Путеводный хвалит его. Путеводный доволен. Путеводный открывает двери. Корнегнил радовался. Воплощение Посланца направляет Корнегнила и его паству к истине в своем добре.

   - Отсеки. Отреки от дара. Освождение. Питай Держателя. Отречение. Добро победит. Держатель очнется. Пыль слетит. Радуйся. Возглашаю. Начался адвент.

   Призрачная фигура растворилась вместе с ощущением присутствия чего-то ужасного и потустороннего, что рождает ледяной страх.

   Корнегнил со свистом выдохнул. И пусть явление Посланца Держателя ведет их к истине, но челоческому разуму больно и боязно даже лишь от присутствия частицы раба Бога - от его демона. Когда их Бог освободит свою силу, очевидно, разум каждого тварного существа будет смят, что ознаменует начало чего-то нового и непредставимого. Держатель оттряхнется от трухи. Держатель выронит этот мир, и он начнет свое падение в небытие. Жрец взмахнул рукой. Младшие монахи стали неуверенно собираться из дальних углов колоссального зала. Только оттуда, с расстояния в двести шагов, было дозволено им наблюдать за общением Жреца и Посланца. Расстояние было выявлено экспериментальным путем: если младшие оказывались ближе, то они неизбежно сходили с ума и изменялись в себе. Это вынуждало начинать новые наборы паствы из-за неминуемых кровавых событий...

   - Возлюбленные братья мои! Неистова вера наша, что жалкой песчинкой щекочет сон Держателя и побуждает его к переосознанию жизни. Посланец возгласил адвент, и да начинается наш пир, что пробудит Бога! Собирайте рыцарей Его и донесите им Волю Посланца. И волю мою, Боголюбимого Предвестника. Рыцари да начнут свой великий ход. Сервы же должны принести предательство в дома еретиков и недостойных. В открытые двери да устремится воинство праведное. Кровь рекой зальет Вечную Башню, а мясо гисферопоклонников перестанет быть горьким и жестким, обратившись в божественное искупление несчастных заблудших. Пир сотрясет Башню. Колебания Башни сотрясут струны мира, расшатанные теми, кто грызет их корни. Мое предназначение в гниение корней. И лишь тогда мир выкатится из руки потревоженного Бога. И мы обратимся навстречу пропасти. Идите же!

<p>

***</p>

   Они были прекрасны. Души их были чисты как свежая штукатурка, а вера крепка, подобно проверенному тысячетелетиями железобетону. Сталь доспехов их сверкала в лучах пламени, что пожирала секции нечистивцев. Пули жалких плевалок гисферопоклонников плющились о безупречную броню. А каждый удар булавы находил свою цель, украшая рыцарей Его кровью и плотью еретиков, воспрощенных великодушным Жрецом. Сервы, темные простолюдины, меж тем обращенные к добру, вспомогали воинам Посланца. Ранее они просачивались в жилые секции, отворяя в минуты сонного круга врата в обители неверных. Теперь же следовали они кровавому завету, высвобождая текучее железо из тел еретиков. И сервы знали, что за контакт с телами несчастных будут потом уничтожены они, но то было смирение перед волей Посланца, ведь что есть жизнь простеца пред божественным пробуждением? Кровь вытекала на лестницы, ручейками спадая вниз. И сервы подносили рыцарям очищенную плоть прощенных еретиков, вознося тем почтение воителям божьим. Порой начинали последние пожирать в благодарности простолюдина, и тот умирал с улыбкой на устах. Добро стекало по этажам. Пир зачинался, и древние стены начинали стонать, сотрясаясь пароксизме благом. Скоро Жрец возлюбит причастного к Перекомпоновке, и тогда сотрясание стен более не будет направлено на потешание похоти гисфероложцев, но сотрясет Башню до основания, даруя высвобождение. Ведь мы заслужили это!

<p>

***</p>

   Крупные аномальные помещения по-разному использовались на тех или иных этажах. Все зависело от функции секции, от культуры, от желаний местных Позабытых, Инженеров и Сотрудников, хоть и последние были обычно аполитичными. Некоторые залы становились очередными заводскими цехами, другие превращались в госпитали, третьи же становились своеобразными храмами. Это помещение относилось к последней категорией. Раньше. Раньше здесь было культовое место. Зал славы Бургомистра. Впрочем, номинально он еще был им. Но судьба его была предрешена.

   Тонкая цепь Позабытых сдерживала обезумевшие массы. Тусклый и холодный свет - многие лампы уже были разбиты камнями или пулями - он озарял кровожадную толпу. Как прекрасно эти слова - "Бунт", "Мятеж", "Восстание". А то и "революция", чем демон подшахтовый не шутит? Эти слова, стоило не то что произнести их - просто подумать о них - оседали чем-то солоноватым на языке, чем-то, что отдавало теплым железом. От запретности и запредельности чего пробегали по лопаткам мурашки, а мир словно на мгновение окрашивался чем-то ало-бурым. Эти мысли, они захватывали и звали к безграничным совершениям. В едином порыве.

   Противостояние было контрастным. Несколько десятков Позабытых - безэмоциональных и безжалостных воинов, что с равномерностью автоматонов расстреливали толпу, насаживая на мечи подобравшихся близко безумцев. Напротив - ревущая и беснующаяся мясная масса, истекающая желчью, дерьмом, рвотой, жиром, лимфой, кровью зияющих ран. Плоть против механики.

   Всклокоченные волосы, горделивая поза, интенсивная жестикуляция, искаженное в гневной судороге лицо - и пламенный призыв крушить, убивать, рвать, давить, душить, топтать, резать, пожирать, топить в крови. Агигаторы, вожди революции. Фанатики, бросающиеся вперед - и сотнями помирающие под градом пуль. Свист и шипение огнеметов. Тысячи еретиков пылают и визжат. Порядок вечен и бесконечен. Беспорядок смертелен и конечен. Хруст костей, свист мечей, вой рикошетов, чавканье впивающихся в мозг осколков бетона.

   Проповедники и служители трусливо жались к стене. С каждым мгновением росла гора трупов бунтовщиков - но и утончалась линия защитников храма. Скоро алчующая благой сырой плоти толпа доберется до беззащитных жрецов.

   Старики, женщины, дети. Не только мужчины-рабочие. Топливо, в горнило, в очаг сгодятся все, во имя Пира, что пробудит забытых богов! Вперед! Ведь это самое прекрасное и великое, что делали эти ходячие куски мяса со времени своего рождения. И пусть жертва одного смешна, жалка и ничтожна, но ярость миллионов сотрясет и разрушит эту безумную башню грешников. Вперед! Вдавите педаль до скрежета металла и кости! Выкрутите верньер до хруста! Отбросьте лицемерие культуры.