и какой-никакой меблировкой камеру, в коей вместо грубо сколоченных нар была узкая кровать с тощим тюфяком, жидкой подушкой и жёстким солдатским одеялом, а также стоял неуклюжий стол и колченогий табурет, теперь уже на трёх ножках, Виктор Иванович направился на место преступления. Мешать проведению следствия господин адвокат никоим образом не собирался, просто ему очень хотелось пообщаться с благоразумным человеком, Штольманом, разумеется, дабы не разувериться в мудрости молодых мужчин. Но в гостинице адвокату сообщили, что Яков Платонович был да отбыл, а куда и зачем, то неведомо, пришлось Виктору Ивановичу, весьма недовольному пустыми хлопотами, вернуться домой.

  Настроение Якова Платоновича тоже оставляло желать лучшего. На месте преступления, небольшом комфортабельном номере в известной в городе гостинице, следов не было никаких. Номер блистал чистотой и порядком и был полностью готов к приёму жильцов.

  - Это что такое? - прошипел Штрольман, окинув молниеносным взором царящее вокруг благолепие и переводя ледяной взор на румяную пышечку в платье горничной.

  Девица смутилась, затеребила передник.

  - Так как же, барин, хозяин сказал, сыскные ушли, можно прибирать...

  - Хозяин сказал?!

  Голос Якова Платоновича смело можно было разливать в стеклянные флаконы как смертельное снадобье, способное изничтожить всё живое в десятках вёрст окрест. Горничная окончательно утратила румянец щёк, покрылась испариной и размашисто перекрестилась:

  - Вот Вам крест, барин, хозяин сказал. А я не виновата, мне что сказали, то я и сделала, вот Вам крест!

  Девица ещё раз перекрестилась, гадая, успеет ли дочитать отходную молитву или её вот прямо сейчас зашибёт этот страшный господин со стальными воистину змеиными очами. Штольман поджал губы, стиснул трость так, что даже дерево затрещало и приказал коротко:

  - Веди к хозяину.

  От облегчения, что, кажется, пронесло тучу мороком, девушка едва не обмочилась, так заспешила, что аж в ногах запуталась, чуть по лестнице головой вниз не полетела:

  - Сюда, барин, сюда, пожалуйте.

  Хозяин гостиницы, господин Рижский, лечил потрясение старым проверенным способом: коньяком. При виде нежданного посетителя, дерзнувшего вторгнуться в кабинет, рыжеватые брови Ильи Ивановича вопросительно приподнялись, но тем господин Рижский и ограничился, спросил хладнокровно:

  - Чем обязан?

  - Штольман Яков Платонович...

  - Вот как? - Илья Иванович отставил рюмку, вежливо улыбнулся. - Вы, случайно, не родственником будете нашему почтенному доктору, Штольману Михаилу Платоновичу?

  - Это мой брат, - Яков Платонович вознамерился продолжить разговор о том безобразии, что учинили в номере, но у господина Рижского явно были свои планы.

  Хозяин гостиницы всплеснул руками, широко улыбнулся и застрекотал так, что вставить хоть слово в бурный поток его речи было чрезвычайно затруднительно: