– Если только у патруля не будет приказа убивать на месте всех, кто не знает слов пропуска, – возразил Малыш.

– Мифрил выручит – отобьёмся, – сурово промолвил Торин. – Нам сейчас главное – узнать, что это за люди, что ими движет? Где сила Олмера – вот тот проклятый вопрос, который мы не можем разрешить уже почти два года и не разрешим никогда, если не станем рисковать. Что смогут вызнать дорваги? Ну, сосчитают мечи и копья, боевых и заводных коней. Если повезёт, возьмут «языка», если повезёт ещё больше, узнают, какие из восточных племён присылают сюда гонцов… Но нам-то нужно не это!

– Нас убьют, – мрачно покачал головой Малыш. – Мы ведь уже спорили об этом, Торин. Ты хочешь выдать себя за его сторонников – но мы ведь почти ничего не знаем о том, что он говорит своим людям, чем увлекает за собой! Вспомни Герета. Он пошёл за Олмером потому, что ему помогли.

– А нам он разве не помог? – вскинулся Торин. – Кинжал хоббита – это ли не помощь? Это ли не прекрасный предлог для нас? Да ещё моё топорище… Мы скажем – вот, мы получили великие дары и пришли отблагодарить дарителя. Если и раскусят – то не сразу.

– Но Фолко говорил, что этот Олмер собирается куда-то далеко на восток, где тангар никогда наковальни не ставил, – упорствовал Малыш. – Мы же собирались идти за ним – к Дому Высокого, разве не так? А вы хотите вступить в войско. Вы станете слугами Олмера и уже не сдвинетесь с места без его приказа.

– Там видно будет, – отмахнулся Торин, но хоббит заметил, что слова Малыша его озадачили.

– С дорвагами надо прощаться, – поддержал Торина Фолко. – Пойдём по тропе – обязательно наткнёмся на заставу.

Расставание с друзьями-дорвагами было коротким и немногословным. Уговорились, что люди, тайно разведав всё, что возможно, отыщут гномов и хоббита, которые постараются держаться как можно больше на виду.

– Даже если мы не встретимся, – сумрачно говорил дорвагам Торин, – помните, что ваши ополчения должны быть наготове. Олмер про вас не забудет, не из таких. С ним или против него – вам придётся встать на одну из сторон. Над схваткой не удастся удержаться никому.

– Это почему же? – вдруг возразил Келаст. – Удавалось раньше, почему же не получится теперь? Мы на отшибе, в наши леса лезть – себе дороже обойдётся. Что ему в нас? Даже если он начнёт войну – посмотрим ещё, куда повернёт.

– Ну а если на Запад? – прищурился Торин. – Если он минует вас?

– Пусть Запад разбирается сам, – спокойно сказал Келаст. – Мы не станем класть за него головы наших.

Дорвагские разведчики скрылись в кустах, а друзья, проверив кольчуги, неспешно тронулись дальше – открыто, на виду у всех, кто мог прятаться на склонах; теперь оставалось только ждать. Хоббит на всякий случай заколол плащ заветной фибулой, найденной ещё в Арноре. Весь день тропа вела их, постепенно расширяясь, сначала к югу, а затем устремилась в широкий проём между двух далеко отстоящих друг от друга холмов. За переломом угадывалась скрытая голубой дымкой равнина. Солнце миновало полдень, стало припекать. Мирные птахи, стрёкот кузнечиков, сочная трава по краям тропы… Тихо, мирно, «благостно», как сказал бы дядюшка Паладин, будь он в хорошем расположении духа. Как ни приказывал себе хоббит быть начеку, мысли против его воли текли совершенно в ином, мирном направлении. Хорошо бы поваляться на траве да поудить рыбку, а вечером собраться с друзьями, поплясать под немудрёные звуки их маленького оркестра… Пони, переступая копытами, нёс и нёс хоббита вперёд. Многое, очень многое было оставлено позади – без сожалений, легко и бездумно. И по-прежнему он не слишком сожалел об утраченном покое, подхваченный могучими волнами вздыбившихся в Средиземье новых сил.

Дорога, в которую мало-помалу превратилась тропа, вывела их наконец к перелому. Если Олмер и тут не держал своих секретов, он поистине должен был быть лишённым разума. Вон холмы какие – поставь там вышку да наблюдай! А когда путник перевалит за излом и двинется вниз, под гору, – ищи его там, на равнинах.

Торин натянул поводья. Друзья остановились на середине дороги, глядя вниз на убегающие вдаль долгими и пологими склонами просторы, на перемежающиеся островками рощ массивы жёлтых полей и немногочисленные деревни, кое-где видневшиеся среди зелёных куп. Мирная, совсем не воинственная и не мрачная страна открылась их взорам, без пограничной стражи, без сторожевых постов, столь обычных для Запада. До ближайшей деревни, однако, было не меньше лиги, дома казались отсюда совсем крошечными. Зоркий Фолко разглядел неспешно тянущиеся повозки, одиночных всадников, пеших путников… Друзья переглянулись в недоумении. Не такой представлялась им цитадель Олмера – какой угодно, только не такой. Какие-то вольные землепашцы, да и только!

Очевидно, все они в эту минуту помыслили об одном; и Торин, сжав губы, молча махнул рукой – поехали… Прятаться не имело никакого смысла; оставалось лишь найти кого-нибудь посмекалистее и расспросить как следует, прикидываясь ничего не понимающими чужестранцами, которые не против того, чтобы попасть пред светлые очи здешних заправил.

– Мы все – гномы, – на всякий случай напомнил товарищам Малыш. – Фолко, не проговорись! Дай-ка, ещё раз на тебя погляжу… Нет, не пойдёт, никак не пойдёт! Нет в тебе исконной гномьей солидности! Может, лучше и не начинать? – обратился он к Торину. – Его же любой тангар сразу раскусит.

– Ладно, скажем как есть, – отмахнулся Торин, похоже, его мысли в этот миг были заняты чем-то иным. – Неужто это и есть земля Короля-без-Королевства? Сколько же лет и труда надо во всё это вбухать? Сколько ж лет назад он здесь укрепился?

Дорога, петляя среди негустых, изрядно прореженных вырубкой рощ, вывела их на край пшеничного поля и влилась в более широкую, идущую с северо-запада на юго-восток. Вдоль дороги появилась изгородь; вдалеке, внезапно вынырнув из-за холма, на их пути замаячили двое конных. Они неспешно трусили навстречу друзьям, не проявляя ни малейшей тревоги; вид этих безмятежно приближающихся фигур почему-то показался друзьям настолько пугающим, что Малыш невольно заёрзал в седле, примериваясь к мечу; Фолко, непроизвольно облизнув губы, положил ладонь на рукоять метательного ножа; проверил, как сидит шлем, и сам Торин.

– Спросим дорогу до ближайшего трактира, – глухо бросил он спутникам; хриплый голос выдавал волнение. – Начнут расспрашивать – едем из Эребора. И ни в коем случае не хвататься за меч!

Среди колосьев мелькали голубые венчики васильков; лёгкий ветер чуть заметно колыхал тугие колосья. Всадники поравнялись с путниками и резко осадили коней, пристально разглядывая, очевидно, не очень-то частых здесь гостей. Во все глаза глядел на всадников и хоббит.

Это были зрелые мужчины, невысокие, но широкоплечие, подобные гномам; простые тёмные кафтаны, длиннополые, почти до колен; чуть ли не до груди доставали густые вислые усы, а волосы были острижены в круг. У каждого имелся кривой узкий меч, но кольчуг они не носили. Один из верховых, с каким-то серебристым значком на левом плече, направил своего коня прямо к незнакомцам. Голубоватые глаза смотрели пристально, но без страха или подозрительности. Он заговорил – но на каком-то непонятном языке, хотя в потоке странных слов и попадались знакомые.

Торин с виноватой улыбкой развёл руками, знаками показывая, что не знает этого наречия, и человек остановился, с лёгким удивлением подняв брови. Тут вмешался второй, положил руку на плечо первому и что-то негромко сказал. Всадник со значком пожал плечами и задал вопрос на плохом всеобщем, говоря со странным акцентом:

– Кто вы? Откуда? Куда едете?

– Мы ищем почтенного и славного мечника Санделло, – неожиданно для всех вдруг сказал Торин; то ли решил сразу брать быка за рога, то ли хотел огорошить соратников Олмера (если они таковы) своим знакомством с его ближайшим подручным.

И подействовало! Имя это явно было известно повстречавшимся им всадникам: чуть заметно дрогнули губы у первого, слегка вжал голову в плечи второй… Однако первый воин с прежней надменностью повторил заданные вопросы.