– Пап, мне нужны деньги. Планируем классом пойти в театр, завтра сдаём на билеты.

– Что, опять очередная обязаловка? – спросила я, памятуя о том, что сын не слишком жалует театральное искусство.

– Нет, – отзывался Глеб. – По желанию.

– То есть, ты сам хочешь пойти в театр? – уточнила я.

– Хочу, – спокойно ответил сын.

– Что за спектакль? – между делом поинтересовался Виктор.

Глеб растерялся. Сложилось впечатление, что он сам не знает, куда просится. Мы с Виктором переглянулись.

– Ну, – поторопил Беспечный, – что за постановка?

– Обычный спектакль, – неоднозначно ответил Глеб. – Что-то современное. Интерпретация классики.

– Какой-то расплывчатый ответ, – сказал Виктор. – Ты хочешь пойти в театр, который не сильно любишь, на спектакль, о котором ничего не знаешь. Похоже, тебя не искусство интересует, а что-то другое. Или кто-то другой.

Глеб густо покраснел.

– Так дело в девочке! – осенило меня. – В однокласснице?

– Вовсе нет, – разозлился Глеб. – Что, я не могу в театр сходить?

– Можешь, – отозвался Виктор. – Мы, кстати, с мамой тоже давно нигде не были. Можем составить тебе компанию.

– Я же сказал: пойдём с классом, – идея отца Глебу явно не понравилась.

– Ну, это же не закрытый показ для вашего класса, – Виктор прищурил глаза и игриво толкнул меня в бок. – Майка, ты как?

– А пойдём, – поддержала я идею мужа.

Настроение заметно приподнялось. История с соседом утратила остроту. Зато появились вопросы к Глебу. Понятное дело, сына это не устроило. Он попытался перевести тему беседы.

– Если вы хотите пойти из-за меня, лучше не надо. Лишние траты нам ни к чему. Мамке-то скоро банкет закатывать, а тебе, отец, подарок ей готовить.

Затея Глеба подменить тему удалась. Витька сразу же зацепился за мой юбилей и сказал:

– Кстати, ты ещё не передумала встречать гостей дома?

– Не передумала, – я расставила тарелки, разложила вилки и с довольной улыбкой посмотрела на Виктора. – Уже составила примерное меню. А ещё буду готовить суперторт. Вы все обалдеете.

Витька состроил пренебрежительную гримасу.

– В мае месяце люди хотят на свежий воздух. Под голубое небо, на зелёную травку. Самое время для шашлыков! – муж мечтательно закатил глаза. – Сидеть дома в такую роскошную погоду просто кощунство.

– А я хочу дома. У меня потрясающая кухня, большая квартира, а мы ни разу ещё не собирали гостей! – не унималась я.

– Это всё пережитки твоей голодной юности. Хочешь козырнуть перед гостями, но оно того не стоит. И кого ты собираешься удивить своей кухней? У Ксюхи дом покруче нашего. Антонова тоже неплохо устроилась, да и чаёв на твоей кухне она перепила столько, что любого затошнит. Давай на природу. Будет весело, и тебе не придётся за гостями убирать.

– Нет и нет, – я была неумолима. – В конце концов, это мой день рождения, и я решаю, где мы будем его отмечать.

– А ты что скажешь, Глеб? – Беспечный вспомнил о сыне.

– А? – по растерянному лицу Глеба я поняла, что он нас не слушал. – Пельмени очень вкусные, – невпопад ответил сын. – Я добавки положу, – он поднялся и подошёл к плите.

– Слушай, – я понизила голос до шёпота и наклонилась к мужу. – Дай ты ему денег на этот театр. А мы с тобой в другой раз сходим.

– Все вместе пойдём. Выясним, почему он так внезапно искусством увлёкся, – отверг моё предложение Витька. – А я, так уж и быть, согласен на домашний сабантуй.

– Идёт, – приняла я выгодное для себя предложение и уже громко сказала, обращаясь к Глебу: – И мне, сынок, добавочки.

Глеб поставил на стол свою тарелку и взял из моих рук пустую, чтобы наполнить. Кажется, сын был так увлечён собственными мыслями, что нашего с Виктором перешёптывания не заметил.

Увы, лифт не починили и на следующий день. Масштаб катастрофы я осознала, когда в домофон позвонила секретарша Виктора со словами, что занесёт бумаги. До пятнадцатого этажа она добиралась с полчаса. Признаться, я забыла, что впустила её в дом, и спокойно занялась своими делами. Когда раздался звонок в дверь, я вздрогнула.

Тамара Васильевна вошла красная как рак, с блестящим от пота лбом, сбившейся причёской, пугающе частым дыханием. Эта выхоленная женщина в свои сорок с хвостиком слыла аккуратисткой и перфекционисткой. Её теперешний взъерошенный вид говорил о многом.

– Милая Тамарочка Васильевна, – подлетела я к ней, выхватила из рук папки с бумагами, усадила бедняжку на мягкую банкетку. – Я напрочь забыла про сломанный лифт. Сейчас принесу вам воды.

– Ничего не надо, – она сделала попытку улыбнуться. – Вот только отдышусь и пойду.

– Куда вы пойдёте? – усмехнулась я. – Напомню: лифт не работает.

– Спускаться легче.

– Нет и нет, – я взяла Тамару Васильевну за руку и повела на кухню. – Без чая вы не уйдёте. Никогда себе не прощу, если с вами что-нибудь случится, пока вы будете штурмовать нашу бесконечную лестницу. Для начала наберитесь сил, – я щёлкнула кнопкой чайника и поставила перед женщиной блюдо с плюшками.

– Извините, Майя Сергеевна, но мучное я не ем – фигура дороже.

– Понимаю, – я отодвинула блюдо с плюшками и достала коробочку с диетическим печеньем. – У нас в ресторане тоже есть ПП-меню1. Вот, – я пододвинула печенье ближе к гостье, – без сахара и пшеничной муки. Полезно и вкусно.

Тамара Васильевна согласилась на одну печеньку. Как элегантно она её разжёвывала – я даже засмотрелась. Но потом поняла, что пялиться на гостей неприлично, и уткнулась носом в собственную чашку, которую торопливо наполнила. Милая женщина уже пришла в себя. Краснота с неё сошла, испарина тоже. Взгляд Тамары Васильевны стал осмысленным, немного снисходительным, но иного быть и не могло у женщины, которая в сорок пять выглядела стройнее и эффектнее многих тридцатилетних.

Ох, Боже мой, тридцать лет. Через две недели мне стукнет тридцать, и я смогу смело, но без энтузиазма сказать, что разменяла четвёртый десяток. Мысль показалась устрашающей и против моей воли отразилась на лице. Чуткая Тамара Васильевна перемену в моём настроении уловила.

– Что-то не так, Майя Сергеевна?

Мне было неловко признаваться в мыслях о возрасте. И не потому, что я стыдилась боязни старости. Делиться скрытыми страхами с женщиной, которая старше меня на пятнадцать лет, как мне подумалось, было бы оскорбительно для моей собеседницы.

Тамара Васильевна поправила причёску, хлебнула из чашки и с умным видом сказала:

– Причина всех женских печалей – мужчина. Не сочтите за наглость, Майя Сергеевна, вмешиваться в вашу личную жизнь я не собираюсь. Но скажу, что идеальных мужчин не бывает. Поэтому не тратьте времени на переживания. Это портит настроение и добавляет морщин. А бороться с ними сложнее, чем с любыми другими проблемами. Я замужем двадцать лет и за это время успела найти секрет семейного счастья.

Разговор о морщинах меня зацепил. Я не стала разубеждать собеседницу, что она ошиблась с выводами – побоялась выдать свои истинные страхи. А потому ненавязчиво поинтересовалась:

– И в чём же он кроется?

– Не принимать всё близко к сердцу, – повела плечами Тамара Васильевна. – Этот простой совет только поначалу кажется невыполнимым. Но когда перестаёшь суетиться, переживать о пустяках и требовать от своей второй половины слишком многого, жизнь становится проще.

– Попробую научиться, – улыбнулась я, не слишком вникая в слова собеседницы.

Простыми истинами меня не удивить. Я была больше впечатлена бархатистой кожей лица Тамары Васильевны. Только сейчас, вблизи, я это ухоженное лицо подробно разглядела. А ещё волосы – блестящие, живые, густые, с ровным срезом. Понятно, что шевелюру Тамара Васильевна регулярно подкрашивала, но как же ей шло это элегантное каре оттенка воронова крыла. Говорят, чёрный цвет добавляет возраста, но Тамару Васильевну это правило будто бы не касалось. Да, она не выглядела девочкой, зато производила впечатление изысканной леди, однозначно моложе своих сорока пяти.