Из этого текста не было понятно, спал ли он с женщинами на оргиях или просто срывал их оргазмы. А жаль.

Когда точно и как исчезла из его жизни Шарлотта, выяснить не удалось. Но как журналист, я отлично понимала, что истинные факты, мотив и значимые события из жизни звезды очень любят скрывать, выставляя напоказ скандалы, которые перетягивают на себя все внимание публики.

Оргии Маккамона очень напоминали попытку добиться именно этого. А после имя Шарлотты уже не упоминалось. Может быть, ее задели оргии, может быть, они устраивались ради нее и ее оргазмов. Правды из газет не узнать. Одно было точно – после этого она исчезла из его жизни.

Со временем на смену оргиям снова пришло затишье. Для всего мира Маккамон ушел в тень и почти перестал радовать публику новыми шедеврами. Ходили слухи, что он только начинает, но не может завершить ни одной картины.

Во время этого затишья многие решили, что он, наконец-то, стал примерным гражданином, но как бы не так. Просто Маккамон нанял хороших адвокатов, которые, видимо, и составили для него образец того контракта, который я читала. Ну и посоветовали искать муз в специализированных элитных эскорт агентствах, чтобы с их готовностью трахаться за деньги было меньше проблем.

В эту пятницу только детские издания не написали ни слова о Роберте Маккамоне и его «темной страсти». А еще Маккамон не ошибся в своих предположениях – за этот день цены на его законченные картины взлетели до небес. Хотя, казалось бы, куда еще? Но теперь люди знали, что за каждым мазком кисти стоял чей-нибудь оргазм и это, конечно, здорово меняло дело.

Наверное, женщина не смогла бы жить с такой биографией с такой же честью, как это удалось мужчине. Хотя, может быть, дело было не только в половой принадлежности участника скандала, а в том, что на деяния талантливых, одаренных людей привыкли смотреть сквозь пальцы.

Даже мне перепала часть минуты славы, которая досталась Маккамону и Элеоноре в большей мере. Ведь мое имя значилось под тем интервью. Мне звонили коллеги и поздравляли с шумихой, которую поднял мой материал. Никому из них я, конечно, не говорила, что мой настоящий материал благополучно сгинул в почтовом ящике Элеоноры.

Впереди меня ждали выходные, и я собиралась подчистить запасы шоколадного мороженого во всех магазинах в окрестностях моего дома.

Так бы все и случилось, если бы с вечерней почтой в редакцию не доставили приглашение на выставку в художественной галерее.

На мое имя.

Она называлась «Роберт Р. Маккамон и его женщины».

– Я не пойду.

– Пойдешь, – отрезала Элеонора. – Никого другого я отправить не могу. Приглашение именное. А пропустить выставку нельзя.

– Я не разбираюсь в искусстве.

– А кто разбирается? Всем интересно, с кем сейчас спит Маккамон, а не то, над чем он сейчас работает. Эта выставка – уже сенсация. Он чертовски давно не демонстрировал картины широкой публике. Момент выбран очень удачно, его агент Эйзенхауэр явно не зря получает зарплату. Этой твой последний шанс удивить меня, Денни. Первый ты провалила. Надеюсь, не забыла?

Как будто я могла забыть, когда мне постоянно об этом напоминали.

– Если мне не изменяет чутье, а оно меня никогда не подводило, то сейчас многие журналистки начнут свою собственную охоту за Маккамоном. Мы стали зачинщиками этого скандала, но мы же и должны снять все сливки.

– Разве тебе мало было интервью, Элеонора?

«Белая акула» хмыкнула.

– Конечно, мало. Многие все еще сомневаются, что Клио существует. А если показать им материал, добытый собственноручно, они заткнутся. И нельзя допустить, чтобы какая-нибудь другая журналистка почивала на наших лаврах, правда?

– И что ты хочешь от меня, Элеонора?

Она развернулась на тонких черных каблуках.

– Ты должна проникнуть в мастерскую Маккамона и рассказать, как на самом деле творит мастер.

– Но для этого я должна стать его музой!

Элеонора пожала плечами.

– Мне плевать, как ты это сделаешь. Мне нужен этот материал. И я даю тебе шанс его заполучить. Если ты не готова, то я отправлю кого-нибудь еще. Но тогда, Денни, можешь распрощаться с должностью. В «Fever» никогда не будут работать посредственные журналистки, которые упускают шанс сделать головокружительную карьеру. Поразмысли над этим, Денни. К тому же скоро у нас освободится место помощника главного редактора и, разумеется, я буду выбирать из самых достойных. Но останешься ли ты в штате к тому времени?

– Останусь, – процедила я.

– Отлично, – сверкнула белоснежной улыбкой Элеонора. – Я понимаю, что работа у Маккамона будет требовать от тебя полной отдачи, а значит, можешь не появляться в редакции, пока не соберешь нужный материал. Считай, это бессрочным отпуском за мой счет. А теперь иди, вечером пробки. Только, дорогая, забеги к стилистам. Пусть сделают из твоих рыжих кудрей что-то приличное. И подберут одежду спокойных цветов. Право слово, твоя лимонная юбка аж глаза режет.

Все повторялось. С точностью до последнего штриха визажистов из отделов стилистов.

На автопилоте, я спустилась на этаж ниже. Несмотря на вечер, работа кипела. На выходных отдел отправлялся на съемку и некоторые комплекты все еще не были окончательно готовы. На белых столах под яркими заводскими лампами лежали вещи, бижутерия, аксессуары и обувь. Стилисты перебегали от одного стола к другому, спорили, приносили новые детали и меняли местами остальные.

– Денни! – донеслось до меня. – Тебя к нам небеса послали, не иначе!

– Белая акула меня к вам послала, – проворчала я.

Йениффер, главный стилист журнала, окинула меня с ног до головы внимательным взглядом.

– Опять одета слишком ярко для важного задания? – хмыкнула она. – Одежды для серой мыши у нас хватает.

Йенниффер подвела меня к столу, заваленному фотографиями яркой одежды. Даже для меня яркой. От восторга у меня глаза на лоб полезли, все как я люблю. Питер Кларк станет моим фаворитом этим летом, это точно.

Я заметила ярко зеленый костюм с узкой юбкой и приталенный пиджаком с воланами. Он был само совершенство. С моими рыжими волосами, да если добавить красную сумочку и такие же ярко-красные туфли….

– Денни, ты меня слышишь?

Я тряхнула головой и посмотрела на Йеннифер.

– Что, прости? О чем ты говорила?

– Есть пять минут, чтобы помочь нам? У нас будет фотосессия Питера Кларка, у него новая коллекция весна-лето просто как с тебя списана. Говорят, в этом сезоне будут модными ультра-яркие цвета. Мои уже с ног сбились, чтобы гармонично подобрать аксессуары.

Я не верила своим ушам.

– Ты просишь меня, помочь вам?

– Да. Ты согласна?

– Еще бы!

Желтые колготы и бирюзовые туфли, малиновые сумочки поверх платьев в желтый горошек. Широкополые шляпы под цвет туфель. Я составляла ансамбли так, как сама бы с радостью носила эти вещи. Сложив фотографии в дюжину стопок, я поняла, что стилисты окружили меня, а сама Йеннифер качает головой.

– Невероятно, Денни! Мы провозились бы до завтра. Не думала перевестись к нам? Ты оказала неоценимую помощь! Знаешь, что? Плевать на костюмы серых мышек, какие Элеонора всегда выбирает для тебя. За то, что ты только что сделала, выбирай сегодня все, что захочешь!

Хотя на само открытие я опоздала, до закрытия галереи оставался еще где-то час с небольшим, когда я вошла через стеклянные двери внутрь.

Полумрак, белый пол и серые бетонные стены. Знакомая обстановка.

Народу тьма-тьмущая. К картинам близко не подпускают. Сколько, оказывается, у Маккамона почитателей его творчества! А потом я пробилась к ближайшему полотну и поняла, что именно так влекло зрителей.

Сами картины не знаю, меня не впечатлили. Черные мазки и капли поверх белой бумаги. Так вот ты какой, абстракционизм. Пройдя по залам, убедилась, картины были монохромными.

Перед каждой же из картин оцепленные от остальных зрителей, как жертвы преступления, лежали голые девушки. Эпатажный гений и тут решил всех удивить. Белье на них было тончайшее и телесного цвета, так что и не сразу его удавалось различить. Хотя, могу поспорить, Маккамону ничего не стоило выставить совершенно голых моделей перед публикой.