- Да, был...
Штольман прикусил губу, дабы не поинтересоваться именем той дамы, коя, скорее всего, и служила яблоком раздора двух мужчин. В конце концов, барышня не виновата, что её угораздило в такой романтический переплёт угодить. Да и соперница вполне может оказаться за бортом, искренняя всепрощающая любовь часто одолевает тёмные страсти. Яков невольно покосился на супругу. Ревновала ли она его? Да, и сильно. Как тогда вспыхнула вся и из коляски выскочила, когда они от вдовы городского головы ехали, а ведь он тогда даже и не думал о Нежинской, иными помыслами голова была занята. Что же касается сердца, то имей Анна Викторовна возможность заглянуть в оное, не было бы у неё повода для сомнений и ревности, потому как себя бы там увидела. Яков Платонович головой качнул, поняв, что мысли от дел служебных ускользнули весьма далеко, благо Виктор Иванович беседу продолжил, пытаясь мягко и весьма деликатно узнать у Наины Дмитриевны при каких обстоятельствах познакомились господа Костолецкий и Разумихин. Барышня краснела, бледнела, в лоскутки порвала несчастный платочек, но так ничего путного сказать и не смогла. Какой вывод из этого следует? Правильно, познакомились господа у дамы, к коей оба испытывали интерес, в связи с чем и ссорились непрестанно. То-то во время того памятного столкновения упоминалась особа, бросившая Разумихина ради Костолецкого. Значит, нужно узнать эту famme fatale и обстоятельно с ней побеседовать, дабы узнать то, о чём милейшая Наина Дмитриевна умалчивает из скромности либо же по неведению.
Аннушка, внимательно прислушивающаяся к разговору, пришла к схожему с выводом Якова Платоновича заключению, ото всей души пожалев несчастную Наину Дмитриевну. Шутка ли, любимого мужчину в убийстве обвиняют, страх-то какой, не дай бог никому подобного пережить! Анна вспомнила, как Штольмана обвиняли в убийстве князя Разумовского, как преследовали, травили, словно дикого зверя, вынуждая скрываться, спасая не только доброе имя, но самою жизнь. Смертельная тоска закралась в сердце, на глаза помимо воли навернулись слёзы. Яков словно уловив тревогу жены, обнял её, прижал к себе, поцеловал в пушистую макушку, успокаивая, согревая и оберегая. Анна прикрыла глаза, позволяя теплу и покою окончательно развеять демонов прошлого, прогнать холод из сердца, успокоить душу.
- Кхм-кхм, - тётка Катерина, кою сентиментальной даже самый большой романтик нипочём не назвал бы, выразительно появилась пред лицом Анны Викторовны, уперев руки в бока и даже ножкой притопывая, - мне, конечно, всё равно, можно и не делать ничего, барышня поревёт да забудет, в крайнем случае, одна на всю жизнь останется, наплевать.
- Иду, - вздохнула Аннушка, неохотно отстраняясь и коротко шепнув вопросительно приподнявшему бровь Якову:
- Попробую вызвать дух господина Костолецкого.
Уход Анны Викторовны послужил словно бы сигналом для всех остальных. Яков Платонович с немного успокоившейся Наиной Дмитриевной направились в полицейское управление, в надежде пообщаться с арестованным. Виктор Иванович виновато поцеловал жену, прошептал: "Ну, ты же понимаешь, Маша" и тоже вышел. Сердитая чрезвычайно Мария Тимофеевна позвала внучат и отправилась с ними на прогулку, досадуя на то, что служба никак не желает оставлять в покое не только зятя, но ещё и мужа. Ещё и Анна, душа неугомонная, никак не желает вести себя сообразно своему положению. Нет, что бы там не говорили, это новаторы да просветители, а в прежние времена гораздо спокойнее жилось. И дамы не бегали по закоулкам сомнительным с городовыми, а чинно дома сидели и детей растили, вот!
Анна недовольство маменьки хоть и приметила, да обращать внимания на него не стала. Право слово, ну нельзя же требовать от современной дамы, чтобы она и носу из родного дома не высовывала, в конце-то концов, двадцатый век уж наступил! В Европе, вон, вообще дамы в штанах начинают щеголять и пахитоски курить.
- Ты тоже попробуй, - Иван Афанасьевич оценивающе прищурил один глаз, - весьма эффектно будешь смотреться.
- Угу, только хоронить будут в гробу закрытом, потому как маменька твоя тебя непременно прахом развеет, - хмыкнула Катерина, вольготно раскидываясь на кровати и с наслаждением потягиваясь.
Бабушка страдальчески поморщилась, в очередной раз напоминая себе, что коли уж при жизни не могла на непутёвую бунтарку воздействовать, после смерти сие и вовсе немыслимо и дабы не огорчать себя, вопросила:
- Кого, Аннушка, вызывать намерена?
- Олега Дмитриевича Костолецкого, - Анна прикрыла глаза, настраиваясь на общение с духом убитого.
Призрачные родственники по сторонам заозирались, но покойный Олег Дмитриевич явно не спешил явиться пред светлые очи Анны Викторовны. Вместо него появился высокий и стройный черноглазый офицер в гусарском мундире, на груди украшенном алой розой.
- Прошу прощения, сударыня, что дерзнул явиться без зова, но обстоятельства таковы... - офицер заметил Катерину и замер, часто изумлённо моргая, - Катя?!
Катерина вздрогнула, отпрянула, словно в неё кипятком плеснули, выдохнула трясущимися губами:
- Алёша...
Катерина всегда отличалась норовистостью, словно горячая лошадь, никогда не знавшая узды. Барышня с трудом и то только во имя родителей, коих всё-таки любила, втискивала себя в рамки приличий, но острый язычок, равно как и пылкое сердце, жили своей жизнью, не признавая никаких законов, кроме чести и совести. Стоит ли удивляться тому, что влюбилась Катерина так же, как и жила, не слушая советов, не ища выгоды, повинуясь лишь своему сердцу. Избранником своевольной девицы стал молодой офицер, прибывший в их края для восстановления здоровья после ранения. Всем Алексей Михайлович был и хорош, и пригож, только вот беда, имелась у него молодая супруга да сынишка махонький, недавно совсем на свет появившийся и тем самым чуть мать родную в сыру землю не вогнавший. Молодой офицер женился по воле родительской, особенно нежных чувств к жене не питал, равно как и она к нему, но узы брака священны и нерушимы. Катерина встретила Алексея Михайловича на званом вечере и влюбилась страстно, впрочем, молодой офицер общества эмансипированной барышни тоже не чурался. Интересно ему с ней было, в душе пробуждались порывы юности, не прибитые годами службы и скукой супружества. К чести молодого мужчины стоит сказать, что соблазнить девицу он не пытался, даже голову кружить намерения не имел, прекрасно понимая, что сия роза расцвела не для него, он сам человек женатый, а потому для амуров с их убийственными стрелами недоступный. Приняв, пусть и не без усилия, подобное решение, Алексей Михайлович неизменно держался с Катериной как старший друг, на большее не претендуя и честно стараясь девицу не ревновать, впрочем, для ревности барышня поводов ни малейших не давала, её острый язычок только избранные могли выдержать. Катерина и раньше-то не была ласкова к кавалерам, а после встречи с молодым офицером и вовсе посуровела, чисто гюрза азиатская стала, один особливо ранимый молодец после беседы с ней едва в петлю не полез. Долго ходить вокруг да около не было в характере барышни, а потому, определившись с собственными чувствами, Катерина прямо заявила Алексею, что любит его, но прекрасно понимает, что человек он женатый, вдобавок ко всему сынишка у него недавно народился, а потому на честные отношения не претендует, согласна и на роль полюбовницы. Офицер от подобных откровений из уст молодой барышни опешил, не враз нашёлся, что, а главное, как сказать, потому и ответ произнёс в тоне нравоучительном и даже морализаторском. Хотел-то как лучше, объяснить, что не гораздо девице молодой жизнь ломать, что будет в её судьбе достойный мужчина, коего она всенепременно полюбит и пойдёт под венец, да Катерина-то не доводов с наставлениями услышать хотела. Поучений бесполезных ей и дома хватало, не для того она собственную гордость со стыдливостью попирала, чтобы такую вот отповедь услышать. Барышня вспылила, расхохоталась в лицо Алексею Михайловичу предерзко, дабы слёзы наворачивающиеся скрыть и выпалила, что всё сказанное - лишь злой розыгрыш, не более и вообще, она скоро замуж выходит. Алексей, коему тоже несладко было, потому как разум с сердцем каждый миг бились насмерть, тоже вспылил, пожелал барышне счастливой семейной жизни, на каблуках крутенько повернулся и ушёл, даже не оглянувшись. После ссоры оставаться в одном городе влюблённым стало совершенно невозможно, а потому Алексей Михайлович подал прошение о возвращении в полк. Перед отъездом офицер пришёл к Катерине проститься, та, обозлённая до невозможности воцарившейся в доме из-за подготовки к постылой свадьбе суматохой, приняла его холодно, а в конце краткой беседы и вовсе заявила, чтобы более Алексей Михайлович её никогда ни живым, ни мёртвым не беспокоил. Мол, сам от неё отказался, так нечего более и лезть. Офицер каблуками щёлкнул, повернулся так, что на полу аж борозды от шпор остались и ушёл, дабы более никогда не возвращаться. За день до собственной свадьбы Катерина узнала, что Алексей погиб, добровольно вызвавшись в опасную разведку, обернувшуюся столкновением с черкесами. Известие о гибели возлюбленного барышня выслушала с каменным лицом, не проронив не слезинки, под венец пошла твёрдым шагом, только вот супруг молодой после первой же брачной ночи сбежал, заявив, что с ведьмой только чёрт ужиться может. Жена Алексея Михайловича, рыдавшая на похоронах мужа так, что даже водой отливать пришлось, повторно вышла замуж сразу же по истечении срока траура, а Катерина, так более никогда и не плакавшая, словно окаменевшая изнутри, до конца своих дней ни на одного мужчину более ласково не смотрела, заявив родственникам, что раз её любимый мужчина погиб, значит, она вдова и намерена таковой и остаться.
