Крис увеличил громкость, нажал «воспроизвести» и откинулся назад на кожаном стуле с прекрасными пружинами, который стоил целое состояние. Как всегда во время прослушивания, он закрыл глаза и распустил волосы до плеч. Правда, он слышал только раскачивающийся ритм, басы и хук, но уже сейчас понимал, что у мелодии есть потенциал. Идея взять образцы, переложить их для гитары, а потом продублировать на саксофоне была, если можно так говорить о самом себе, просто блестящей.

Теперь оставалось только записать несколько вспомогательных аккордов и напеть черновой вариант мелодии – и основа готова. А ведь он начал работать только сегодня утром. Если вдохновение его не покинет, в таком темпе он как минимум успеет написать четыре мелодии до воскресенья, когда вернется Жанетта с детьми.

Правда, в студии была такая звукоизоляция, что даже если бы его дети одновременно пригласили домой свои детсадовские группы в полном составе, Крис ничего бы не услышал. Мобильный он отключил, в последние часы не заходил в Фейсбук и не проверял электронную почту. Он отгородился от окружающего мира, и ему это нравилось. Один в студии, что может быть лучше.

Прослушав мелодию до конца, Даун встал с кожаного стула и пошел к кабине для записи вокала. По дороге остановился у встроенного в стену монитора и посмотрел на изображения всех камер наблюдения, размещенных и в доме, и на улице. Какое наслаждение видеть, как исправно работает техника. Заметно, что он удовлетворился самым дешевым вариантом. Изображение имело не только высокое разрешение – его можно было также увеличивать и делать панорамным каждой камерой, которая к тому же могла фиксировать все в темноте.

На экране сначала появилась кухня, потом столовая, а затем левый коридор на нулевом этаже. Помимо спальни, ванных комнат и студии каждое помещение в большой усадьбе находилось под наблюдением. Жанетта отказалась от камер в некоторых местах, боясь, что их сексуальная жизнь попадет в сеть. Если бы решение принимал он один, камеры были бы везде и всюду.

Не то чтобы он беспокоился. Он просто всегда хотел держать ситуацию под контролем. Еще в детстве хаос был его самым страшным врагом, и родители отнеслись к этому настолько серьезно, что заставили мальчика держать все лего вперемешку в одном большом ящике. Но ему от этого было так плохо, что им в конечном итоге ничего не оставалось, кроме как разрешить ему рассортировать все детальки.

В гараже, где стояли его машины, тоже все выглядело, как обычно, и… На переднем плане словно из ниоткуда появилась легкая тень и сразу же исчезла, словно ее никогда не было. Крис тяжело задышал и сразу же почувствовал, как у него участился пульс. Что это было? Он сглотнул, заложил волосы за уши и уставился в монитор, словно силой мысли мог заставить тень показаться снова.

Тем временем на экране появилось изображение постирочной, наружная дверь которой была приоткрыта… Какого черта? Пытаясь вернуться к изображению с камеры в гараже, Крис схватил пульт и стал нажимать на кнопки. Но успел только просмотреть толстую инструкцию, как вся система зависла.

Логика подсказывала, что ничего не произошло и никакого основания для беспокойства нет. И, тем не менее, именно это чувство Крис испытывал, быстро выходя из студии. Войдя в постирочную, он убедился, что дверь, ведущая в заднюю половину дома, действительно приоткрыта. Может быть, он сам как следует не закрыл ее после утренней пробежки.

Снова закрыв дверь, Крис запер ее и направился в прилегающий к кухне гараж. «Феррари», «Ягуар» и все остальные автомобили стояли на своих местах. Он посмотрел на камеру, вмонтированную в потолок, но никаких отклонений не увидел, хотя точно что-то заметил в мониторе наблюдения.

Дверь со стороны водительского сиденья черного «Камаро» была приоткрыта. Какой ему был смысл не закрывать дверь до конца? Здесь определенно кто-то был. Крис быстро подошел к машине, чтобы проверить, все ли в порядке. Вроде бы да. Хотя нет, минутку… Пульт к въезду в гараж и к воротам у дороги. Крис всегда клал этот пульт в среднее отделение перед рычагом включения, а теперь тот почему-то валялся на пассажирском сиденье.

Правда, он давно не ездил на «Камаро» и, видимо, так нервничал, что случайно положил пульт на пассажирское сиденье. Но он никогда бы не оставил дверь со стороны водительского сиденья открытой. Настолько рассеянным он не был.

Когда Крис потянулся за пультом, прямо за ним раздался какой-то звук. Выпрямляясь, он ударился головой, но успел разглядеть тень на ветровом стекле. Все почернело, и ему пришлось опереться о дверь машины, чтобы не потерять равновесие. Только через несколько секунд боль немного стихла, и он опять смог открыть глаза и оглядеться.

– Эй! – закричал он, но, разумеется, не получил ответа. Даже если их много, плевать он на них хотел. Он не собирается сдаваться, пока не найдет их, даже если сейчас слышал только собственное дыхание и отдаленное жужжание откуда-то снаружи.

Надо ли ему беспокоиться? Он понятия не имел, что его ждет, и ему было нечем защититься. Даже мобильный он оставил в студии. К тому же последний раз он дрался в детстве.

От ярости Крис буквально искрился, как сварочное пламя. Каждый мускул его тела был настолько напряжен, что мог лопнуть, когда он проходил мимо «Камаро», окидывая взглядом помещение и оглядываясь через плечо.

И все же для него полной неожиданностью явилась тень, возникшая откуда-то снизу и метнувшаяся прямо к его лицу. В ужасе он попытался отогнать темную птицу, одновременно бросившись в сторону и приземлившись на капот «Камаро». И только тогда до него дошло, что птица, наверное, залетела в открытую дверь постирочной. Это же очевидно.

Он выдохнул и только сейчас почувствовал, как его старая футболка с Black Sabbath вся пропотела, а черные джинсы липнут к ногам. По-прежнему пребывая в шоке, Крис подождал, пока успокоится пульс, и только потом подошел к «Камаро», взял пульт и направил его на дверь гаража. Дверь поехала вверх к потолку, и черный дрозд смог вылететь и исчезнуть в вечернем небе.

– Папа, что значит неверный?

Вопрос Матильды прозвучал как удар под дых, и Фабиану пришлось приходить в себя, прежде чем попытаться ответить.

– Где ты это услышала?

– Эсмаральда так говорит о своем папе, – сказала Матильда, натягивая ночную рубашку и залезая под одеяло.

– Эта твоя Эсмаральда, не слишком ли она много говорит? Это ведь она утверждает, что в нашем подвале водятся привидения?

– Да, она, но они там действительно есть. Мама тоже так считает.

– Знаешь, что я думаю? – Фабиан сел на край кровати, испытывая облегчение от того, что разговор перешел на другую тему. – Мне кажется, у Эсмаральды довольно богатая фантазия. Уверяю тебя: здесь нет ни одного привидения. Сама посмотри. – Он показал рукой на ее аккуратно убранный письменный стол и открытую дверь, ведущую в прихожую.

– Посмотреть на что? – Матильда огляделась.

– Вот именно. Как видишь, ни одного привидения.

Матильда закатила глаза.

– Все совсем не так. Они невидимые, и их замечают только те, у кого есть дар.

– Конечно, у твоей подружки есть этот дар.

Матильда кивнула, словно это было вполне естественно.

– Но что это значит?

– Что?

– Неверный.

– Матильда. Мне кажется, ты еще слишком маленькая, чтобы понимать такие вещи. К тому же я страшно устал.

– Попробуй. Может быть, я совсем не маленькая.

Деваться ему было некуда. Теперь он понял это и посмотрел дочери в глаза.

– Это когда люди вместе, как мы с мамой, и кто-то из нас сходится с кем-то другим, не рассказывая об этом.

Матильда отвела глаза, будто ей требовалось время, чтобы понять. Потом опять повернулась к Фабиану.

– Папа. А ты бывал неверным?

– Нет, не был. – Он засмеялся, удивившись, как легко ему дался ответ. Если быть совсем честным, он до конца не знал, что произошло в ту ночь с Нивой, его коллегой, в Стокгольме несколько лет тому назад. – А теперь спи, ведь тебе завтра в школу. – Он пожелал дочери спокойной ночи, поцеловал ее в лоб, погасил прикроватную лампу и вышел.