– Так что насчёт воскресного вечера? – повторила Аля вопрос.

– Я буду занят, извини, – улыбнулся Пограев. – Спроси Ивана, он будет рад сходить с тобой куда-нибудь.

Воркута поджала губы, в этот момент подошёл Кузнецов. Это был дёрганый молодой человек с каштановыми волосами и бледным лицом, с которого не сходила нервная улыбка.

– Алька, скоро в путь! – сообщил он весело. – Едем в Павловскую Слободу.

– Куда? – переспросила Воркута.

– Да тут недалеко! – хохотнул он.

Видя оживление Ивана, собравшийся народ пришёл в движение.

– Павловская Слобода! – крикнул Кузнецов. – Дорогу все знают?

Участники гонок, человек тридцать, загалдели.

– По коням! – засмеялся Иван, доставая на ходу смартфон.

Пассажиры стали рассаживаться по автомобилям, Ангелина двинулась к белому «Форду Мустангу». К нему уже подходил Кузнецов.

– Да, Павловская Слобода, – сказал Иван в трубку. – Сообщи всем, выезжаем.

Он засунул смартфон в карман.

– Где Пограев? – спросил Кузнецов, оглядываясь. – Серёга, ты за мной, как всегда!

Пограев кивнул, бросил взгляд на Ангелину, стоявшую возле «Форда» Ивана, и направился к белому «Мерседесу Е350».

Колонна автомобилей медленно вырулила на Краснопресненскую набережную Во главе ехал Кузнецов. В его «Форде» на пассажирском сиденье сидела Аля Воркута. По её напудренному лицу скользили жёлтые отблески уличных фонарей и проезжавших машин. Она глазела по сторонам, захваченная великолепными видами вечерней Москвы.

За то немногое время, которое она жила в столице, Воркута не могла привыкнуть к этому гигантскому величественному городу. Сколько людей сюда ни приезжало, всем в Москве находились и место, и работа. Каждый приезжий быстро обзаводился знакомыми. Жизнь в Москве кипела и зазывала всех на непрекращающийся праздник.

Сизо-сиреневый сумрак наступавшей ночи рассеивался заревом огней большого города. В салоне «Мустанга» громыхала музыка. Аля с трудом выносила этот шум, но упрямый Иван ни в какую не соглашался сделать тише. С его лица не сходила улыбка, его смех почти не прекращался. Поминутно кто-то названивал ему на мобильник.

– Павловская Слобода! – кричал Кузнецов в трубку. – Что? На старом месте. Говори громче. Да, уже выехали. Тачил пятнадцать-двадцать , но к старту ещё подтянутся. Что говоришь?

Сквозь грохот музыки он пытался услышать говорившего, потом заржал.

– Ага. Давай, до встречи, – наконец, закончил разговор Кузнецов.

– Нора будет? – спросила Аля, пока Ивана не донимали расспросами о месте проведения гонок.

– Думаю, подъедет, а там кто её знает? – весело отозвался он. – Наверняка уже узнала от наших, где будем гоняться. Вообще, Бэха любит гоняться в городе. Но ты знаешь, она безбашенная. Скорость для неё – всё.

– Да, кирпич на газ, руль на себя – и над лесом, – невесело пошутила Воркута.

Ивану снова позвонили, и он принялся орать в смартфон. Воркута отвернулась и стала смотреть в окно.

Стритрейсеров обгоняли другие автомобили. Кто-то из водителей, увидев на пассажирском сиденье Алю, улыбался и поднимал вверх большой палец. Ангелина не удостаивала таких парней вниманием. Москва – город огромных возможностей. Здесь можно медленно и упорно строить карьеру в скучном офисе, работая бок о бок с подлыми и завистливыми коллегами и с похотливым щеголеватым начальником, а можно сразу попасть в дамки, правильно выйдя замуж.

Есть, конечно, третий вариант – стать содержанкой богатого папика, который и машину купит, и квартиру роскошную снимет, и денежки давать будет. Но это бег на месте, прожигание жизни, а годы уходят. Это не для Али, ей нужен брак.

Воркута вздохнула и посмотрела на Кузнецова. Звонки кончились, и они ехали по ночной Москве молча. Иван смотрел на дорогу, с его лица не сходила улыбка. Время от времени он погладывал в зеркало заднего вида, следя, чтобы не оторваться от остальной колонны.

Автомобиль Кузнецова и ехавшие за ним машины ехали небыстро с включённой аварийной сигнализацией. Недовольные гаишники провожали колонну подозрительными взглядами, понимая, что у кого-то из их коллег-дэпээсников могут случиться неприятности в виде ДТП с разбитыми машинами и даже погибшими людьми.

Ангелина вернулась к своим мыслям. Конечно, работа медсестрой в московской больнице удобна во всех отношениях, а главное в том, что можно время от времени отпрашиваться или меняться сменами с другими медсёстрами. Большого состояния на зарплату медички не скопишь, но когда вкладываешь время в реализацию плана по обеспечению себе перспективного брака, со временем, если всё сложится, придут и деньги.

Воркута была уверена, что за Иваном девки бегали всегда. Это понятно, почему: весёлый, не жлоб, денежки водятся, на деньгах не сидит. Тачка не самая последняя в Москве. Ну и что, что Кузнецов немного с прибабахом? Да и скучно с нормальными: сидят на работе с утра до вечера, строят карьеру в надежде когда-то открыть свой бизнес или занять хлебную должность в крупной корпорации. Но когда это будет? А жить надо сейчас.

Стопроцентным вариантом был бы брак с каким-нибудь чиновником среднего звена, но эти гаврики давно расхватаны бабами ещё со времён их совместного обучения в вузах. Даже если чиновник неженат, то втереться в его окружение крайне сложно, тем более будучи рядовой медсестрой, а, например, не сотрудницей одного из Департаментов Правительства Москвы.

Ангелина была уверена, что Иван чиновником не станет никогда – его старт изначально был не в этом направлении. Поступил бы в Академию народного хозяйства и госслужбы при Президенте России. Кого там только нет, начиная от молодой поросли «кадрового резерва» до отставных военных!

Кузнецов учился в МАИ. Как известно, Московский авиационный институт дал стране наибольшее количество писателей-сатириков по сравнению с другими вузами. То-то Иван такой весёлый! К своим тянет?

Воркута улыбнулась про себя. Ну вот, станет Иван программистом. И куда пойдёт работать? В оборонку? А там секретность, пропускной режим и другие неприятные вещи. Перспективы в плане денег хлипенькие. Всё так, но где найти другого кандидата в мужья? Правильно! На ночных гонках. Вот почему Ангелина держалась за Кузнецова. Кстати, его дружок Пограев недурён, но до Пограева у неё пока руки не дошли.

С тех пор, как Иван организовал стритрейсерский клуб, его окружает столько баб, что только успевай отбивать его от конкуренток.

– Григорьева будет? – спросила Аля Ивана, когда колонна ночных гонщиков выруливала со Звенигородского шоссе на Живописный мост.

– Григорьева будет точно! – будто даже обрадовался Кузнецов и подмигнул Ангелине.

По лицу Али Воркуты пробежала тень недовольства.

– Что, не нравится тебе Катька? – захохотал Иван, заметив, что спутница погрустнела.

– Что ты в ней находишь?

– Того, чего нет в тебе.

– Это чего же? – насторожилась Ангелина.

– Лоска в тебе нет, Алька, лоска! – объявил Кузнецов. – Наштукатурить морду и надеть каблуки – дело нехитрое. А вот лоск заиметь, чтоб порода была видна – это не всем дано.

Воркута нахмурила лоб, переваривая сказанное.

– А чего ж ты со мной валандаешься?

– Вот тебе пожалуйста: «валандаешься»! – щёлкнул пальцами Иван. – Где тут лоск? Где порода? Колхоз «Красный лапоть»!

Аля проглотила обиду. Очень хотелось поругаться с Кузнецовым, заставить его остановиться, выйти из машины в прохладу ночи и гордо хлопнуть дверью. Но такими поступками его не проймёшь, поэтому приходится терпеть.

– Может, манер у меня не хватает? – предположила она.

– А хрен тебя знает, – пожал плечами Иван. – Может и манер. Я как-то не вникал. Смотрю на итог, так сказать.

Он снова засмеялся и потрепал Ангелину по плечу.

– Не обижайся, девка! – ободрил он Воркуту. – Все вы разные, а я один на всех.

Аля помолчала.

– Так почему ты со мной валан… имеешь дело, а не с Григорьевой, раз уж у неё «порода»? – спросила она.

– Ты с изюминкой, с чертовщинкой в глазах. Да, «колхоз», ну и что? А Катька, хоть и манерная, как ты говоришь, но от неё мухи дохнут. Тоска смертная – ни улыбнуться, ничего такого, – Иван сделал неопределённый жест рукой.