— Интересно, — хмыкнул Рэмзион себе под нос, уже мысленно представляя себе во всех красках, как он разделается с неудачливым покупателем. — И кто же это?

— Я.

В проход вышел молодой парень в дорогом сером костюме, полностью соответствующем моде Ночных Глубин. Высокий, стройный, обворожительный, словно источающий вокруг себя волны уверенности. Милое личико, придающая шарма небрежная стрижка и самые запоминающиеся во всем мире глаза — пронзительно голубые, подернутые туманной дымкой, отчего взгляд был всегда глубоким, обволакивающим, притягивающим.

Можно было и догадаться.

Не везло сегодня с самого утра.

Парень прошел вперед, слегка улыбнулся, становясь одновременно еще более сексуальным и невинным. Он словно имел полное право быть здесь. Кто бы только знал, что скрывалось за этой, бесспорно, красивой личиной.

— Эри, — натягивая на лицо привычную ухмылку, Рэмзион повернулся к нему всем корпусом. — Вот так встреча! Не знал, что ты в Ночных Глубинах. Почему не сообщил мне?

— Хотел сначала отдохнуть, а потом сделать сюрприз, — мягким низким тоном произнес тот.

— Фрея тоже приехала?

— Нет, она подъедет позже, — не переставая улыбаться, будто он и в самом деле рад встрече, ответил Эри. — Она очень желала увидеть Дариона, но ей пришлось задержаться. Как он, кстати? Дэй теперь император, тяжело ему, наверное, приходится.

— Думаю, он справляется, — подавляя желание свернуть шею ублюдку, невозмутимо ответил Рэмзион. — Но ты зайди к нему, навести брата.

— Обязательно. Я стал невольным слушателем того, что ты выбрал ту же игрушку, что и я, — засунув руки в карманы идеально сидевших на нем брюк, произнес Эри.

— Верно.

Рэмзион почувствовал страх своей пары. Неподдельный, настоящий. Его мольбу. Боги, это один из самых дерьмовых дней за последнее время! Рэмзион и сам готов был уже начать молиться тем, в кого никогда не верил, лишь бы Эри не знал об их с Райном связи, иначе это будет конец. Без применения силы вряд ли получится.

— Он чем-то притягивает взгляд, верно? — внезапно вновь заговорил Эри, повернувшись в сторону клетки с Райном.

— Изгибами тела? — хмыкнул Рэмзион. Ему приходилось прикладывать немало усилий, чтобы оставаться безучастным.

— Нет. Энергией. У него холодная энергия, по-настоящему ледяная, — завороженно произнес Эри, издеваясь. Рэмзион увидел ответ в его позе — наглой, вызывающе даже наглой и самоуверенной настолько, что хотелось оторвать ему голову.

Ублюдок все знает.

— Его, наверное, будет приятно ласкать и брать, — продолжил Эри невинно. — Он красивый.

— Тебе, как лунному дракону, должны нравиться более горячие штучки. — Рэмзион встал рядом с Эри, готовый убить его на месте, если тот хотя бы дернется в сторону клетки. И плевать на остальное.

— Я в Вамилии уже давно не был, посоветуешь кого-нибудь? — Не отступив ни на шаг, Эри явно испытывал его на прочность. Говнюк был слишком уж высокого о себе мнения, что означало лишь одно: трансформация его завершилась.

— Знаю я одного мальчика, огонь просто. Небожитель, — подсказал Рэмзион, краем глаза замечая, как дрогнули губы Эри в понимающей улыбке.

— И где он сейчас?

— На Высоком Холме, должно быть. Думаю, он тебе понравится больше, — подмигнул Рэмзион.

— Спасибо за совет, Рэмз. Был рад тебя встретить, — притворно вежливо попрощался Эри. — Оставляю снежную куклу тебе. Еще увидимся.

— Думаю, да. Хорошо тебе погулять.

Рэмзион чувствовал, как его скулы уже сводит. Пообещал себе, что, когда Дарион даст добро на кончину Эри, он будет первым, кто нанесет ублюдку удар. И не факт, что удар будет честным.

— Вижу, вы решили все вопросы с молодым господином, — подошла к нему прятавшаяся все это время Ирэн. — Мне подготовить для вас комнату?

— Подготовь, — грубо бросил Рэмзион, не утруждая себя вежливостью. — И проследи за тем, чтобы его больше не выставляли здесь. Отныне он лишь мой.

Угрозы в его голосе было достаточно для того, чтобы хозяйка притона сообразила: у нее будут крупные неприятности, если ослушается. Может быть, он сейчас и не мог разнести тут все в пух и прах, но уж проблем он с удовольствием доставит немалых.

Ирэн поспешно закивала и удалилась отдать распоряжение. Рэмзион же подошел к клетке. Он по глазам видел: Райн узнал Эри, понял, что тот хотел его купить.

— Ну, вот видишь, где ты очутился, малыш. — Стоя напротив своей пары, Рэмзион чувствовал, как сердцебиение успокаивается. Рядом, живой, невредимый. Но он не позволил поймать свои чувства, закрылся, запечатал все так, чтобы Райн даже с их связью не достал.

— Пришел позлорадствовать? — тихо спросил Райн. Он не выглядел сломленным или униженным, смотрел по-прежнему гордо и равнодушно. Тоже спрятался, засранец.

— Почему бы и нет. Помнится, ты меня решил обвинить в перевороте и смерти моего отца, — напомнил Рэмзион. — А ты знаешь, какой я злопамятный.

— Что же тогда не отдал меня Трису? — с едкой улыбкой бросил Райн, облизнув губы в вызывающем, пошлом жесте, от которого внутри вспыхнуло желание.

— Ты же знаешь, что я не могу, — прислонившись к прутьям клетке, невинно и спокойно произнес Рэмзион, — позволить другому наказывать тебя.

В глазах Райна на мгновение промелькнул страх, его защита чуть ослабла, позволяя ощутить ту горечь унижения, через которое заставили пройти здесь. Но Райн быстро справился с собой. Если бы Рэмзион так пристально за ним не следил, ничего бы и не понял.

— Увидимся в спальне, малыш, — попрощался он, когда клетка пришла в движение, опускаясь в люк.

Оставив последнее слово за собой, Рэмзион направился в комнату утех.

Пока он дошел до нужной двери, все приготовления были завершены и Райн ждал его на большом красном ложе. Вряд ли по своей воле. Он сидел на коленях, покорно склонив голову, с силой сжимая кулаки.

Рэмзион чужие заклинания стер подчистую легким движением пальцев, ему не нравилось чувствовать постороннюю магию на своей паре. Райн сразу расслабился, когда сковывающие его заклинания исчезли.

— Насколько же ты жалок, — с насмешкой произнес он, поднимая воспаленные глаза и искусанные губы.

Рэмзион отлично знал, что Райн жалит словами из-за своей беспомощности, но не реагировать на них не получалось. Никогда.

— Не больше, чем ты, — хмыкнул Рэмзион, выпуская шидэ. В одной рубашке Райн выглядел безукоризненно, возбуждая так, что думать больше было невозможно. — Давай, подставляй свою попку, у меня еще немало дел.

— Ненавижу тебя, — зло выплюнул Райн.

Рэмзион шагнул к кровати, коснулся пальцами пылающей от негодования щеки и наклонился ниже, прошептав на ухо:

— А я и не прошу любви у шлюхи.

Отстранившись, он с удовольствием смотрел на то, как запылали глаза Райна, как тот дернулся всем телом, словно желая достать родовой меч и пронзить им грудь своего врага. Он был прекрасен в этих эмоциях. Ни следа сомнений, страха и неуверенности. Таким он нравился больше всего, когда маска невозмутимости разбивалась вдребезги, выпуская наружу страстную натуру.

Терпеть больше уже не было никаких сил. Рэмзион не стал ждать послушания. Использовав магию, он заткнул Райну рот и заставил растянуться на кровати. Стянул веревкой руки, прижав их к спинке кровати, согнул ему ноги и связал вместе щиколотки и ступни. Подавляя сопротивление, придавил колени к груди и сделал еще один узел, так, чтобы не вырвался и не мешал. Аппетитная дырочка оказалась в полной доступности, пульсируя так беззащитно.

Ничего подобного сделать бы не получилось, если бы на Райне не было этого позорного ошейника. Но поза оказалась уж очень возбуждающей.

Рэмзион убрал символ молчания, позволив Райну говорить.

— Сука, — прошипел сразу тот, дергаясь в путах. — Насиловать того, кто не может ответить, как это похоже на тебя!

— Так я никогда и не претендовал на звание хорошего парня, — улыбнулся Рэмзион, присаживаясь на кровать.

Райн дышал нервно, часто. Закрытые шлюзы словно снесло ударной волной переполняющих его эмоций, позволяя почувствовать все — и тревогу, и смущение, и толику страха, и замутненное желание, отголоски возбуждения.