– Кто эта девушка? – вдруг спросила Данта, пока братья и сестры Ивана о чем-то оживленно беседовали и громко смеялись.

– Что? – быстро переспросил он, повернувшись к Данте.

– Я просто спросила, кто эта девушка? – чувствуя вину за свое любопытство, переспросила Данта, и уже больше не смела поднять глаз.

Иван снова посмотрел на озеро.

– Она? – уточнил он, но увидел, что там уже никого не было.

Иван забегал глазами, растерянно ища беглянку. Никого не найдя, он повернулся к Данте. Она была так невинна и прекрасна, что наваждение отступило в тот же миг. Он желал просто любоваться ее юностью, ее красотою, находя в ней каждый раз что-то еще более прекрасное.

глава VI

В это время в соседнее поместье прибыл экипаж. Из него вышла грациозная дама в траурном платье. Она осмотрела свой дом, улыбнулась и уверенно прошла к парадной двери, у которой ее приветствовал дворецкий.

В гостиной, еще на половину обставленной новой мебелью, суетились горничные. Одни снимали чехлы с многочисленных диванов, другие расставляли их. Молодые служанки натирали полы, стены, камины до блеска. В залу внесли картину с изображенной на ней обнаженной женщиной.

– Она прекрасна! – произнесла только что прибывшая хозяйка дома. Она еще не успела снять перчатки и шляпку, и уже давала некоторые распоряжения, прежде чем отправиться отдыхать.

– Где прикажите ее повесить?– спросила служанка.

Виктория повернулась и подняла с лица вуаль.

– В мою спальню!

– Гости съезжаются, – доложил дворецкий, – Управляющий размещает их в гостевом доме. К вечернему торжеству все готово!

– Прекрасно! Позже я поприветствую всех.

Ей было тридцать три, но красоты, стати, гордости было столько, будто ее копили веками. Обладательница открытых карих глаз, которые она хитро и в то же время кокетливо прищуривала, свела с ума не одного мужчину, прежде чем старый герцог дал ей свою фамилию и титул. Едва покинув французский пансион, Виктория была сосватана высокопоставленному герцогу, Люку Бопре. В какие-то моменты ей приходилось нелегко среди французского двора, но всего за несколько лет, Виктории удалось стать одной из самых влиятельных дам общества. Такая школа сделала ее сильной и властной. Когда старый герцог неожиданно скончался, в его смерти было много загадок. Общество осуждало Викторию и ее неожиданно появившегося друга, который не отходил от нее ни на шаг. После не долгих раздумий, Виктория приняла решение на время вернуться в Россию и поселиться в своем подмосковном имении, которое она унаследовала от своего отца.

Граф Колышев, отец Виктории, имел фамильное ремесло – фабрику по пошиву шуб. Пожалуй, он был одним из не многих, кто не скупал земли, не имел крепостных, но был знатным и богатым дворянином, благодаря делу, которое он продолжал после дедов и отца. Пушнину доставляли из Сибири, шубы пошитые на его фабрике имели хорошую славу. Не редко его мастера выполняли заказ для придворных дам императорского дома. Граф Колышев надеялся, что Виктория, его единственная дочь, продолжит семейное дело, но она рано вышла замуж, к тому же жить осталась в Париже.

После смерти отца, Виктория продала фабрику, но расстаться с фамильным имением, с домом где прошло ее детство, не решилась. Некоторое время дом пустовал, но теперь Виктория собиралась вдохнуть в него вторую жизнь.

Герцогине Виктории Бопре многие завидовали, обвиняли в том, что она имеет власть над мужчинами, потому что ни один из них не смог устоять перед ней. Она славилась своей неприступностью. Виктория была той роковой женщиной, из-за которой случались дуэли. После смерти мужа, у ее светлости, было много поклонников, которые искали ее благосклонности и желали объявить ее своей законной супругой. Но герцогиня всех отвергла.

– Виктория, я приказала распаковать твой багаж, – сообщила ей молодая девушка, которая была настолько близка к своей хозяйке, что могла обращаться к ней, почти на равных.

Люси, следовала за Викторией повсюду, знала все ее секреты, всех ее мужчин. Она была хорошей помощницей и герцогиня любила и ценила ее. Девушка двадцати восьми лет, высокая, стройная, с черными волосами нередко, вопреки всем приличиям, просто распущенными, с быстрыми глазками-пуговками, хитро прищуренными, часто с едва уловимой улыбкой на губах. Она суетливо бегала по дому, в меру своих обязанностей желая все знать и держать хозяйку в курсе всех дел.

– Спасибо, Люси,– поблагодарила Виктория, – еще несколько картин повесьте на эту стену, – приказала она.

– Гости все прибывают, – доложила Люси, осмотрев через окно передний двор.

– У нас сегодня вся ночь впереди. Я никому не позволю спать!

Виктория улыбалась и пребывала в прекрасном настроении. Она соскучилась по размаху русских приемов. Приготовления к этому вечеру в имени шли задолго до ее прибытия. Оказавшись на месте, она была довольна тем, как управляющий справлялся в ее отсутствие, и потому не торопилась к гостям.

глава VII

Солнце уже шло на спад. Было далеко за полдень. Крестьяне закончили работу. В это время деревня была почти пуста. Только молодые женщины и их дети хлопотали по дому в ожидании своих мужей.

Управившись с делами, Наташа скинула с себя рабочий фартук, наспех расчесала волосы и почти бегом поспешила из своей комнаты к выходу на задний двор. В дверях, она чуть не столкнулась с преградившей ей дорогу мадам Марин.

– Куда это ты собралась?

– Я хочу на них посмотреть, – ответила Наташа и хотела пройти, но мадам Марин вновь не пропустила ее.

– Тебе не положено. Забыла, что его сиятельство сказали? Сошлет тебя в дальнее имение.

Эти слова не могли не обидеть ее, она боялась наказания графа, но ничего не могла с собой поделать.

– Тебе-то что? – чуть не плача проговорила Наташа. Она упорно шагнула вперед, толкнула мадам Марин в плечо и выскочила в дверь.

– Да я за тебя переживаю, – с сожалением проговорила мадам, – глупенькая, не нужна ты ему…

Подхватив подол длинного платья, Наташа, что есть силы, бросилась бежать через двор. Ей так не терпелось увидеть гостей, которые приедут, что долго не думая она направилась к лесу, который начинался сразу за имением, и вскоре скрылась в нем.

Никита, кучерявый, кареглазый, крепкий парень, с сильными закаленными от работы руками. Как только он снимал рубаху, чтобы искупаться под струей прохладной воды в жаркий полдень, девушки в деревне засматривались на него, ему это нравилось. Он работал у Ивана со дня его приезда в эти края. Наташу он любил по-настоящему, ходил за ней по пятам, звал замуж. Но легкомысленная, она твердила, что любит графа и женой станет только ему. Никита понимал, что граф его первый и единственный соперник. Как бы он себя ни ругал, заставить себя полюбить своего барина не мог. Даже в поле, когда Иван появлялся в белой рубахе, расстегнутой на половину, на своем буйном жеребце, все деревенские девушки невольно переводили свой взгляд на молодого графа. Никита знал, что та, которую он любит всем сердцем, любит барина, для которого все женщины – увлечение. И Наташа – просто одно из них. Он знал, что их связь продолжается почти с первых дней появления графа в поместье. Но сделать ничего не мог и просто продолжал преследовать ее, ловил каждый момент, чтобы побыть с ней наедине и жил такими моментами уже несколько лет.

Увидев, что Наташа скрылась в лесу, он вскочил на неоседланного коня и помчался за ней. Девушка спешно и упорно пробиралась по лесной чащи, и даже не заметила, как к ней подъехал Никита. Он выскочил на нее так внезапно, что девушка, вскинув руки, отскочила назад, оступилась и упала на спину.

Никита усмехнулся и быстро спешился. Коня направил в сторону конюшен, ударив его по спине, зная, что он вернется в свое стойло. Он подошел к Наташе и подал ей руку. Она наивно взялась за нее и хотела встать, но Никита вновь повалил ее на спину и набросился на нее, как кот на маленькую мышь, с таким же жадным и непреодолимым желанием.