– Папа, где ты был? Нам надо вручить маме подарок. Все остальные уже вручили, – сказала Матильда, протягивая буклет паре средних лет. – Добро пожаловать.

– Матильда, успокойся. – Фабиан улыбнулся гостям. – То, что мы здесь, уже для нее подарок. И потом, вы с Теодором должны подписать открытку.

Он достал открытку с изображением Русалочки на передней стороне и информацией о поездке на выходные в Копенгаген на другой. Матильда написала свое имя и протянула открытку Теодору, который наконец оторвал взгляд от мобильного.

– Почему я должен подписывать, если все равно не смогу поехать?

– Что? Разве Теодор не поедет? – спросила Матильда. – Папа, ты же сказал, что вся семья…

– У меня другие дела, – отозвался Теодор, подписывая.

– Какие другие? Например?

– Отвали.

– Сам отвали.

– Теодор, конечно, ты поедешь, – попытался вмешаться Фабиан. – Смысл как раз в том, что мы будем все вместе. Обещаю, это станет…

– Вот вы где!

Фабиан быстро сунул открытку в карман пиджака и повернулся к Соне, которая шла к ним вместе с мужчиной моложе ее как минимум лет на десять. Тот был одет во все черное, в очках с синим отливом и с короткой челкой, настолько ровно подстриженной, что она выглядела почти неестественно.

– Это мой муж Фабиан. А это Алекс Уайт, ну ты знаешь, коллекционер из Арильда, о котором я тебе так много рассказывала.

Фабиан кивнул и пожал мужчине руку, хотя не мог припомнить никакого Алекса Уайта.

– Значит, за всем этим стоит твой муж, – сказал Уайт с таким ярким американским акцентом, что сразу же стал действовать Фабиану на нервы.

– Да, без него бы ничего не получилось, – подтвердила Соня. – Вчера он весь день помогал мне носить и развешивать работы, а сегодня ради меня даже надел свой подарок к Рождеству. – Она похлопала Фабиана по щеке. – Вот уж не знала, что ты умеешь завязывать бабочки.

– И какое у вас впечатление от выставки? – спросил Фабиан, чтобы сменить тему. В глубине души он отругал себя за то, что обратился к мужчине на вы, словно какой-нибудь чинуша.

– Absolutely amazing[1]. Честно говоря, я не часто сталкиваюсь с таким бескомпромиссным искусством, которое не боится идти до конца. Я называю такое прекрасным сочетанием дизеля и керосина. – Он повернулся к Соне, подняв указательный палец. – Just so you know[2]. Ты обладаешь тем, что именно сейчас ищут все остальные.

– А что это, позволь спросить? – спросила Соня с тем блеском в глазах, которого так долго не хватало Фабиану.

– Кому, как не тебе, это знать. – Уайт рассмеялся. – Сорри, просто шучу. Но если честно, почти во всех твоих работах на этой выставке есть то, что здесь почти никогда не встретишь – так называемая вибрация средней загрузки. – Последние слова он пометил воздушными кавычками.

– Фабиан, ты в порядке? – спросила Соня, и Фабиан кивнул, размышляя над тем, как бы убить этого человека, не отвлекая слишком сильно внимание от выставки.

Спасение явилось в лице Лильи. В честь вернисажа она накрасила губы помадой и надела летнее платье под цвет своим стоптанным конверсам.

– Я только подойду поздороваться. – Фабиан поцеловал Соню в щеку и повернулся к ним спиной.

Соня запнулась и посмотрела вслед Фабиану, словно не понимая, что он делает.

– Ты в порядке? – по-английски спросил ее Уайт и положил руку ей на плечо.

– Да, никаких проблем, – по-английски ответила ему Соня, выдавив из себя улыбку и повернувшись к Матильде и Теодору. – А это мои дети, Матильда и Теодор.

– Привет, – улыбаясь, Уайт наклонился к Матильде и протянул руку.

Но Матильда не подала ему руки и не поздоровалась.

– Матильда, поздоровайся с Алексом.

– Матильда, поздоровайся с Алексом, – передразнила Матильда и пошла к Теодору.

– Подожди, правильно ли я все понял, – произнес Утес, прихватывая несколько канапе с подноса, который проносили мимо. – Женщина, с которой ты сегодня встречалась. Ее сожитель Пер Кранс, исчезнувший в понедельник, тоже работает на фирме «Ка-Чинг».

Лилья кивнула.

– И это вряд ли случайность. – Она взяла бокал игристого и пригубила… – О боже, какое сладкое. – И быстро отставила бокал.

– Вот, возьми лучше пиво, – Фабиан протянул ей бутылку и поднял свою, чокаясь с ней в воздухе.

Ни о чем не договариваясь, все члены команды собрались вместе.

– А что он делает на «Ка-Чинге»? – возобновила разговор Тувессон, поневоле прихлебывая минеральную воду.

– Он был финансовым директором.

– Был? А почему ты думаешь, что он мертв? – спросил Эльвин, выпил бокал красного и без всяких колебаний взял канапе из запасов Утеса.

– Не знаю, уместно ли здесь говорить об этом, но ладно. – Лилья оглянулась и только потом продолжила: – Послушайте. Сожительница Ильва Фриден не видела его с утра понедельника. В воскресенье они поругались, и она решила, что он спит на диване у своего лучшего друга. Сегодня в первой половине дня ей звонит его коллега и спрашивает, почему его нет на работе и почему он не отвечает на мобильный. Оказалось, что Пера не видели на работе тоже с понедельника.

– Что отнюдь не означает, что он мертв, – заметил Муландер, улыбнувшись так, что Лилья сразу же завелась.

– Нет, но я никогда этого и не утверждала. Выяснилось не только это. Так что тебе лучше выслушать меня до конца, – сказала Лилья, отпив пива. – Насколько я поняла, все произошло из-за того, что Петер Брисе ни с того ни с сего решил продать свои акции, чему Пер Кранс якобы воспротивился.

– А этот Кранс тоже совладелец? – спросила Тувессон.

– Понятия не имею. Но это решение якобы было полной неожиданностью для всей фирмы. К тому же цена была настолько ниже рыночной стоимости, что Пер делал все, чтобы остановить сделку.

– А почему такая низкая цена? – спросил Утес. – Ведь Брисе, как и все остальные, должен был быть заинтересован в том, чтобы получить как можно больше.

– Вероятно, он хотел быстро провести сделку, – предположил Эльвин.

– Как бы там ни было, последние недели это переросло в болезненный конфликт между Крансом и Брисе, – продолжила Лилья. – Дошло до того, что Кранс попытался заблокировать все счета фирмы, когда понял, что Брисе собирается их опустошить.

– Абсурд какой-то, – заметила Тувессон. – Он словно потерял разум.

– Да, Кранс тоже так считал. Он хотел образумить Брисе и в понедельник якобы поехал к нему. И с тех пор исчез. Думаю, из машины мы вытащили его.

– О’кей, если я тебя правильно понял, ты хочешь сказать, что Брисе убил Кранса?

Лилья кивнула и сделала еще глоток.

– А зачем тогда вся эта гонка с попаданием в воду, водолазным костюмом и всем прочим? – продолжила Тувессон. – Почему просто не убить его и закопать тело?

– Может быть, он хотел создать видимость аварии, жертвой которой был сам, – сказал Эльвин, попросив проходящую мимо официантку наполнить ему бокал.

– Именно, ловко сработано, – заметила Лилья. – Таким образом, он может уйти в подполье со всеми деньгами и начать новую жизнь в принципе где угодно.

– А заморозка? Какой в ней смысл? – спросил Утес, пока Эльвин брал у него еще одно канапе.

– О’кей, вот как я представляю себе развитие событий. – Лилья отпила глоток из своей бутылки. – Кранс едет домой к Брисе в понедельник в первой половине дня. Вспыхивает ссора, которая заканчивается смертью Кранса. Брисе не знает, что ему делать, и поэтому прячет тело в морозильник, в основном для того, чтобы у него было время поразмыслить. При этом заметьте, он уже давно занят распродажей всех своих активов. И кто знает, может быть, к тому моменту он уже решил уйти в подполье и начать новую жизнь? Эта идея приходит ему в голову во вторник, и он делает все необходимые приготовления, чтобы на следующий день осуществить свой план. Да, кстати, еще одна вещь. Внешне эти люди чем-то похожи друг на друга. – Лилья послала по кругу фото Пера Кранса. И действительно, он тоже был лысый и в черных роговых очках. – А учитывая, что лицо разбито, не удивительно, что и Коса, и Грувессон из судмедэкспертизы сделали вывод, что это Брисе и никто другой.