Параллельно услышанным словам историй я ощущал, как дышу под толщей воды, а по бокам мелькают медузы и редкие пузырьки. Спустя минуты я уже слышу шелест листвы и больше не дышу жабрами. Мои чувства охватывают целый лес. Мною больше опутаны корни и меньше заняты стволы. Я знаю много и разлетаюсь в сезон дождей, под шум одного живого моря над водами и пустынями. И около недостижимой пустоши, в низкой траве, собирая стрекочущих букашек и распугивая хвостатых птиц, я несусь, перебирая четырьмя лапами. Мне встречаются переплетения деревьев, похожие на мой домашний фикус, который причудливо сращивала мама. Но под лапами с твёрдыми наростами совсем иная земля. И хвост раскачивается в такт биению нечеловеческого сердца.
Я думал, что контроль потерян, что на безопасное возвращение меня нет толком никаких шансов. И сомневался, теряя мысли. Сознание не обрывалось окончательно, поддерживаемое сетью. Но нейронное полотно рвало, словно паутину на ветру. Я отлично понимал, что последнюю опору нужно выбивать. Запечатывать в контейнер чёрного ящика и засыпать самому, на самую большую глубину. Разбудить из такого может только орбитальная станция или экипаж крупного судна. Если доберётся до моего корабля, плывущего в одиночестве с потёртым боком. Иначе проходить через портал было опасно. Случайное пробуждение при перемещении обещало мучительную гибель сознания.
Когда я искал выход, паническая атака прорвалась в сознание. Я сидел перед экраном, обхватив голову руками. Размышлял над запуском глубокого сна и над консервацией остатков сети. Какое-то время я всё-таки надеялся на обычную посадку, но разброс возможных результатов по моделям сети и последние сны не давали мне покоя. Что откидывало самый простой выбор? Опасность спустить вниз в себе ящик Пандоры с неконтролируемой заразой казалась неоправданно высокой. Я мог убить множество людей и навредить семье. Честно, волновался я только за родных и близких. Нужно было искать иной выход.
Можно было отправить корабль по касательной. Сбросить на орбите нейросеть и полететь на Солнце, не приходя в себя. Сжечь всю опасность - эффективное средство, но и жестокий билет в один конец. Допустить мысль, что меня нет - и дрожь по телу от страха. Я умел искать выход, я умел быть собой и идти до конца, но не мог смириться. Не мог лечь спать с билетом в один конец, без шанса проснуться.
План хотелось сменить на что-то безопасное, оставляющее надежду. Пусть и безумное, если иных вариантов не оставалось. По моделям выходило, что была возможность кружить на орбите планеты, среди мусора и автономных спутников. Даже не запросив расчёт вероятности обнаружения меня среди масс обломков и прочего космического мусора, я рассматривал авантюру. В ней нечего было предсказывать, но за мной оставался выбор. Тяжёлый, если понимать, что руки никогда не поднимут ребёнка и уже не обнимут жену. Невыносимый выбор, с шансом уснуть и никогда больше не проснуться. Не отличаясь белоснежностью во сне, среди мусора, я бы не ждал особого спасения. Но шанс очнуться всё-таки оставался. Как и шанс убить кого-то ещё, открывшего корабль не с человеком, но с монстром.
Экран вывел изображение портала, предупреждая о переходе. Огромное техногенное кольцо ещё не наполнилось ничем, не превратилось в нору. Безжизненный остов в пустоте не успел стать полноценной населённой станцией, потому что только начал свою работу десять лет назад. На освоение перспективных направлений требовалось время: на проработку, на проверки и на подготовку первых переселенцев. Одиночку можно не беречь, но колонисты обязаны оставаться в безопасности. Иначе не найти следующих добровольцев, желающих перейти на ту сторону космоса в поисках светлого будущего. Я силился припомнить чувство перехода, но не мог. Не знал, как перемещался раньше и как нырял в глубину. Но с каждым вдохом и выдохом понимал, что в распадающемся сознании через работающее кольцо проходить небезопасно.
Пока корабль плыл к порталу я занимал себя сомнениями. Что, если все воспоминания - сны? Что, если я уже ниже дна? Если и сейчас сплю? В висках застучало ещё сильнее. Руки задрожали, потянулись к рюкзаку и вытянули из кармашка монету. Осмотрел гурт, лица девушек и знакомые черты. После сбоя в хранилище я не мог ни подсмотреть в сети, ни вспомнить толком свою семью. Но монету и мишку никто у меня не отнял. Потому я загадал решение, подкинул кусочек металла со звоном и проследил глазами полёт до апогея. За секунду какую-то лёгкость обрело всё тело, в противовес мыслям. И я не сразу понял, почему монета продолжила крутиться, зависнув в одной точке. Только оттолкнулся, неожиданно полетев в невесомости, и протянул руку.
Гравитация включилась, когда я уже схватил жребий. Приземлиться пришлось на колени и руки, ожидая серьёзный удар. Но гулкий звук небольшому ушибу не соответствовал. Я сразу ощупал ногу, после чего стали ясны причины: пластины нарастали, довольно хаотично, но часто. Особенно на руках и ногах. Они и закрыли моё тело от ударов. После неудачного приземления и обнаружения неприятной мутации заныла голова и зачесались ноги. Времени не оставалось. Связанности в сознании не доставало, но я запустил алгоритм полного сна, и перехода с последующим выходом на орбиту. С этого момента рассчитывая оставаться в одиночку в сумерках до самого конца.
Я еле добрался от погасшего экрана до кровати, приготовленной к стазису. Никакого яркого финала. Совсем мало надежды. Я чувствовал, как рвутся мысли. Больше нет поддержки. И нет нормальных снов. В мгновение пропала гравитация. Впереди тьма и полёт в пустоту. Может полную, может нет. Может изменения спасут меня, может затрут. Заместят, если сознание не сможет удержаться. В последний момент я сжал в руке плюшевого медведя. Чтобы поверить всем сердцем. Шагнул в пропасть. Ноги подёрнулись. Словно я оступился. Закрыл глаза в полной мгле и вспомнил. Дочь и жену.
