Неумолимо надвигающийся исторический спазм, о котором пишут все серьезные аналитики, заставляет задуматься: «а что потом»? Существующие сценарии грядущего кризиса и возникновения посткризисного мира, как правило, лишь продолжают те или иные видимые тенденции. Поэтому они никогда и не реализуются. На поверхность обычно выходят новые, не предвиденные никем факторы, разыгрываются «дикие карты», прилетают «черные лебеди». Кризис приближается и остается вопрос – что будет потом и кто выживет? У России в этом отношении хорошие перспективы: она закалена цепочкой кризисных преобразований, определивших ее историю. Этот опыт под рукой, и он должен быть актуализирован.
Рассуждая о проектах, нужно помнить, что в мире идет постоянная «позиционная война» между идеальными замыслами и их извращенными отражениями в реальной практике. Условием воплощения крупных социально-политических идей является их искажение, вульгаризация и, более того, крах. Но если эти идеи не разрабатывать и не пытаться реализовать, то столь же сильным деформациям подвергнутся и банальные прагматичные проекты, и результат будет еще хуже. Регулярные и, как правило, кровавые попытки идеалистов построить очередную утопию удерживают мир от окончательной катастрофы. Есть особый жертвенный героизм – пытаться осуществить высокую идею, понимая при этом неизбежность ее искажения и извращения. Любой проект будет воплощен иначе, чем думали его создатели. Тем не менее попытки реального конструирования будущего России – это необходимое условие сохранения ее жизни. Задача не в том, чтобы построить еще одну модель для понимания, задача – создать средства управления историей более мощные, чем те силы, которые управляют историей до сих пор.
Глава 1
Исторические модели
1.1. Статус исторических моделей и концепций.
Для построения проекта Будущего необходим «строительный» материал. Проект строится из идей, мотиваций, идентификаций. Проект Будущего всегда опирается на сгруппированные определенным образом факты истории. Факты отбираются, обрабатываются и истолковываются в соответствии с принятыми моделями. Факты группируются в определенные линии, которые отождествляются с «основными линиями развития» данного общества и тем самым формируются основания для проекта Будущего. Факты и линии Прошлого – исходное сырье для такого проекта.
1.1.1. Исторические и социокультурные модели создаются для решения по меньшей мере трех задач: а) для преодоления противоречий в понимании текущей ситуации; б) для обоснования явного или неявного проекта; в) для обретения инструментов преобразования наличной ситуации.
В первом случае модель выполняет терапевтическую функцию: переживание нестыковок собственных устремлений, внешних воздействий, реальной структуры и некоего идеального образа бытия мучительны, особенно для тех, кто не привык работать с противоречиями. Убедительная модель превращает Мир, в котором действуют невидимые силы, во вполне понятную картину, в которой изготовителю модели отведено удовлетворяющее его место.
Вторая задача манипулятивная – она решается выявлением «исторических закономерностей», ведущих к желаемому Будущему, цепочек событий, которые истолковываются как иллюстрация этих «закономерностей».
О. МИХАЙЛОВА:
«Сильное желание осуществить проект требует привлечения всех возможных и даже невозможных ресурсов. Таким «невозможным» ресурсом может стать и прошлое. И так историческая память, как визия, как видение прошлого, попадает в зависимость от будущего. Без ресурса прошлого и будущее немного весит, но существенным является вопрос их упорядочивания» [2].
Г. ПОЧЕПЦОВ:
«История – это тоже коммуникативная технология рассказывания о прошлом так, чтобы настоящее являлось его единственным правильным порождением»[3].
В. ЦЫМБУРСКИЙ:
«…люди творят свою историю не только благодаря способности принимать решения, но и через интерпретации, приписываемые ими прошлому, настоящему и будущему. Когда мы говорим о зависимости исторических выборов, совершаемых людьми, от прошлого опыта, надо иметь в виду, что над людьми довлеет не какое-то «объективное» прошлое само по себе, а тот смысл, который они этому прошлому приписали, та сюжетика, при посредстве которой его оформили и закрепили в памяти. Люди детерминированы в своих действиях не менее, нежели материальными условиями своего бытия, также и правилами означивания истории, разными возможными программами этого означивания…»[4].
А. ДУГИН:
«Четвертая Политическая Теория призывает… строить новое прошлое, творить прошлое, с опорой на ясно осознаваемую герменевтическую структуру. Это значит не упразднять смысл, но, релятивизируя, подчас ниспровергая старые смыслы, утверждать и создавать новые»[5].
Истолкование истории позволяет создать необходимый кадровый ресурс для реализации проекта – для многих людей мотивирующим моментом является участие в осмысленных процессах с гарантированным успехом.
Говоря об историческом процессе, закономерностях развития и упадка этносов, культур и цивилизаций, не следует забывать, что речь идет о системах, гораздо более сложных, нежели используемая нами мыслительная машина. Поневоле приходится выделять из общего фона исследуемого объекта отдельные факторы-фигуры, и создается впечатление, что склеенная из них система-модель отражает анализируемую реальность.
Однако ни одна из создаваемых нами моделей не может адекватно описать исторические явления и закономерности – их просто невозможно спроецировать непротиворечивым образом на существующие средства мышления в силу несоизмеримости масштабов исторического процесса и ограниченных средств анализа и моделирования.
ПИТИРИМ СОРОКИН:
«Все существующие теории этого рода несут в лучшем случае знание нескольких разбросанных «частиц» всей социокультурной совокупности, не раскрывая нам многого об их взаимных отношениях, их месте в общей совокупности или об этой совокупности в целом. Такое знание явно недостаточно и вполне ограничено. Оно напоминает знание некоторых несобранных кусков детского конструктора. Загадка остается нерешенной, несмотря на знание ее частей»[6].
Тем не менее модели строятся и успешно используются для решения третьей задачи – ведь модель, помимо того, что она создает иллюзию понимания исторических феноменов, многократно превосходящих по своей сложности самого исследователя, еще и включает в себя управленческий аспект: модель выделяет точки воздействия на реальную систему (игнорируя при этом другие управляющие «входы в систему»), формирует инструменты управления текущей реальностью и дает возможность получить реальный результат.
Если модель становится общепринятой, то на какое-то время проигнорированные «входы» уходят в тень и модель становится пригодной для решения оперативных задач (и управленческих, и пропагандистских), при этом тот, кто использует «теневые» точки воздействия, получает определенное преимущество – его действия незаметны. Отбором управляемых характеристик руководит явная или неявная цель и, выбирая аналитическую модель, следует отдавать себе отчет в том, какие цели ставятся по отношению к системе.
Если целью является сохранение стабильности, то выделяются факторы ее поддержания, постоянные характеристики, которые можно обнаружить в ее истории; если аналитика проводится в контексте развития или выживания, то выделяются именно эти линии; если аналитика призвана ускорить разложение и гибель, то отбираются модели, позволяющие выявить механизмы, ограничивающие время жизни исторического образования. Собственно, это один из способов управления сознанием политических и культурных элит: выделение одного из аспектов, истолкование его как главного и единственного и тем самым превращение его в доминанту. Последующая работа с доминантой, ее дифференциация и развитие ведут к тому, что модель подменяет собой моделируемую сущность и на какое-то время становится фактором управления – все, что ей противоречит, вытесняется в фон.
