Зоя Дмитриевна быстро все поняла, не задавалась лишними вопросами. Если пациент просил назначить массаж, то мягко, заботливым голосом говорила: "Вам пока не требуется. А вот физкультурой занимайтесь самостоятельно, как можете, времени достаточно". Когда заведующая отделением ушла на пенсию, то Зою Дмитриевну назначили на ее место, и она не хотела терять это место. Устраивала зарплата, условия труда. Бегать по участку по вызовам, сидеть на приеме больных за меньшие деньги она не хотела. Да и больные в поликлиниках не такие, как здесь. Здесь пациенты относятся к ней с уважением, взгляд ее ловят, заискивают, просят назначить лекарства получше. Позвонила директору, сказала, что есть разговор. Она не любила директора. За двадцать лет ее работы это был четвертый директор. Когда его представлял начальник департамента, то подумала: "Долго не продержится, сразу воровать начнет, снимут быстро". Трое, работавших до него, увольнялись по собственному желанию, обогатившись на стариках. Назначают своих, чтобы делились. Это в интернате хорошо знал весь персонал. У нового директора отец работал заместителем мэра. "Нашел бы сыну работу поприличнее, чиновничью", - думала Зоя Дмитриевна, разглядывая лощеного сорокалетнего мужика, когда его представляли. Скоро на интернат пошли деньги, директор рассказывал по местному телевидению о преображении палат, оснащении медицинским оборудованием и многом другом. Журналистов водили по третьему этажу, где был сделан косметический ремонт, заводили в две палаты, в которых поставили новые функциональные кровати, на стенах висели картины, даже телевизоры в этих двух палатах были! "Потемкинскую деревню устроил! Только в две палаты и водит журналистов, комиссии. Этот интернат разворует так, как и не снилось",- рассказывала Зоя Дмитриевна мужу. Муж работал анестезиологом в больнице, жили они хорошо в достатке, построили загородный дом, сын учился в Москве.

  - Зоя, я его понимаю. Ну, получает он тысяч семьдесят. Это деньги? Воруют потому, что мало платят за работу. Мы бы на наши с тобой зарплаты дом не построили. Но я не ворую, мне сами больные дают. Благодарность людская, так принято в России. Не думай ты про интернат, пошел он...

  - Зоя Дмитриевна, что случилось? - спросил директор, когда она вошла в его кабинет.

  - Новая пациентка поступила и все ей не так. Няньку фашисткой обозвала. Чувствую, что будут с ней проблемы.

  - Фамилия?

  - Лидия Григорьевна Пивоварова...

  - Посмотрим! Есть такая! Сегодня поступила на реабилитацию. И что она? После инсульта еще порядки свои устанавливать собирается?

  - Да, даже посмотрела акты об оказании услуг тем, кто в палате лежит. Спрашивала, почему массаж им не делают, ЛФК, а, мол, это все включено, за это деньги берут.

  - Почему не сказали, что государство за содержание в интернате доплачивает.

  - Говорила, но в палате лежат три женщины, инвалиды первой группы, им за восемьдесят, у них пенсии высокие, считайте, сами себя содержат, государство на них не доплачивает.

  - Так это же интернат, неважно, кто какую пенсию получает, тут вскладчину все идет. Надо по-государственному объяснять все пациентам! Они благодарны должны быть, их дети бросили, а мы за ними ухаживаем. Вы что не справляетесь со своими обязанностями! Я был лучшего о вас мнения.

  - Нет- нет. Я просто пришла предупредить, что пациентка скандальная, у нее телефон с интернетом и независимая уж очень по характеру.

  - Уколоть ее и все тут!

  - Она же непостоянная пока, на реабилитации, не даст себя уколоть...

  - Выписать ее к черту...

  - Так только же поступила, шум поднимут.

  - Кто их услышит? Сын, компьютерщик, дочь в магазине работает. Он ко мне приходил, просил, чтобы мать взяли на реабилитацию. Скажите сыну, что она ведет себя неадекватно. Так сами разрешите ситуацию или мне надо мелочами заниматься.

  - Сама решу.

  ***

  Сын Лидии Григорьевны приехал около шести вечера. Когда он вошел в палату, она так обрадовалась. Ей казалось, что сын привез ее сюда не утром, а месяца два три назад. За один день она пережила столько, слушая рассказы женщин, наблюдая отношение персонала к пациентам, сын привез телевизор неупакованным, когда он вошел к ним в палату, то женщины не сводили с него глаз.

  - Мишенька, как я соскучилась!

  - Мама, я же работаю, мне даже отпрашиваться пришлось. Тут же до семи пускают. Я не смогу каждый день приезжать.

  - Моя дочь сначала раз в неделю приезжала, теперь раз в два месяца. У всех дела, всем некогда,- сказала Мария.

  - Ты тоже хочешь меня здесь оставить,- спросила Лидия Григорьевна.

  - Мама, ты легла на реабилитацию, мы с Татьяной хотим вытащить тебя из болезней, не слушай никого. Мне звонила заведующая отделением, жаловалась на твое неадекватное поведение, просила поговорить с тобой.

  - Говори! Что я такого сделала? Нянечку, которая оскорбляет людей, фашисткой назвала. Была бы на своих ногах в морду дала... Но мы лежачие, зависим во всем от нянек.

  - Может где-то надо потерпеть?

  - Еда невыносимая! Надо умудриться так капусту потушить, что ее жрать невозможно. Котлеты не понятно из чего, у меня от них понос начался. Я звала няньку, но она не подошла.

  - Я сам тебя подмою, не расстраивайся. Я сам считаю, что такие порядки не допустимы, но массаж, ЛФК будут делать!

  - А ты серьезно считаешь, что это поможет, если я весь день буду в говне лежать, нервничать и в глаза нянек заглядывать?

  - Давай посмотрим, как дальше. Плохо будет, заберу тебя.

  - Женщины телевизор шесть лет не смотрели, лежат целыми днями и думки невеселые думают.