Лантея заново разожгла костер, подогрела вчерашнюю кашу и лишь тогда разбудила профессора. Полноценно он не отдохнул, но был весьма благодарен за завтрак. Перекусив, путники стали думать над тем, как перевозить мальчика. В деревне не нашлось ни одной целой повозки, огонь повредил почти все. Однако Ашарху удалось удивить Лантею: он сумел соорудить из пары целых колес и нескольких деревянных брусков подобие двухколесной арбы, в которую можно было впрячь Корицу.

В импровизированный транспорт положили солому, поместили все сумки и перенесли больного. Аш вел кобылу на поводу, так как оказалось, что хетай-ра совершенно не умела управлять животным и даже его откровенно побаивалась.

— Мне нечасто доводилось близко общаться с лошадьми. Что ты хочешь? Я мало о них знаю.

— Они ласковые и умные создания, Тея. Как можно их бояться? — Ашарх откровенно посмеивался над спутницей. Бесстрашная убийца Сынов Залмара опасалась добродушной кобылы.

— Они очень крупные и, как мне кажется, достаточно сильные, чтобы сбить с ног и затоптать насмерть. А еще у них страшные зубы. Такими ведь и палец можно откусить!

— Глупости, — улыбнулся профессор, нежно поглаживая шею лошади. — Когда Корица восстановит силы, то я научу тебя обращаться с ней.

— Сколько мы будем идти до Зинагара?

— Думаю, что к завтрашнему вечеру будем там. Из-за Витима мы немного замедлились, но кобыла все равно не смогла бы идти быстрее, ей нужно хорошо размять ноги.

Шли не торопясь, раз в пару часов останавливаясь на короткий отдых. Только ближе к вечеру мальчик вновь пришел в себя. Он начал шевелиться на деревянной лежанке и глухо застонал. Лантея моментально потребовала сделать привал. Корицу распрягли и стреножили, отпустив кормиться на небольшой луг, которых в этом регионе было достаточно. Витима перенесли на землю. Сил у ребенка было немного, он просился только справить нужду. Но девушка решила, что необходимо еще накормить и напоить больного.

Из последней картошины, луковицы и кусков вяленого мяса Лантея быстро сварила легкий бульон. Ашарх в замешательстве глядел на хетай-ра, которая сама недавно говорила, что не умеет готовить. На что девушка, смутившись, сказала, что кроме бульона никогда ничего и не делала.

Витим ел неохотно, но через пару минут, когда живительное тепло наполнило истощенный организм, то в мальчике проснулась жажда жизни. Он съел несколько мисок бульона с сухарями, а после с радостью принялся и за травяной отвар. Лантея с удовольствием наблюдала за своим пациентом, уверенная, что хороший аппетит — это прямой путь к выздоровлению.

— Вы очень добры, эфенди, — отложив миску, поблагодарил мальчик. Он приподнялся на локтях, глаза его стали блестеть. — Это вы нашли меня? Спасибо огромное!

— Зови меня Лантея, Витим, — растянув губы в улыбке, ответила хетай-ра. — Тебе лучше?

— Да! Чувствую, что силы есть теперь. Где мы сейчас?

— Часов шесть как выехали из твоей деревни, — Ашарх опустился на землю рядом с парнем. — Не расскажешь, что у вас там произошло?

— Если, конечно же, сам хочешь! — перебила Лантея.

— Ноги очень болят, — Витим бросил взгляд на прикрытые чистыми тряпками лодыжки. — Я буду ходить, эфенди? То есть, Лантея!

— Будешь, не переживай. Но пока что нельзя, — намеренно бодро ответила девушка. — Ты вчера сказал нам, что знаешь, кто поджег вашу деревню.

— Правда? Я уже не помню, что было вчера. Все смешалось в голове. Вы не знаете, какой нынче день?

— Двадцать первое августа, через четыре дня праздник Очищения, — подсчитал в уме Аш. — Думаю, ты пару дней пролежал там, во дворе.

— Выходит, что так. Помню не все. Это было словно в дурном сне. Я в тот вечер допоздна домой не вертался, все бегал на задворках, где яблоневый сад. Со мной были еще Якуж и Данир. Мы все ждали, когда девчонки в баню пойдут, — начал мальчик и сразу же смутился.

— Да все так делали. Не красней! — поддержал парня Ашарх. — Что дальше было?

— Потом вдруг увидели, что со стороны полей всадники скачут с факелами. Да гогочут так громко, что их далеко слышно! Мы у бани притаились в тени, хотели глянуть, кто такие они. А то оказался главный из храма божьего, что в Зинагаре, да его друзья, видимо. Кони у них богато украшены были, блестели все, да на самих одежды красивые. Они песни горланили да пили. Данир и Якуж побежали домой, отцов позвать, так как в Быстрицах все знают, что жрец в деревню с хорошими вестями не приезжает.

— Почему так? — удивился профессор.

— У нас уже давно свара была с этим жрецом. Тибост его кличут. Он прознал, что в Быстрицах пара хороших ковалей живет, они из Зинагара давно сюда перебрались. И вот вздумалось ему доспехи себе богатые сделать, да начал он наших ковалей навещать. Но дядьки-то не хотят задаром ковать, а Тибост все твердил «Это честь большая — на храм божий работать!» и платить не хотел ни квика. Кому ж охота трудиться за спасибо? Дядьки отказались, а жрец все бузил — грозил проклятьями, потом друзей своих привел, даже подрались тогда!

— Что же это за жрец такой, который верующих бьет и не платит за труд? — с недоверием спросила Лантея. В ее понимании, служители бога должны были являть собой положительный пример.

— Ха! Думаешь, это единичный случай? Да их по всему Залмар-Афи сотни, — невесело улыбнулся Ашарх. — Пророк Бога направляет на храмы прорву денег, но почти все они идут в карманы отъевшихся жрецов, которые давно уже позабыли о том, что такое истинная вера.

— Вот-вот! — подтвердил мальчик, активно кивая. — Тибост тоже все деньги с верующих трясет, за любой чих! А сам потом коней себе покупает дорогих, зарамской породы. Это всему региону Вех известно!

Профессор уважительно покачал головой: он не понаслышке знал, что на самом юге страны, в Зарамской долине, выращивали лучших жеребцов светло-золотистой масти. Это место было недалеко от деревни, где родился сам Ашарх. И кони эти стоили очень дорого.

— Неужели никого не волнует эта ситуация? — возмутилась хетай-ра.

— А что поделать? Они служители бога, защищены всеми возможными законами, им покровительствует сам Владыка, — развел руками мужчина, а после повернулся к мальчику. — Так, значит, этот жрец решил отомстить деревне?

— Ага! Потом, как дядьки его прогнали после драки, то его почти месяц не слышно было. Но вот опять появился, значит, когда я его и увидел. Пили они, орали. Да тут я смотрю! А Тибост-то уронил что-то на землю в темноте. Блеснула вещица и пропала в траве. Его люди поискали с факелами, да бросили. А я подождал, пока они в деревню дальше уедут и побежал сам искать. И нашел! Флягу серебряную, с каменьями! Да там имя его выбито, я сам прочитал, — парень гордо ударил себя в грудь и тут же упал на лежанку от слабости.

— Вот это находка! И где фляга? — Лантея с блестящими глазами вдохновенно слушала Витима.

— В штанах моих, в кармане, — на этих словах ребенок осознал, что на нем давно уже нет одежды. — Ай! Эфенди! А где же портки мои?

— Не волнуйся, все в сумках. Изорвано, правда, да опалено, но я не выбросила ничего, — успокоила пациента девушка.

— Хорошо! Я в Зинагар отвезу ее, покажу всему свету, что это жрец пожар устроил!

— Витим, а родные-то у тебя есть? — аккуратно спросил Ашарх. — Мы в Быстрицах живых не встретили, кроме тебя.

— Я когда флягу нашел, то голову поднял, а по крышам уже пламя мечется. Я домой побежал, мать звал. Забежал внутрь, а там все горит. Наш дом-то с краю как раз и стоял. Пока звал их в огне этом сам дыма надышался, на пол упал. Пополз к выходу, а тут крыша обвалилась — прямо мне на ноги. Больно было — жуть! Пока я выползти из-под деревяшек пытался, то совсем плохо стало — в глазах темно, дышать нечем. Только и успел с крыльца сползти на землю, и потом упал.

— Неужели никто выжить не смог? — пробормотала Лантея с побледневшим лицом.

— Я когда к дому бежал, то помню хорошо, что на улице уже люди толпились. Якуж и Данир же раньше прибежали, небось успели крик поднять. А вот маму я не видал нигде с отцом. Потому в дом и бросился.