Дедушка Суарри испугался и застыл на месте, как сосулька. Почти не дыша, он прошептал:
– Кого задавлю?
– Да Покса! Вот же он! – указала Царапка на неопределенное место, где кроме комочков пыли больше ничего и не было видно, – Ну всё, дедушка, расслабься! Он отскочил. Проходи уже!
Дедушка выдохнул. И оглядевшись вокруг, на цыпочках подошёл к Царапке. И ещё раз спросил:
– Кто такой Покс?
– Да вот же он, – спокойно ответила внучка, – А, погоди! Так плохо видно. Покс! Покс! Хочешь пирожок?
И дедушка Суарри и Жужьен уставились всё на то же пустое место, где вдруг при слове «пирожок» что-то зашевелилось. В лёгком танце пылинок и старых клубков шерсти, в бликах рыжей лампы, возникло крошечное существо. С Жужьена ростом! Оно чихало и кашляло. Своими пушистыми лапками, выгнутой спиной, петельками-ушами и растопыренным хвостом, оно напоминало белку. Только очень сытую – с круглыми щёчками и мягким, как бархат, брюшком. Мордочка у этого самого Покса была по-собачьи весёлой. Блестящие чёрные глазки выглядывали из под волнистых складочек, навалившихся на веки. Нос у Покса был приплюснутым, таким с легкостью можно ставить печати на важных документах. В своей пасти Покс держал еловую веточку. Он, кажется, хотел съесть её, да уколол малюсенькими иголками свой длиннущий розовый язык. И теперь морщился от боли. Увидев друга с такой нелепой гримасой, Царапка захохотала. А Покс, обиженно опустил уши, громко выплюнул еловую ветку и вдруг потребовал:
– Пирог давай!
– Вот, угощайся! Этот с шокопокком, – примирительным тоном сказала Царапка.
– Да хоть с кокопокком! – ответил Покс и опустил свой мокрый нос в шоколадную глазурь, – У-у… О-о… Ммм! Значит, ты и есть «шоко-что-то»! Уммм! Ну, держись! – заявил Покс. Сначала он быстро-быстро застучал своим большущим хвостом по полу, затем давай перескакивать с лапки на лапку, изображая не то какой-то африканский танец, не то упражнения утренней зарядки, а потом как закричал, – Пышный бок, сладкий крем! Я балдею, а не ем! Раз родился пирожком – будь отныне мне дружком!
С победными криками Покс набросился на лакомство. Только крошки по сторонам и полетели.
– Просто он целый день не ел! – растолковала Царапка.
– Да кто же это? – вытаращился дедушка Суарри, – И почему я его сразу не заметил?
– Ну … Покс – мой друг! – призналась внучка, – Я его в прошлом году под ёлкой нашла. То есть…собрала из чего попало.
Такое объяснение Поксу явно не понравилось. И он вмешался:
– Как это из чего попало?! Там много всего под вашей ёлкой важного было! Старый красный носок был? Был! Фантики из-под конфет! И они были… И эти… – вспоминал Покс, – Как их?
– Крошки бабушкиного пирога, – подсказала Царапка, – Да, я в прошлое Рождество пирог под ёлкой ела. Не стала со всеми ужинать.
– Вжу-жу-жу? – спросил Жужьен. Это что-то вроде «Почему же»?
– Я тогда ёлочные игрушки разбила – хотела их повыше привесить! Но не удержалась на лесенке, уронила коробку! Ух, как мама ругалась. Красивые были игрушки. Вот и пришлось мне вместо ужина заняться уборкой. Булавочка и Острячок бросились мне на помощь, но папа и мама сказали, что я сама должна всё прибрать… Так я осталась наедине с ёлкой. Правда, Уколюша всё-таки принёс мне кусок пирога. Тот, что вы с бабулей прислали. Забралась я под ёлку и давай его есть. С таким удовольствием, что крошки сыпались повсюду. И попали на игрушечные осколки. И тут вдруг…
– И тут я появился, – с испачканным шоколадной пастой носом, гордо заявил Покс, – «Волшебство» вроде это называется! Я тогда у Царапки попросил кусочек пирога! Тот был с грушей! О, если бы он был с шокопокком этим, я бы ещё раньше появился!
– То есть ты – «волшебство»? – почесал затылок дедушка Суарри, – Прожорливое какое-то…
– И ничуть и не прожорливое! – возмутился Покс, – Я, когда сытый – добрый.
Дедушка Суарри усмехнулся.
– А почему сначала невидимым был? Я об тебя сколько раз запнулся!
– Всё-то вам нужно объяснять! Все взрослые глуповаты… И слеповаты! – заключил Покс.
– Дедушка, Покса только я вижу. А теперь и ты, получается! – неожиданно для себя подметила Царапка, – Как так-то?
– Просто твой дедушка, как ребёнок, верит в рождественские чудеса, – объяснил Покс, – Но временами сомневается. Взрослый же, теоретически! Значит, я могу от него прятаться! Тем, кто сомневается, увидеть меня не просто. Да, месье Суарри, я у вас уж с вечера гощу, – с серьёзным видом и всё таким же испачканным носом, сказал Покс, – Я должен был осведомиться, где моя маленькая хозяйка собралась провести всю неделю! А вместе с ней и я. Как вы уже поняли, я живу под ёлкой. Зимой. А весной я ухожу спать вместе с ёлочными игрушками. Так вот! Царапка заявила, будто у вас есть ёлка, и я могу не волноваться за ночлег. Но, чтобы лично убедиться, я и прибыл раньше. И хочу сказать – дурацкая у вас ёлка, месье Суарри. Почти мёртвая, пора её на свалку! Да и вообще, странные у вас тут дела творятся, в «спокойном», по словам Царапки, Тартенбраш дё Папа.. тьфу, Сапа! Вот ворона эта белая вчера прибегала…
– Это ворон! Довольно ремарок, – приструнил Покса дедушка Суарри, – Мы со своими странностями сами разберёмся.
– А что случилось, дедушка? Речь ведь идёт о месье Каркуле? – гладя Жужьена по спинке, спросила Царапка.
– Ёлки у них тут взбесились, – выкрикнул Покс.
– Я тебя сейчас пристукну «чудо пирожковое»! – рассердился дедушка Суарри.
– Не обижай его, дедушка! Он почти что мой самый лучший друг! – испугалась Царапка, – Вот он, ты и Жужка! Так что там с ёлками?
– Сам не знаю, – признался дедушка Суарри, – Ты лучше о себе расскажи! Как там на новом месте? В северном Реймсе у ежей такие же уютные дома, как у нас?
– Вовсе нет… В деревне мне нравится больше! У нас тут не дома, а народ сам «уютнее». Вот: ты, бабуля, месье Каркуль тоже «уютный», барсуки, олени… В Реймсе-то мы ходим в школу! Там всё по-взрослому. А ещё в Реймсе много этих…бесхвостых великанов.
– Людей?
– Ага… Как ты их там раньше называл? – прищурилась Царапка.
– Хомомагареты15… Так называл. Но не все! Не все они хомомагареты! Есть среди людей и романтики, и фантазёры, и великие сказочники. Но мало… – ответил дедушка Суарри.
– Что за слово такое не наше? Хо-мо-ма-га-ре-ты, – пробубнил Покс.
– Я сам придумал. Ну, это существа, утратившие веру в волшебство, и разумеется способность творить его собственными руками, – объяснил седой ёж, – У них там, у хомомагаретов, уже всё технически объяснено, всё научно доказано: «e-mail» и телефоны без единого проводка. Они давненько уж заменили письма в бумажных конвертах, и простые встречи за чашкой чая. А эти… как их там? Вспышко-препараты. Нет. Фотоаппараты! Они отражают моменты жизни лучше и быстрее, чем кисть художника рождает солнце над горами. У них там даже телевизоры (не как у нас пузатый), а с такими ровнёхонькими и тонкими экранами, что могут сравниться с волшебной гладью нашей деревенской реки. Но наша река всё равно лучше этих модных безделушек.
– Ах, хорошо с тобой, дедушка! Всё плохое забываешь…
– Плохое? Что у тебя плохого, милая? – улыбнулся дедушка и взъерошил внучке её колючую чёлку.
– Все называют меня «одним сплошным несчастьем»! – насупилась Царапка, – Вот и сегодня… разбила горшок с «рождественской звездой». Как же так?
– А я, между прочим, всё за тобою прибрал! Чисто-начисто! – с гордостью заявил Покс.
– Умный ты. Есть от тебя толк, – похвалил дедушка Суарри пушистого белко-пса. Дал ему ещё кусочек пирога, и добавил, – А ты не расстраивайся, внучка. Всё, что бьётся-то к счастью. Я точно знаю.
– И даже если это самая дорогая рождественская игрушка, или самая-самая рождественская звезда? – удивилась Царапка.
– Даже если самая-самая. Есть у меня тут одна история… – шепнул он.
– Про волшебство? – вытаращил глаза Покс.
– Про Рождество? – спросила Царапка, вскарабкавшись дедушке на колени.
– Нет, про рождественское волшебство! А ещё про море… – торжественно объявил Суарри Нуарри.
