– По тебе не скажешь, что тебе десять тысяч лет, – протянул Вали.
– Мне полгода.
– Кх… – издал невнятный звук Вали.
– Но духовные сущности имеют преимущество перед материальными существами – они могут интегрировать в Ядро души чужие образы. И несколько месяцев назад меня упросили интегрировать небольшой образ с событиями тех лет. Это не превратило меня в кого-то другого. Просто у меня появились воспоминания, как будто это случилось непосредственно со мной.
– То-то ты смотрел на Уроборос, как на старую подружку, которую не видел бог знает сколько лет.
– Тебе показалось.
Вали зашёл с другой стороны.
– Что? Больше чем друзья? Все эти «За прошедшие десять тысячелетий яркость и чистота образов в твоём сердце ничуть не уменьшились»… Выглядело так романтично…
– Мир тогда был совершенно другим. Опасным и жестоким. Владение Духовным зрением и навыком Чтения в сердцах было не роскошью, а жизненной необходимостью. Но зато красивый костюм и модная причёска в те годы ни от кого не скрыли бы слабое сердце и нечистые руки их обладателя.
Вали опять побарабанил пальцами по подлокотнику.
– Хоть ты и говоришь, что не встречался в те годы с Уроборос, но она ведёт себя так как будто давно с тобой знакома.
– Ей показалось, что я похож на её старых знакомых.
– У которых яркие и чистые образы в сердце?
– Да. Но она ошиблась, я не мечтатель, не мыслитель, и не конструктор. И уж тем более я не похож на тех двух пареньков из их компании. Хотя… у меня есть мечта, я постоянно анализирую, планирую, размышляю, и конструирую всякое разное. Но на них я совершенно не похож.
– И не говоришь странные слова, не делаешь странные дела и не желаешь странного? – поинтересовался Вали, которому Бико и Курока по возвращении из «плена» рассказали кое-что о произошедшем тогда, во время их импровизированного нападения на отель.
– Нет. Я всегда действую строго, логично и рационально.
Что ответить на такое заявление Вали не представлял. А Найт добавил.
– Тебя, кстати, тоже записали в категорию «странных существ», – «порадовал» он новостью Вали.
– С чего это? – возмутился тот.
– А нечего было приходить на помощь. Ты недоволен этим?
Вали понял, что он недоволен.
– Это можно исправить, – начал формулировать своё предложение Найт, – Когда они увидят, что их столица превратилась в развалины, до них дойдёт, что подрисовывать нам ангельские крылья с белыми перьями было ошибочной идеей.
– Хм, – не понял Вали, – а с чего это их столице превращаться в развалины?
– Потому что мы сразимся ни в чём себе не отказывая. А я как раз закончил работу над своим навыком Энтропийного поля. Для его тестирования нужны десятки тысяч разумных существ и область пространства размером с крупный город.
– И тебе не жалко местных жителей?
– Под светом Алой луны ничего с ними не случится. Разве что после увиденного их жизнь никогда не будет прежней.
– Ну, раз так… Крушитель Баланса!
– РЕЖИМ ФОРСАЖА!
В следующее мгновение двери в комнату, где они находились начали слетать с петель, потому что, уловив неладное, к ним начали вламываться демоны, ангелы и падшие. На Найте сразу же повисла вся команда Риас, с ней во главе, уговаривая оного не делать глупостей, и выйти из Форсажа. Бико и Артур, в свою очередь, пристроились возле Вали слева и справа, и приготовились к бою. Азазель встал перед Вали и увещевал того, убеждая выйти из режима крушителя Баланса. Баракиэль же стоял возле Акено, готовясь при нужде страховать дочку. Так что зашедшему последним, верховному богу Одину предстала весьма странная картина.
– Да, – кивнул своим мыслям Один, – Это, определенно, замечательно. Я чувствую исходящую от вас юность.
А затем, повернувшись к Найту, сказал:
– Мне казалось, что подобные выходки в стиле прошлых Носителей Красного не в твоём духе…
Найт подумал мгновенье. В его плане было необходимо, чтобы Вали Люцифер принял решение осознанно. Да и остальные тоже должны были принять кое-какое решение. Поэтому он сказал следующее:
– Не хотел, чтобы вы все так напрягались по поводу «ресурса» по имени Фенрир и «нового обладателя этого ресурса» по имени Вали.
В голосе Найта отчётливо слышались кавычки. Один намёк уловил. Вали нет.
– Что это значит? – спросил Вали.
– Это значит, что битва в том каменном карьере не закончилась. И не закончится никогда, пока ты или Фенрир, а лучше оба не будут подконтрольны. Или уничтожены, – ответил Найт.
– Вот как… – протянул Вали.
А затем шлем полностью скрыл его ранее открытое лицо.
– А теперь давайте все вместе выдохнем, – сказал Один, – и попробуем всё же поговорить. Теперь, когда я вижу, что это была не многовековая вражда Красного и Белого драконов, то, может ты, Найт, расскажешь, чего ты этим хотел добиться.
– Сперва мы бы разрушили особняк Гремори…
Риас возмутилась.
– Потом побили бы всех отправленных на наше утихомиривание…
Риас испугалась представшей перед её мысленным взором картины.
– Потом бы за нас принялись армейские части. Но к нам пришло бы подкрепление…
Риас представила веселящихся под светом Алой луны Дискорда, Чичи и Драйга. И содрогнулась.
– И когда на месте столицы остались бы одни руины, мы… я имею в виду группу Вали и присоединившихся к ним Иссея, Драйга, Чичи, Дискорда и меня покинули бы навсегда Нижний мир…
– Почему это «навсегда»? А мы? – Риас задохнулась от возмущения.
– Потому что за наши головы назначили бы награды, мы бы путешествовали по всяким экзотическим местам Земли, каждый день сражаясь за свою жизнь, а вы бы остались здесь.
Вали почувствовал, что это оно. То, что он смутно желал, но не понимал, чего именно желает. Путешествие, новые места и новые лица, схватки с теми, кому нужна его голова, и общение с теми, кто может поделиться с ним своим опытом.
– Я – за! – сказал Вали.
– Размечтался! – сурово отрезал Один. Но говорил он это не Вали, а глядя прямо в глаза Найту, – Делать такие вещи надо пока молодой, а не когда двое детей и куча обязательств перед женщинами. Сколько их у тебя четыре… или уже пять?
Найт промолчал.
– Так что, давай, помоги усталому старику в моём лице и своим друзьям, которые совсем не рады услышать такой план… Поставь себя на моё место, и предложи что-нибудь… странное… Мне тут уже немало про тебя понарассказали, поэтому я не прошу умного или мудрого. Ведь до этого времени, старик перед вами верил, что он может решить все, с помощью своей мудрости. Но вы знаете, это была лишь его гордыня. Что действительно важно, так это возможности молодых. Хо-хо-хо, я совсем недавно начал понимать это, вот насколько глуп я был….. Моя гордыня породила Локи. И теперь оглядываясь назад, я спрашиваю себя, можно ли было что-то изменить?
– Да. Трижды, – ответил Найт.
И, решив, что эту информацию можно им дать, начал говорить:
– Первый шанс. Когда война между двумя группами антропоморфных сущностей называющих себя «асгардцами» и «мидгардцами» только начала назревать, верховному богу достаточно было уничтожить зачинщиков… он знает их имена… как никакой войны бы и не состоялось.
Один помрачнел.
– Второй шанс. Наладить связь с руководством мидгардцев, и в тщательно спланированных стычках истребить тех «асгардцев» и «мидгардцев», чьё существование делает войну неизбежной.
Один хотел было возмутиться, что это против всех и всяческих правил, но промолчал.
– Последний шанс. Возникшую в чей-то голове идею о том, что важного представителя стороны мидгардцев в лице Локи и его детей надо отдать в заложники Одину, как гарантию мира, надо было творчески доработать. И как только Локи, Фенрир, Хель и Ёрмуганд оказались бы в дворце Асгарда, объявить Локи своим сыном.
– Что? Всего лишь «объявить сыном»? – хором удивились все. И лишь Один промолчал задумчиво теребя бороду.
– Несемейным существам не понять… Но «объявить сыном» это не просто издать указ, и забыть. Это принять на себя ответственность и обязательства. Гладить его по голове и брать на ручки уже не пришлось бы… Но ненавязчиво учить, оберегать, потакать мелким капризам, и быть готовым выступить против всего Мира, если оному Миру вдруг понадобиться его жизнь.
