Якобы именно тогда в монастыре и произошла судьбоносная встреча отрока Мануила с императорской четой. Наследника императрица Мария так и не зачала, и люди стали говорить, что в странном мальчике из Студийского монастыря император Иоанн начал видеть нерожденного сына.

Мария упросила мужа своего, чтобы тот велел привезти хромого отрока во дворец, и вскоре василевс Иоанн внял просьбам своей жены. Через некоторое время студийцы отправили Мануила во дворец Палеологов во Влахернах. День тот был для монастыря счастливым и радостным, ибо избавились они от сатанинского отродья, поборника древних языческих учений, какому не место было в столь почитаемых в Константинополе монастырских стенах. Да и с глаз долой!

Да только горожанам-то легче жить от того не стало: ведь Мануил до того был заперт в глухих стенах, а теперь поселился подле Золотого Рога и ежедневно ходил пешком на службу во дворец, проделывая путь длиной в пятнадцать стадий, почитай, полгорода проходил! И уж каждый день видели его теперь городские жители. Видели да боялись…

Придворные и знать горбуна сразу невзлюбили, да и понятно почему: вдруг откуда ни возьмись при дворе появляется какой-то отрок, неясно, за какие заслуги ко двору допущенный, и неясно, что в эти непростые времена при дворе делающий. Ходит он все время с какими-то склянками на поясе, присутствует на всех императорских приемах, и совершенно неясно, какую роль собирается отвести ему василевс. Среди знатных людей и купечества поползли разные сплетни: вот, мол, пришел хромой отрок из монастыря Студийского, хочет извести своими зельями государя-императора, устроить переворот и занять его место. А императрица Мария и так-то не отличалась покладистым нравом, а тут совсем потеряла всякие приличия, охотилась за городскими стенами на мелкую дичь, и теперь каждый раз горбун Мануил был при ней, да совершенно неясно, в каком таком качестве. И что уж совсем никто не мог понять: императору-василевсу не было до этого никакого дела!

Стали поговаривать и другое. Мануил уже практически достиг своего совершеннолетия и был до того миловиден и обаятелен, несмотря на природные увечья, что статную, красивую, высоколобую императрицу Марию стали подозревать в порочной связи с горбуном! Притом среди купцов был и такой слух, что император Иоанн обнаружил свое бесплодие и сам призвал Мануила для того лишь, чтобы тот вступил с императрицей в связь и зачал с нею наконец-то наследника, которого так долго ждали в Константинополе.

Слух этот долго считали вполне близким к истине, поскольку мерзкий горбун спустя год бесчестного пребывания при Влахернском дворце и постыдной связи с императрицей был сослан императором в Морейский деспотат. Да не к кому-нибудь, а к Георгию Гемисту по прозванию Плифон, также известному за свое почитание языческих культов и прочей богомерзкой ереси. Одно только в народе оставалось непонятным: почему все-таки императрица Мария даже спустя многие месяцы своих выездов на охоту вместе с Мануилом так и не зачала…

При дворе и в торговых рядах Константинополя после исчезновения горбуна все вздохнули с облегчением: недоброе предвещал этот странный человек со склянками на поясе. Люди верили, что сама жизнь Мануила, одно то, что он такой уродился у своей матери Евдокии-блудницы и земля носит его, уже для города имеет дурное предзнаменование. А кроме прочего, именно после его рождения как раз и замироточили иконы, заплакали статуи на Ипподроме, а в львиноголовом фонтане заместо воды начала струиться кровь. Вот это совпадение и было замечено весьма умными людьми, после чего всем уж стало понятно, что Мануил крепкими узами связан с нечистью!

После его отъезда в Мистру о нем забыли лет на десять. И вроде как-то спокойно и тихо было все это время. Тайные предзнаменования постепенно сошли на нет, а императора между собой стали восхвалять за то, что он так славно придумал: взял да и отослал горбуна в далекую Мистру! Там, почитай, ему и место, горбуну этому. И все в городе на этот весьма долгий период сделалось хорошо и ладно. Купечество вновь стало процветать, придворные стали верить в то, что войны с османским султаном не будет и удастся договориться миром. Статуи больше не проливали свои слезы, и даже, говорят, золотое изваяние Юстиниана перестало по ночам покидать свой пост. Никто более не тревожился, всем верилось, что жизнь в Константинополе наладится и пойдет по прежнему руслу, а бог даст – сделается еще и краше.

Но шли годы. О горбуне уже давным-давно никто не вспоминал, да и без него напастей хватало. Через два года после его отъезда Влахернский дворец покинул и сам император, для того чтобы посетить Вселенский собор в земле Феррарской. Чуть он за городские ворота отъехал, ворвалось в город чумное поветрие, от которого слегла сама государыня-василисса, императрица Мария. Несколько дней лежала она в бреду в своей одинокой спальне, после чего так и умерла, не оставив ромеям надежды на наследника и даже мужа не дождавшись домой.

Василевс Иоанн, вернувшись, долго горевал о своей любимой жене и в четвертый раз так и не женился. Оставил он всякие попытки обзавестись сыном и престол после себя решил передать младшему своему брату Константину.

А потом как-то по осени василевс Иоанн и сам захворал-занемог да тут и преставился. И вот новый император взошел на трон, подарив народу надежду на спасение и благоденствие. Но чуть только в тот год снег стал ложиться на купол Святой Софии и статую Юстиниана перед ней, как в один пасмурный зимний день через Селимврийские ворота в город въехала повозка, запряженная двумя лошадьми. Возничий долго погонял своих серых кобыл в сторону императорского дворца во Влахернах и как-то особенно косился в сторону пассажира.

Повозка остановилась аккурат напротив входа во Влахернский дворец, и с нее сошел мужчина, облаченный в черный плащ и алую бархатную шапочку, какую в те времена носили все ученые мужи. Он боязливо озирался по сторонам, сжимая в руках какую-то книгу, обернутую в несколько слоёв холстины. И когда сошел он со своей повозки, люди, стоявшие рядом, с ужасом увидели, что мужчина хромает на левую ногу и под плащом его виден небольшой горб. И тут же все узнали в горбуне Мануила, превратившегося из юноши в великолепно сложенного, несмотря на увечье (какое было заметно, но не слишком бросалось в глаза), красивого и статного мужа лет тридцати. Дьявольские глаза его были по-прежнему настолько ясны, что способны сбить с толку любого. И лишь наблюдательный собеседник мог увидеть, что зрачки у него разных цветов: один зеленый и один черный.

И в это время люди заметили, как над Влахернским дворцом кружится большой черный ворон, будто бы сопровождающий горбуна. И как только Мануил сошел с повозки, ворон уселся на крыше дворца и грозно заклокотал, наводя страх на стоящих перед дворцом зевак.

С опаской глядя по сторонам, Мануил спокойно миновал стражу в императорском дворце и через несколько минут стоял перед василевсом Константином. Совершив перед новым императором земной поклон, он передал ему книгу, завернутую в холстину, с такими словами: «Государь, император! Это единственный том, в котором собраны все “Законы”. Учитель Гемист кланяется тебе и шлет свои благословения вместе с этой книгой».

Никто не знает, почему и за какие такие заслуги, но горбун снова был нанят в императорский дворец на службу и пробыл на ней до той самой весны, которую Константинополю пережить было не суждено.

И по торговой улице Меса вновь поползли слухи, что недобрые вести за собой привез этот человек и плохое предвещает он одним своим видом. Да еще эта проклятая черная птица… Многие советники предлагали императору убрать горбуна из дворца, но василевс Константин, как и его умерший брат, ни в какую не соглашался. Говорил, что Мануил обладает некими знаниями, в которых государь нуждается для лучшего ведения государственных дел. Уж понятно, какими такими знаниями он обладал, а император Константин, судя по всему, потеряв всякую надежду на ратников своих и на помощь католиков в войне с османами, решил прибегнуть к силе колдовской и дьявольскому служению.