С такими скудными знаниями, детектив спускался по лестнице на этаж ниже квартиры, в которой произошло убийство. Сама квартира располагалась на восьмом этаже из девяти, по четыре квартиры на площадку – ну должен же был кто-нибудь ещё что-нибудь да слышать. Около самой квартиры детектив обнаружил одного из своих помощников, Ника Чойса – он почти всегда успевал оказаться на месте быстрее остальных, не смотря на свой весьма высокий рост, в районе ста девяноста сантиметров и весьма грузную, хоть и не слишком полную фигуру. С другой стороны, он весьма неплохо сохранился для шестидесяти одного года – по выслуге лет ему была положена пенсия, но он был полон сил и готовности продолжать работать, иначе, как он сам говорил – лучше уж сразу лечь и сдохнуть, чем мариноваться попеременно то в кровати, то в очереди в поликлинике, разбавляя это всё только стучанием клюшкой по мячу вечерами по субботам, переходя от лунки к лунке с кряхтением и брюзжанием на всё и всех.
Чойс сообщил ему, что узнав поручение, данное одному из офицеров полиции, он присоединился к нему и обошёл с ним пару этажей ниже, но никаких новостей – офицер продолжил обход, а сам Ник решил присоединиться к Роунсу для опроса звонившей в участок женщины.
На звонок дверь и слова «Откройте, полиция!» почти сразу же дверь приоткрылась на максимальную длину цепочки. В щёлочку детектив и его помощник увидели часть лица женщины. Роунс хоть и обладал крепкими нервами, да и в жизни повидал не мало, но что-то в мелькнувшем лице ему сильно не понравилось, из-за чего он почувствовал себя как-то неуютно. У него промелькнула мысль, что словно скелет взглянул на них из-за двери. Чойс как-то слегка поёжился и в тот же момент сделал вид, что разминает свою больную спину.
– Могу увидеть ваши документики?
Прохрипела женщина из-за двери строгим и не терпящим возражений тоном, звучавшим наполовину с елейностью. Увидев удостоверения офицеров полиции, цепочка была тут же снята и дверь настежь распахнулась. В проёме стояла женщина – по переданным данным оператора ей было пятьдесят четыре года, но Роунс скорее удивился этому числу – он дал бы ей минимум лет семьдесят. Морщинистая бледная кожа лица, с опускавшимися на лоб постриженными по плечи жидкими седыми волосами, словно обтягивала череп. Да и сама женщина была тонкая, словно любой ветерок способен переломить её как спичку. Длинные узловатые пальцы вцепились в дверной косяк, казалось, так крепко, словно женщина опасается как раз таки того самого нежданного ветерка.
– Миссис Джонсон, верно?
– Уже мисс, но всё также Джонсон, господа офицеры, – женщина улыбнулась, показав ряд на удивление целых остреньких зубов, не идеально белых, но вполне в неплохом состоянии.
– Простите, мисс. Вы не будете против, если мы уточним у вас пару вопросов по поводу происшествия в квартире этажом выше, над вами?
– В тридцать второй? Я сразу поняла, что там что-то не так… все эти звуки…
– Именно. Мы располагаем верной информацией о том, что вы позвонили в участок приблизительно в три часа ночи? – Чойс приготовился записывать, Роунс также щёлкнул ручкой.
Женщина подняла глаза к потолку и почесала неподстриженным обкусанным ногтем указательного пальца подбородок, как будто пыталась что-то вспомнить.
– В два часа сорок пять минут… – ещё немного подумав, она добавила, – думаю где-то в районе сорока пяти минут третьего часа ночи, да.
Роунс не повёл бровью, но такая точность одновременно слегка удивила и порадовала его. Оператор сообщил, что звонок был зарегистрирован в 2:48 ночи – пара минут не в счёт – это говорило о том, что если «скелету» не взбредёт в голову фантазировать, то они могут почерпнуть из её слов много важной информации и весьма точно слвпадающей по времени.
– Дело в том, что, видимо, из-за проклятой погоды, будь она не ладна, я плохо спала и примерно в два часа тридцать минут вновь проснулась – встала с постели налить воду моей кошечке, а заодно тоже глотнуть водички… покрепче, – в этот момент мисс Джонсон кокетливо подмигнула, из-за чего у Роунса закралась мысль, что сейчас морщинистая кожа на лбу точно лопнет, но этого не произошло на благо нервов детективов. – И как раз в этот момент я услышала голос, сказавший что-то возбуждённо, потом короткий вскрик девушки, после чего странный звук, смешивающийся с чёртовыми створками хлопающих окон и после – как будто кто-то упал. Я несколько раз просила Лизу закрывать окна, иначе я слышу всё, что происходит у неё в квартире, а эти хлопанья самих створок! Уж если жить как распутница, то хотя бы другим не мешать!
Щёки женщины налились пунцовой краской, казалось, она вот-вот сплюнет прямо на пол под ноги детективам от негодования. Но она сдержалась. А Роунс тем временем сделал несколько дополнительных пометок: 1) Открытые окна = слышимость, но зачем было распахивать окна? 2) Возможный мотив недовольства соседкой, мисс Джонсон = убийца? менее 1% (он имел ввиду вероятность такой теории). Тем временем она продолжала:
– Дальше стало совсем страшно. Я услышала испуганный голос юноши, который сказал что-то вроде: «Что за! Что ты делаешь, что за фигня!». Дословно не помню, но общая суть такая вот – он явно был испуган. После чего ещё один голос, словно из-за маски, очень спокойный и какой-то более грубый и глубокий, я бы не расслышала, если бы не прошлась по квартире и не слушала уже из ванной у вентиляции. Он сказал что-то вроде: «Твоё время ещё не пришло», после чего добавил «смотри и запоминай». Были звуки борьбы, возня, потом череда странных, очень странных звуков. Я побежала к телефону и позвонила в полицию. После чего легла ещё поспать.
«Железные нервы, – подумал Роунс. – Если выживет вторая жертва нападения, будет очень полезно сравнить показания».
– Странные звуки? Что вы имеете в виду? – тем временем подал голос Чойс.
– Хм-м. Как бы их описать… как будто резкие удары с чавкающим звуком…
– Хорошо, а после? Вы не слышали ничего после, до момента приезда бригады скорой помощи?
– Услышала в районе трёх с половиной часов осторожные шаги наверху, они меня снова разбудили. Хотела уже звонить в полицию ещё раз, на всякий случай, но услышала предупреждение, что «Полиция» и что «Я вооружён». Я решила, что это как раз приехавший полицейский и не стала звонить.
– А в районе трёх часов? Какие-нибудь шаги по лестнице? Или ещё что-нибудь? – уточнил Роунс.
– Нет, могу же я, как честная гражданка, всегда честно платившая налоги поспать в своей постели?! – резко заявила мисс Джонсон.
– Разумеется, – спокойным тоном ответил детектив. – А вы ничего не знаете о том, был ли кто-нибудь, кто мог быть негативно настроен по отношению к проживающим в тридцать второй квартире?
– Что вы имеете в виду?
– Какие-нибудь агрессивные люди не ходили к ним? Не нарушали покой криками? Или какие-нибудь слухи? – уточнил Ник Чойс.
– Дайте-ка подумать, – женщина нахмурилась, делая вид, будто она максимально сосредоточена на воспоминаниях. – К ней только вроде молодой человек этот ходил и всё, больше так не припомню. Чтобы крики, агрессия – я бы ещё тогда полицию вызвала, а то упаси Господь: крики, ругань – зачем это всё нам здесь.
– Хорошо, если что-нибудь ещё вспомните или услышите там, увидите странное, прошу вас незамедлительно сообщить.
– Конечно-конечно. Я всегда на стороне закона и готова помогать всеми силами!
– Это прекрасно, благодарим вас.
– Ох, жаль владелицу квартиры – столько проблем теперь не оберешься… бедная-бедная Элизабет, за что ей это… Но я верю, что полиция со всем разберётся!
После череды продолжительных благодарственных и активно-социальных фраз, детективы поднялись по лестнице вновь, к уже оцепленной квартире. Они некоторое время стояли молча, размышляя над той информацией, что им сообщила женщина, перечитывая и дополняя заметки, после чего обменялись записями и перекинулись парой фраз на тему того, насколько в словах женщины много фантазии или же всё целиком правда.
Наконец, когда вся необходимая группа экспертов-криминалистов собралась, они зашли за оцеплённую на всякий случай от возможных любопытных глаз ограждающей лентой часть лестничной площадки, и началась стандартная процедура. Милимметр за Миллиметром проходил поиск возможных улик и делались фотографии, понемногу продвигаясь вглубь квартиры, у пятен и полосы крови ставились маркеры, как и у предметов, которые могли быть не на своих местах и перемещены преступником, а не толпой бригады скорой помощи. Помощники Роунса – Ник Чойс и присоединившийся к ним Том Зоредж, позёвывая и разминаясь, переступая с ноги на ногу, чтобы не уснуть, зарисовывали и записывали приходившие им на ум замечания. Детектив Роунс также с блокнотом делал пометки, но, к своему расстройству, немногочисленные. Убийство было явно сделано хоть и продуманно, но очень просто, из-за чего следов было не так много. Конечно, многие надежды возлагались на тонкого, словно угорь, с вытянутым длинным носом эксперта по дактилоскопической экспертизе Фрэнка Морриса, офицера тридцати девяти лет. Когда он низко наклонялся над осматриваемым участком, едва не касаясь его носом, Роунсу казалось, что он пытается вынюхать преступника, словно охотничья ищейка. С их оборудованием, возможно лучше бы так и было – Роунс не верил в эти фокусы, особенно с оборудованием минимум пятилетней давности, хрен знает, что там работает как надо. Но, когда его называли динозавром, он слегка обижался. Хотя с его нелюдимостью, нельзя сказать, что это было слегка.
