– Твой голос дрожит… Это от холода?

– От страха… Я не люблю этот зал, но каждый раз я возвращаюсь в него…

– Что заставляет тебя туда вернуться?

– Неизбежность… – в голосе появились ноты отчаянья, смешанного с горем. – Все начинается с одиночества и заканчивается им… Мне всегда казалось, что я сама выстроила эти залы в те периоды, когда мне было особенно тяжело справляться с тем, что окружало меня.,. А потом…

– А потом? – эхом повторил врач.

– А потом я начала плутать по ним, обманывая свое сознание и отрицая очевидные вещи…

– Какие именно вещи остаются для тебя очевидными?

– Неизбежность… рано или поздно все закончится в вечных снегах и холоде того острова одиночества, который зовет меня к себе, где бы я ни находилась… – помолчав пару минут, она продолжила с некоторым облегчением в голосе. – И я всегда слышу его зов и всегда стремлюсь попасть именно туда, где ничего нет… только белый слепящий на солнце снег…

– Ты так любишь снег?

– Я его ненавижу… но только там я чувствую, что возвращаю себе истинное «Я», не размытое и стертое условностями общества. А свое истинное, кем я могла быть, если бы не это давление со стороны всех, кто окружает меня.

– Даже я давлю на тебя?

– Даже вы, доктор. Но это же ваша работа, никаких претензий.

– Но почему твое одиночество – это снег?

– Потому что зимой все мертво… так же как и чувства людей к незнакомцам, окружающим их…

– Неужели ты считаешь, что безразличие равно смерти?

– Безразличие хуже смерти!

– Почему?

– Смерть забирает жизнь у тела, а безразличие умерщвляет душу!

– Хочешь подробнее рассказать о своих кругах?

– А вам это действительно интересно?

– Да, но давай начнем не со снежного острова, а с начала…

– Этот остров и есть начало!

– Тогда давай начнем с конца… Как выглядит первый зал, в который ты попадаешь после того, как выбираешься с острова?

– Это ухоженный зеленый парк с клумбами, живыми изгородями, парой беседок и надоедливым проводником… Там царит вечное лето!

1 круг сознания: «Там вечное лето и надоедливый проводник…»

В то время, когда лето достигает своего пика, так мог бы выглядеть самый прекрасный парк на свете. Здесь нет ничего лишнего, только то, что позволяет расслабиться и отвлечься от лишних мыслей, которые так любят досаждать именно в те периоды, когда их хочется слышать меньше всего!

– Можешь описать более подробно, как выглядит этот парк?

– А вы не боитесь, что захотите остаться в нем навсегда? – легкая улыбка тронула ее губы.

– Нет…

– Раз вы настаиваете… – вздохнув, она продолжила.

Этот парк окружен высокой стеной зелени живой изгороди, наверное, здесь метров пять высоты, а может, даже и больше. Но это не сплошная стена, где-то здесь…

– Он был где-то здесь… – сморщив лоб, она стала осторожно оглядываться по сторонам, словно боялась что-то пропустить.

– Ты что-то потеряла?

– Вход… он всегда ускользает от меня, если я стремлюсь в это место без особой нужды… – вдруг она замерла и облегченно вздохнула. – Вот же он!

– Как выглядит этот вход?

Кованные врата, такие же высокие, как и сама изгородь… Такую ковку, кажется, называют ажурной, все оттого, что металл, застывший в причудливых формах, завитках и фигурах, всегда выглядел как-то фантастически, словно из него соткали кружево. На правой половине врат выкована огромная, раскрывшая свои лепестки лилия, а на левой стороне – вьюн, со своими крохотными распустившимися цветами… Сейчас ворота чуть зеленые, словно время решило наложить свою лапу на бронзовые фигуры, они тяжело поддаются и поэтому открываются со скрипом и не всегда с первого раза…

– Похоже, придется толкать… – чуть покачав головой, сказала она.

– Это из-за того, что сейчас не время для первого зала?

– Да! Даже врата так считают… – ее голос был наполнен обреченностью.

– С чего ты это взяла?

– Если бы пришло время – они сияли бы на солнце, словно сделаны из золота, а не из бронзы… – вытянув руку вперед, девушка сделала усилие, словно толкнула что-то стоящее перед ней.

Скрип… небольшое расстояние между створками, но я смогу пройти, главное успеть до того, как они захотят захлопнуться вновь…

– Врата сами решают, пускать тебя или нет?

– Нет, врата ничего не решают… – казалось, что она оглядывалась, оценивая ситуацию. – Здесь все решает проводник, и мне лучше убраться отсюда до того, как он появится…

– А, может быть, просто стоит с ним поговорить?

– Он нудный! – громко возразила она.

– И все-таки могу я попросить тебя, чтобы ты заговорила с ним, если он придет?

– Хорошо… – тихо ответила она.

Врата, несмотря на то, что сквозь них можно увидеть этот сад, никогда не позволяли любоваться этим местом…

– Как они это делали?

– Что делали?

– Не давали любоваться садом?

– Если бы вы смогли посмотреть на рисунок, вы увидели бы, что в узоре есть просветы, в которые можно смотреть, как в замочную скважину. Но, стоит только подойти к вратам ближе, как листья вьюна, или лепестки лилии начинают двигаться, расширяться, разрастаться сильнее… Они делают все, чтобы было невозможно посмотреть сквозь них.

– Ты хочешь сказать, что эти врата живые?

– В этом месте все живое… – ненадолго замолчав, девушка вновь тяжело вздохнула, словно настраивалась на определенную волну.

Здесь всегда лето, теплый солнечный день. Если стоять спиной к вратам, то прямо перед собой можно увидеть небольшой изящный фонтан. Только две чаши, средних для обычного фонтана размеров. Нижняя чаша выполнена в форме цветка лилии, а верхняя в форме цветка кувшинки, венчает все это статуя маленькой девочки с крыльями бабочки… Проводник как-то рассказывал, что это его сестра. Он так не хотел расставаться с ней, а она настолько стремилась отдалиться от него, что единственная возможность удержать ее подле себя была сделать ее частью этого сада. Она сидит на самом верху и играет на флейте.

– Почему именно флейта? – он задал вопрос.

– А где вы видели фею, играющую на контрабасе?

– Он превратил ее в статую?

– Нет, просто эта статуя – точная копия его сестры… Вы еще встретитесь с ней в седьмом зале… – улыбаясь, ответила она.

– Можешь продолжать…

Когда включается вода, то ее маленькие бронзовые пальчики начинают шевелиться, и тогда можно услышать мелодию воды… Приятную, успокаивающую и уносящую куда-то далеко от всех забот мира.

Немного помолчав, девушка начала двигать правой рукой, словно ощупывала что-то.

Когда я бываю здесь, мое любимое место – это центральная скамья. Сидя на ней, хорошо видно и вход и фонтан. А кроме этого, можно прижаться спиной к живой изгороди и почувствовать пьянящий аромат зелени и цветов.

Неожиданно она замолчала. На ее лице появилось отражение покоя и даже едва уловимая радость.

– Почему ты притихла? – осторожно спросил доктор.

– Простите, просто я так давно здесь не была, а сейчас очень хочу насладиться этим мгновением…

– Как будешь готова, продолжай! – он внимательно следил за тем, как из равнодушной маски ее лицо превращалось в живое, наполненное радостью и легкостью. Теперь она действительно была похожа на молодую девушку, получающую удовольствие от того, что она наконец-то посетила то место, куда давно хотела попасть.

Шелест листьев… Мне всегда казалось, что листья в этот момент общаются друг с другом, шепча что-то очень важное ветру и цветам, окружающим их. Плеск воды… Каждый раз, как я оказываюсь здесь, я жалею только о том, что у меня нет с собой мольберта и красок, чтобы запечатлеть всю эту красоту. И особенно это огромное синее небо над моей головой.