Один из гномов Хорошагоры осторожно выглядывал из-за угла.
– Они установили целых три отпечатных машины, – сообщил он. – Понимаешь? И выпустили листок всего за полчаса!
– Да, зато на одной странице. С придуманными кем-то новостями.
– Что? Даже про кобру придумали?
– Готов поспорить на тысячу долларов, – сказал Вильям, но потом вспомнил подпись мелким шрифтом, гласящую, что кобра уродилась в Ланкре. – Готов поспорить на сто долларов, – изменил ставку он.
– И это еще не самое плохое, – продолжал гном. – Ты заходи, заходи.
В сарае, поскрипывая, работала отпечатная машина, но почти все гномы бездельничали.
– Показать заголовки? – спросила Сахарисса, как только он вошел.
– Да, давай, – кивнул Вильям и сел за свой заваленный бумагами стол.
– «Граверы предложили гномам тысячу долларов за отпечатную машину».
– О нет…
– «Иконографиста-вампира и трудолюбивую писательницу соблазняли зарплатой в 500 долларов».
– Что, правда?
– «Гномов вздрюкнули бумагой».
– Что?!
– Точное цитирование господина Хорошагоры, – пояснила Сахарисса. – Не знаю точно, что это значит, но, насколько мне известно, бумаги осталось только на один номер.
– А если нам понадобится больше, цена будет в пять раз выше прежней, – добавил подошедший Хорошагора. – Всю бумагу скупают граверы. Король говорит, спрос рождает предложение.
– Король? – Вильям наморщил лоб. – Ты имеешь в виду господина Короля?
– Да, Короля Золотой Реки, – сказал гном. – И мы способны заплатить такую цену, но если эти, с другой стороны улицы, продолжат продавать свою дрянь по два пенса, мы будем работать практически бесплатно.
– Отто предупредил человека из Гильдии, что если увидит его здесь еще раз, то развяжется, – сообщила Сахарисса. – Отто очень разозлился. Этот тип пытался выведать, как он делает готовые для отпечати иконографии.
– Ну и что вы решили?
– Я остаюсь. Я им не доверяю, особенно когда они ведут себя так коварно. Лично мне они кажутся… людьми очень низкого происхождения, – поморщилась Сахарисса. – Но что нам делать?
Уставившись на стол, Вильям принялся грызть ногти. Его нога случайно наткнулась на сундук с деньгами. Раздался успокаивающе глухой звяк.
– Думаю, мы можем немного снизить тираж, – предложил Хорошагора.
– Да, но потом люди совсем перестанут покупать наш листок, – возразила Сахарисса. – А они должны покупать именно его, потому что там отпечатаны настоящие новости.
– Должен признать, новости в «Инфо» выглядят более интересными, – заметил Хорошагора.
– Это потому, что в них нет ни капельки правды! – резко произнесла Сахарисса. – Честно говоря, я согласна работать за доллар в день, а Отто сказал, что будет работать и за полдоллара, если мы позволим ему жить в подвале.
Вильям все еще смотрел в пустоту.
– Что у нас есть, чего нет у Гильдии? Ну, кроме правды, разумеется? – рассеянно спросил он. – Мы можем отпечатывать быстрее?
– На одной машине против их трех? Нет, – хмыкнул Хорошагора. – Но готов поспорить, мы можем быстрее набирать текст.
– А это значит…
– Это значит, что мы сможем раньше начинать продажи.
– Понял. Да, это может помочь. Сахарисса, ты, случайно, не знаешь людей, которым нужна работа?
– Случайно? Ты что, письма не читаешь?
– Читаю, но нечасто…
– Да многим людям нужна работа! Мы же в Анк-Морпорке!
– Хорошо, выбери три письма, в которых поменьше ошибок, и пошли Рокки нанять их авторов.
– Один из них – Господин Скрюч, – предупредила Сахарисса. – Он хочет работать больше. Жалуется, что слишком мало интересных людей умирает. Он вообще посещает эти собрания только для собственного удовольствия, но аккуратно записывает все, слово в слово…
– А с грамотностью у него как?
– Думаю, что хорошо. По нему видно. Но у нас же совсем нет свободного места…
– Завтра утром начнем отпечатывать четыре полосы. И не смотрите на меня так. У меня есть материал о Витинари, и у нас осталось двенадцать часов, чтобы найти бумагу.
– Я уже говорил, Король взвинтил цены на бумагу до самых небес, – сказал Хорошагора.
– Этот вопрос мы не обойдем своим вниманием, – кивнул Вильям.
– Я имел в виду…
– Да, я понимаю. Сейчас мне нужно кое-что написать, а потом мы нанесем ему визит. Кстати, отправьте кого-нибудь на семафорную башню, хорошо? Хочу послать сообщение королю Ланкра. Кажется, я с ним встречался однажды.
– Семафор стоит денег. Больших денег.
– Неважно. Думаю, деньги мы найдем. – Вильям наклонился к лазу в подвал. – Отто?
Вампир высунулся до пояса. В руке он держал разобранный иконограф.
– Чем йа помогайт?
– Может, ты еще что-нибудь придумаешь? Ну, чтобы продавать побольше листков?
– Чего еще желайт герр мастер? Картинки прыгайт со страниц? Картинки разговаривайт? Картинки провожайт тебя взглядом?
– Зачем же сразу обижаться? – упрекнул Вильям. – Я ведь не прошу тебя сделать картинки цветными…
– Цветными? – переспросил вампир. – Всего-навсего? Простее простого. Когда требовайтся?
– Это невозможно, – твердо заявил Хорошагора.
– Ты так думайт? Где-то рядом кто-то делайт цветное стекло?
– Я знаю одного гнома, который владеет фабрикой цветного стекла на Федрской улице, – сказал Хорошагора. – Там выпускают стекло сотен оттенков, но…
– Мне образцы, унд срочно. И образцы красок тоже. Йа понадеюсь, вы находийт цветные краски?
– Это не трудно, – пожал плечами гном. – Но понадобятся сотни красок самых разных оттенков…
– Не ист так. Йа составляйт необходимый список. Натюрлих йа не обещайт качества «Коренной и-Рукисила». Это ведь ист первый раз. Йа не давайт едва уловимую игру света на осенний листва. Но тона йа насыщайт гарантированно. Этого хватайт?
– Более чем.
– Данке.
Вильям встал.
– Ну а теперь, – сказал он, – пора повидаться с Королем Золотой Реки.
– Никогда не понимала, – сказала Сахарисса, – почему его так называют. Здесь ведь нет никакой Золотой реки.
– Господа.
Законник ждал их в зале пустого дома. Когда Новая Контора вошла, он встал, сжимая в руках свой портфель. Выглядел зомби так, словно пребывал в необычайно скверном расположении духа.
– Где вы были?
– Решили перекусить, господин Кривс. Утром ты не появился, а господин Тюльпан проголодался.
– Я же просил вести себя сдержанно.
– Господин Тюльпан не умеет вести себя сдержанно. Кроме того, в результате все прошло гладко. Правда, нас едва не убили, потому что ты кое-что забыл нам сообщить, и это дорого вам обойдется, но, эй, кого интересуют наши трудности! Итак, в чем проблема?
Господин Кривс смерил парочку испепеляющим взглядом.
– Мое время стоит очень дорого, господин Кноп, поэтому я не буду тратить его попусту. Что вы сделали с собакой?
– А нам, ять, кто-нибудь сказал о собаке? – ощерился господин Тюльпан.
В отличие от своего партнера господин Кноп уже понял, что тон разговора выбран неверно.
– Ага, значит, вы все-таки видели собаку, – констатировал господин Кривс. – И где она?
– Ушла. Сбежала. Покусала нам ноги и сбежала, ять.
Господин Кривс вздохнул. Словно пахнуло ветром из древней гробницы.
– Я же говорил, что в Страже служит вервольф.
– Да? И что с того? – пожал плечами господин Кноп.
– Вервольфы умеют говорить на собачьем.
– Что? Ты хочешь сказать, люди поверят какой-то там псине?
– К сожалению, да, – кивнул господин Кривс. – Собака обладает личностью. А личность многое значит. Кроме того, существуют судебные прецеденты. За всю историю этого города, господа, мы в разное время привлекали как свидетелей семь свиней, семейство крыс, четырех лошадей, одну блоху и рой пчел. В прошлом году в судебном разбирательстве убийства с отягчающими обстоятельствами участвовал попугай. На стороне обвинения. Мне даже пришлось включить его в программу защиты свидетелей. Насколько я знаю, сейчас он притворяется волнистым попугайчиком в одной очень далекой стране. – Господин Кривс покачал головой. – Увы, показания животных признаются судами общей юрисдикции. Можно сколько угодно выражать свой протест, но самое главное, господин Кноп, заключается в том, что командор Ваймс построит на этих показаниях свое обвинение. Он начнет допрашивать… людей. Он уже подозревает, что это дело плохо пахнет, но пока вынужден опираться на имеющиеся улики и показания свидетелей. Однако если он найдет пса, все раскроется.
