От любви до ненависти один шаг -

гласит народная пословица.

1

Мы познакомились на пляже поздно вечером. Я сидела на прибрежной гальке и всматривалась в тёмную глубь моря, которая сливалась с густотой ночного неба, словно два огромных пространства соединялись воедино. Явно о чём-то я думала – о чём-то неземном. Я думала о том, как там, на глубине, и сколько звёзд во Вселенной. Море так плавно переходило в тёмное небо, что стоило лишь слегка приподнять веки и представить, как звёзды одна за другой падают в воду.

Я очень любила море, его прибой и то ощущение, которое оно мне дарило. Мне нравилось вслушиваться в шум волн и глубоко вдыхать капельки воды, доносившиеся морским ветром. Казалось бы, ничто не могло прервать моё вечернее уединение.

– Привет, как тебя зовут? Я давно за тобой наблюдаю, но всё не мог осмелиться подойти и заговорить.

Этот приятный мальчишечий голос с лёгким акцентом разорвал мой внутренний контакт с морской гладью и мыслями о бесконечной Вселенной. Вдруг на тёмном фоне

вечернего неба я увидела бледное ангельское лицо, слегка покрасневшее от неудачного загара, небольшие голубые глаза, заострённый нос, сочные пухлые губы и щетину на чётко выраженных скулах и подбородке. Лёгкая небритость была ему к лицу. «Голубоглазый блондин, – подумала я. – Такой тип парней меня раньше никогда не интересовал, а этот совсем другое дело». Он шустро сел возле меня на ещё теплую гальку. От него веяло романтикой.

– Привет, меня зовут Алиса.

– А меня Марсель.

– Как романтично, – вздохнула я и улыбнулась.

– Откуда ты? Чем занимаешься?

– Я родом из Лиона. Изучаю ядерную физику.

Я удивилась. Он вовсе не был похож на физика. У меня сложился некий стереотип о людях из мира наук. Я считала их занудами – несимпатичными, безвкусными занудами. Я едва не рассмеялась.

– Ты не похож на физика.

Он ухмыльнулся, а я продолжила:

– Говоришь, тебе не хватало смелости подойти ко мне. Значит, ты стеснительный.

– Да, я очень скромный.

Он тут же принялся целовать мне шею и мочку уха, а его рука запуталась в моих волосах, и некая дрожь пробежала волной по всему телу. Мне было чертовски приятно. Его тёплое дыхание согревало моё сердце и учащало его биение. Я не сопротивлялась, хотя такая скромность меня отчасти пугала и притягивала одновременно.

Несложно было догадаться, что Марсель принадлежал к тому типу парней, которые знали, чего хотят девушки. Кроме того, он вёл себя так, будто решил, что я клюнула, незамедлительно уложил меня на спину и стал быстро терять контроль. Сначала он рукой закрыл мне рот, но после его губы так сильно впились в мои, что я едва могла дышать. До него у меня, конечно, были парни, но ни один не сумел пробудить во мне то, что этому смазливому наглецу удалось за считанные минуты.

Все те ласки и поцелуи закончились бы банальной близостью на пляже, если бы не мой мобильный телефон, который зазвонил в ту самую секунду, когда Марсель расстегнул ширинку своих брюк и доверху задрал мне юбку.

Алло, – пробормотала я.

Мне звонил мой старый приятель по имени Паша. Мы познакомились на одном панк-концерте в Ростоке, и с тех пор он не мог меня забыть. Виделись мы крайне редко, поэтому он часто мне наяривал по телефону. Мои чувства к нему были исключительно дружеские, а вот о его чувствах я могла только догадываться. Несмотря на то, что он, как всегда, был очень мил, наш разговор длился недолго. Я говорила с ним кратко, немного флиртуя и мило улыбаясь в телефон, когда Марсель неохотно застегнул ширинку с едва заметной ухмылкой на лице.

Звонил твой парень?

– Скорее друг. У меня нет парня. Я люблю свободу. Во всяком случае, я ещё не встретила человека, которого полюбила бы больше, чем свободу.

Марсель смутился. Он на мгновение задумался, бросая камни в воду.

– Иди купаться, – резво сказала я, толкнув его в плечо.

– На мне нет плавок.

– А ты голышом.

Я улыбнулась.

– Что значит «голышом»?

Марсель смутился.

– Я плохо понимаю по-русски.

Я тут же разразилась хохотом. Это слово он произнёс так забавно, смягчая каждую согласную, и при этом абсолютно не понимал его смысл. Мне ничего другого не оставалось, как объяснить ему значение слова «голышом», и где-то глубоко в душе я поняла, что этот человек мне нравится.

– Я разденусь, а ты заберёшь мою одежду, да?

– Я не буду забирать твою одежду. Обещаю.

Как ни странно, но моя настойчивость Марселя убедила, и он начал медленно расстёгивать ремень на брюках, затем снял футболку, а я внутри сгорала при виде его волосатой груди и упругого живота. Мне нравилась его белая кожа. По сравнению с моей загорелой, она казалась белее снега. Как-то неожиданно он повернулся ко мне спиной и быстро снял штаны, оголив свои крепкие мужские ягодицы, а затем побежал к воде, выкрикивая пару невнятных фраз (я смогла разобрать лишь пару из них).

– Иди ко мне. Давай купаться вместе.

– Но на мне нет купальника.

– А ты голышом.

Я снова рассмеялась, прищуриваясь вдаль, где ничего не было видно, кроме белого пятна на тёмном фоне моря.

– Не хочу. Ночью вода холодная.

– Откуда ты знаешь? Ведь ты даже не в воде.

Марсель кричал во весь голос и просто дурачился – то нырял, то снова выныривал. Он делал так много раз, заставляя меня волноваться.

– Не заплывай далеко! Я беспокоюсь!

Теперь во мне проснулась вдруг заботливость, а я ведь даже не была его подругой. Наверняка мои слова он воспринял бы как шутку, хотя внезапно появилось ощущение, что мы знали друг друга уже много лет. В конце концов, мы только познакомились, а общаться с ним было легко.

– Я выхожу. Отвернись.

Из темноты раздался его голос, и он был близок.

– Не понимаю, чего ты стесняешься.

Сморщив лоб, я сделала вид, что отвернулась, а сама тайком посматривала на его идеальное тело, мокрое от воды, и, безусловно, с ещё большим любопытством на то место, которое он прикрыл ладонями.

Мне было хорошо в его компании. Я охотно наблюдала за ним и искренне смеялась над его шутками. Порой он вёл себя как ребёнок. Я хотела запомнить каждую минуту, проведённую с ним, ценить любой момент, опасаясь, что он может быть последним. Его ребяческий азарт загонял в тупик, а от его мальчишечьих уловок, разбавленных мужской зрелостью и редкой привлекательностью, бросало в дрожь. На ходу я создала свой идеальный образ совершенного Марселя, в который медленно влюблялась. «Не ловушка ли это?» – думала я.

Он подошёл, надел брюки на всё ещё влажное тело и сел рядом. Я прикоснулась к его холодному плечу, и меня одолело безмолвие (так бывает, когда внезапно лишаешься чувств). Я вдруг поникла в тягостном раздумье, невольно глядя на него, но принуждённо улыбаясь.

– Почему ты улыбаешься? Что смешного?

– Я люблю наблюдать за тобой. Ты же за мной наблюдал.

На моих щеках появился румянец.

– Да, наблюдал.

– Ну вот, а теперь моя очередь.

После чего последовала короткая пауза, а затем он спросил:

– Когда ты уезжаешь?

– Послезавтра.

– А я завтра.

– Жаль, что так скоро.

Я опустила глаза, глубоко вздохнув, но он продолжал говорить:

– Знаешь, я так же, как и ты, люблю свободу. За неё ведь ничего не надо. Я уже давно это понял. Когда-то у меня была подруга, и я её любил. Мы были семь лет вместе, но она изменила мне с моим лучшим другом, и тогда я решил, что все девушки шлюхи.

Его откровенное признание поразило меня до глубины души. В его глазах блуждало равнодушие, а из груди так и лезла наглость, а ещё этот стальной неподвижный взгляд, от силы которого, казалось, у меня горит лицо как от пощёчины.

Между нами появилась пропасть. Он, наверное, учуял мою скованность, оттого и улыбнулся, чтобы бездна эта стала меньше. Теперь я смотрела на него недоверчиво.

– Ты заблуждаешься, если считаешь, что все девушки шлюхи, – произнесла я холодно.