- Какая красота! - Спросила, не веря: - Это мне?
- Тебе, тебе, - довольным тоном произнес Поплавский, - дары подмосковной осени.
Наверное, он был прав: цветы тоже можно считать дарами осени, как яблоки, сливы, груши, картошку, прочие фрукты и овощи, что попадают на стол. Было, конечно, в этой затертой фразе что-то манерное, но у Поплавского она прозвучала словно цитата из хорошей книги.
- Ох, Эдичка! - охнула Ирина, обняла мужа за шею, поцеловала в щеку. - Спасибо! Давно я от тебя не получала таких цветов.
Поплавский расцвел ещё больше, улыбнулся лучисто:
- Это не я... Представь себе - не я. Это мой шеф! Он, он! Поплавский засек недоумение, проскользнувшее в глазах Ирины, засмеялся, повторил: - Он! И это ещё не все.
- Шеф? - Ирина попыталась вспомнить шефа... Ей представился опрятный плечистый господин в костюме долларов за восемьсот, шелковом галстуке, стоящем дороже, чем костюм её Эдички, - молчаливый и сильный мужчина, с которым они постояли вместе минут пять или шесть во время презентации фирмы, где работал Поплавский, - и все равно до конца вспомнить его не смогла. Вспомнила только костюм, а вот вместо лица в памяти осталось что-то безликое: глыба лысеющей головы, и все. - Шеф?
- Да. Неужели ты не помнишь Александра Александровича? Ну не может этого быть!
Ирина сделала рукой замысловатое движение, улыбнулась неувренно:
- Почему же? Помню, хорошо помню.
- Он о тебе говорил много лестных слов, вот столько, - Поплавский широко раскинул руки, - целую книгу можно издать. И вообще, - Поплавский неожиданно огляделся, понизил голос до шепота, словно бы его кто-то подслушивал, - он ко мне здорово подобрел.
- С чего бы это?
- Не знаю! - Поплавский приподнял плечи, рукою притронулся к волосам жены. - Может, из-за тебя... Он знает, как сложно содержать красивых женщин, как их обеспечивать. Возможно, меня даже повысят, шеф на это сегодня намекнул. - В глазах Поплавского возникло счастливое мальчишеское выражение, он сунул букет жене в руки, схватил её за талию и закружил, закружил в прихожей.
Прихожая у них была тесная, снести все, что в ней находилось, было несложно, и Ирина, боясь разгрома, тесно прижалась к мужу. Ей стало радостно от того, что у мужа все так хорошо складывается, глядишь, и денег будет приносить больше, и они, в конце концов, выпутаются из долгов, перестанут чувствовать себя униженными, когда на улице доводится останавливаться около лотков с какими-нибудь диковинными фруктами, и они не могут купить ничего - в кошельке у бывшего подполковника железнодорожных войск Поплавского вместо денег - сплошной писк. Собственно, он и раньше не был богатым, военный инженер Поплавский, но все подполковничьей зарплаты хватало, чтобы и питаться прилично, и обновки покупать, и отдыхать на юге...
Потом все изменилось. Армия обнищала, и Поплавский ушел в отставку. Пристроился к одной коммерческой структуре замом генерального директора структура вскоре пошатнулась, директора в подъезде собственного дома пришили двое наемных убийц, выпустив в него четыре пули из ТТ, его коммерческого зама нашли в машине с перерезанным горлом, и Поплавский поспешил покинуть структуру - перешел работать в товарищество с ограниченной ответственностью "Игус" на должность менеджера. Но ему пришлось конкурировать с молодыми мальчиками, не брезгующими никакими способами в достижении цели, и Поплавский увял, перешел в нынешнюю контору, возглавляемую бывшим сотрудником Министерства нефтяной промышленности Александром Александровичем Невским, манерами и стилем руководства походящим на своего далекого великого однофамильца. У Поплавского была странная должность - менеджер по работе с коллективом. Он так и не нашел, чем ему следовало заниматься - то ли возить воду на коллективе, то ли самому привозить воду коллективу... В общем, на работе этой Поплавский потихоньку чахнул, чувствовал себя никому не нужным, метался по офису из угла в угол, мешая работать тем, кто действительно был занят делом; устав, хватался за сердце от одышки, делал кислое лицо и усаживался в углу пить представительский кофе с печеньем, хотя кофе с одышкой и аритмией не совмещался.
В конце концов он не выдержал, пришел к Невскому, выбрав момент, когда тот, после заключения крупной сделки, находился в хорошем настроении, жалобно произнес:
- У меня ничего не получается.
Взгляд у Невского сделался холодным, он оценивающе оглядел Поплавского с головы до ног, словно женщину, - у Поплавского от этого взгляда к горлу подкатил твердый комок. Невский неопределенно помотал в воздухе рукой:
- Пока, Поплавский, работайте, как работали. Проведем ежегодную презентацию - там видно будет.
На презентацию Поплавский пришел с Ириной и по тому, как заинтересованно смотрел старый холостяк и стрелок за красивыми юбками Невский, понял, какой живец нужен на эту рыбу, - сердце у него заколотилось, будто у старого рыбака, подсекшего на удочку крупную добычу. У Поплавского даже руки задрожали - он понял, что надо делать.
А когда шеф вызвал его к себе, усадил в кресло, угостил коньяком, от сладкой судороги свело икры, так и затряслись колени. Поговорили о том о сем, - обычная трепотня, так любимая "новыми русскими", считающими, что они стали тем самым высшим светом, к которому столько лет пытались безуспешно пробиться, - после чего Невский вытащил из вазы огромный букет хризантем.
- Передайте это вашей жене. Она у вас душечка, бриллиант. А бриллианты время от времени надо протирать мягкой бархоткой.
Поплавский ощутил, как в ушах у него что-то тоненько звенькнуло, словно бы где-то далеко, в горних высях, ему подали сигнал, к телу прилипло тепло, и он пробормотал обрадованно:
- Благодарю вас... благодарю вас...
Шеф все понял, улыбнулся - уголки губ у него насмешливо поползли вверх, глаза посветлели, налились водянистой рябью, что было хорошим признаком, сказал:
- Теперь о вашей работе. Вы правы - она скучна для вас. Но это дело поправимо. Я собираюсь учредить должность ещё одного своего заместителя... - Он пытливо поглядел на Поплавского, подбадривающе кивнул. - Это мы ещё обсудим, у нас будет время. - И, поймав вопрос в глазах Поплавского, пояснил: - Я тут собираюсь в одну поездку, на пару недель. Вполне возможно, приглашу вас с женой...
Рыба подсеклась, сама подсеклась - Поплавский, рыбак в общем-то неважнецкий, ничего даже не сделал для подсечки, боясь спугнуть добычу, но добыча шла в руки сама и теперь резко и сильно потянула наживку.
Через неделю шеф объявил, что они едут в Турцию, на берег Эгейского моря.
- Отдохнем малость от московской суеты, смоем её морской водицей работать лучше будем, - сказал шеф Поплавскому. - Пусть жена ваша берет с собою лучшие купальные костюмы.
- Вы меня приглашаете в поездку вместе с женой? - на всякий случай уточнил Поплавский.
- Да, - коротко ответил шеф.
Поплавский думал, что они полетят в Анталью, уже изрядно загаженную "новыми русскими", - там, говорят, даже в туалетах на стенах появились короткие надписи из трех букв, которые наивные иностранцы путают со словом "мир", но они полетели в Измир. Потом Поплавский посмотрел по карте: от Измира до Антальи было не менее шестисот километров.
Самолет садился долго - из-за горных увалов выхлестывали потоки ветра, раскачивали тяжелую машину. Ту-154 скрипел всеми своими суставами, костями, скелетом, сопротивляясь нажиму, пилот долго рисовал круги, прежде чем примериться к бетонной полосе и покатить по ней, притихшие пассажиры, серея лицами, жмурились от страха, один лишь Невский был невозмутим, словно каждый день попадал в летные передряги, посасывал мятную карамельку и с интересом глядел в иллюминатор. Когда крыло накренившегося набок самолета проскользило метрах в пятидесяти от рыжеватой унылой горы, едва не зацепив за её макушку, лишь усмехнулся и распечатал ещё одну карамельку.
Поплавский невольно засек взгляд жены, с восхищением смотревшей на Александра Александровича, - ей показная смелость нравилась. Поплавский с печалью подумал, что он смертен, и Ирина его смертна, и Невский - от всех со временем останутся только кости да кусок жирно удобренной влажной земли. А если сейчас они зацепят крылом за очередную гору и разобьются, то от них останутся лишь мерзкие, пахнущие керосином, пролившимся из распоротых баков, куски мяса.
