Вскоре состоялся суд. Сивуну пришлось отвечать сразу за два совершенных преступления...

Об этой истории Ромашин вспоминал часто, так свежа она была в памяти. И теперь, сопровождая двух мальчишек, размышлял о тех событиях.

Комендатура ярмарочного уголовного розыска, куда Ромашин привел задержанных, занимала правую половину небольшого каменного особняка. От его замшелых выщербленных стен веяло сыростью, рядом шумели ветвями высоченные тополя, под ними тянулись к солнцу две молоденькие липки и куст сирени. От особняка до самой Волги раскинулся болотистый пустырь, поросший мелким ивовым кустарником.

На дверях висело объявление: "К сведению потерпевших. В ярмарочном уголовном розыске имеется ряд вещей, как-то: носильное платье, белье, золотые и серебряные изделия и т. д., отобранные у разных лиц в связи с сомнением в принадлежности им этих вещей. Потерпевшие могут осматривать эти вещи ежедневно у дежурного".

- Чего ты их привел! - спросил дежурный у Ромашина, кивнув на ребят.

- Вот именно, что мы ему сделали? - встрепенулся Павел.

- Сядь на лавку! - приказал сопровождающий. - Сейчас узнаешь, что. Цыган здесь?

- Сидит в камере.

- А ну-ка выводи его сюда, Степан! Очную ставку сейчас устроим.

Дежурный пошел в глубь коридора, позванивая связкой ключей. Вскоре вернулся вместе со смуглым брюнетом. Виталик сразу же узнал его: это был тот самый жилец, у которого он в гостинице одалживал гитару. Цыган заулыбался.

- И ты, голубок, попался? Что ж так неаккуратно?

- А то и попался, что вы из одной шайки будете, - сказал Ромашин. Посмотри-ка на эти вещи. Узнаешь?

- Нет, - цыган покрутил головой, - это барахло не наше, - и пренебрежительно бросил обратно вынутый из тюка расписанный золотом халат.

- Ты не увиливай, а говори прямо. Рамзая знаешь?

- Кто это?

- А вы, товарищ милиционер, Верди знаете? - вставил Павел.

- Тоже вор? - спросил Ромашин.

- Нет, композитор, итальянец. Он оперу написал, называется "Аида". Может, слыхали?

- Ну и что?

- А то, что Рамзес - действующее лицо этой оперы. Вот темнота! Пашка хлопнул себя по коленкам. - Как вас таких здесь держат?

- Но-но, ты не очень...

- Да поймите, костюмы эти - для театра, чтобы на сцене разных фараонов, князей и их дамочек в натуральном виде представлять. На гастроли мы сюда приехали. Сам Семен Глебович Кустовский в главной роли. А я его помощник. Вы же нам спектакль срываете. Кустовский этого не простит. Для него угро - плюнуть и растереть.

- Какого черта ты мне голову морочишь? Кустовский! Да мне хоть сам Христос!.. - Милиционер отошел к зарешеченному окну и закурил, не зная, что делать. - Эти штучки у тебя не пройдут. Много вас тут, таких гастролеров, понаехало. Разберемся. Всех троих под замок, - приказал он дежурному. - Пускай посидят, подумают... До чего наглый народ пошел! Я тебе поору на всю ярмарку, это тебе не старое время! И про Аиду с Верди забудешь.

- Может, у меня талант прорезается, - высоким голосом затянул Павел. - Я, может, артистом стану. Впрочем, разве такой чурбан что-нибудь поймет? А еще форму надел. Пойдем, Виташек, чего с ним попусту говорить. - И он решительно направился к выходу.

- Стой! Назад! - громко крикнул Ромашин. - За оскорбление вдвойне получишь.

Григорий Петрович Себекин был у себя на втором этаже. Он догадался, что пришел Ромашин с задержанными: его зычный голос раздавался по всему помещению. Себекин недовольно поморщился, продолжая внимательно слушать своего московского гостя - Гряднова, инспектора по особо важным делам Главного управления.

- Так вот, речь идет, как вы понимаете, о крупном преступнике, говорил тот, - на счету которого десятки дерзких ограблений. Он переезжает из города в город под разными фамилиями. На места мы разослали ориентировки, где указываются основные способы, которыми пользуется этот тип. В основном он похищает музейные ценности, золото и платину. По нашим предположениям, это некто Ядров. Осужденный в 1923 году в Тамбове за служебные преступления, он освободился под поручительство и совершил две крупные кражи: сначала из Тамбовского губкожтреста, а затем из местного государственного музея, где захватил более 700 штук золотых и серебряных монет и медалей. Еще одну крупную кражу совершил в Саратове. Здесь он одного серебра "взял" более пуда, - продолжал Гряднов, закуривая папиросу. - Мы имеем основания предполагать, что разгром, учиненный в Государственном Эрмитаже 22 сентября 1925 года, также дело рук Ядрова.

Себекин сосредоточенно тер щетину подбородка, понимающе кивал. О знаменитом нападении на Эрмитаж он знал не только из специальных сообщений. Об этом много писалось в газетах.

- Обломки похищенных вееров, кажется, были найдены около полотна Октябрьской железной дороги? - спросил Григорий Петрович.

- Да. Кроме вееров он вынес серебряный ларец, украшенный золотом и драгоценными камнями. А когда поехал в Москву сбывать драгоценности, то обломки вееров выкинул из окна поезда. Часть похищенного мы изъяли из ювелирных магазинов Ленинграда.

- Но почему вы думаете, что он действовал в одиночку?

- Косвенные данные свидетельствуют о том, что все эти грабежи дело рук одного лица, максимум двух. Мы все время идем по следу, но увы... Вы, наверное, слышали об ограблении музея Горного института? Преступники поднялись сначала на чердак, там пытались взломать стену. Затем по веревке, укрепленной на крыше, спустились до окна третьего этажа...

Резкий телефонный звонок прервал их беседу.

- Слушаю вас, - снял трубку Себекин. - Да, Сергей Михайлович. - Он узнал Малышева. - Что случилось? Сейчас никак не могу, занят. Товарищ из Москвы. Серьезное дело? Хорошо, освобожусь и буду у вас.

- Так вот, - продолжал Гряднов. - На третьем этаже они выставили форточку и проникли внутрь. Взломав запоры на дверях, через колонный зал попали к витринам с драгоценными минералами. Натворили они там... Разбросали уникальные экспонаты, разбили художественные изделия из ценных камней. Были похищены три самородка золота, платины, выломан из раковин ценный жемчуг. Украдено в целом на сумму около четырехсот тысяч рублей.

- Понятно, - сказал Себекин. - Может, чаю желаете, Василий Петрович?

- Чай будем пить после, - ответил Гряднов и выразительно объявил: По нашим предположениям, Ядров должен быть здесь, на ярмарке.

Себекин задумался:

- Но пока он о себе не давал знать.

- Обязательно даст. Подготовьте мне, пожалуйста, оперативные материалы, я хотел бы с ними познакомиться.

Гряднову отвели отдельную комнату, из которой он не выходил в течение трех часов. Папка с грифом "секретно" оказалась объемистой: за короткий срок агентами уголовного розыска было задержано около 400 преступников самых разных специальностей. Инспектор полистал дело об ограблении Бразильского пассажа. Вор проник туда с помощью подкопа и украл очень дорогие пуховые платки. Он был задержан. Вещи он спрятал в разрушенных постройках, часть продал. Нет, на Ядрова это не похоже... Вот сообщение о том, что при облаве в притонах Гордеевки задержанный Тимофей Камышев схватил со стола нож и хотел ударить агента. Во время рукопашной подоспевшие на помощь сотрудники ярмарочного уголовного розыска обезоружили преступника. В квартире были арестованы Василий Стерлядкин, Яков Колышев и укрыватель Голов. При обыске взято 24 пары валяной обуви, украденной на Сибирских пристанях... Не то, все не то.

Из отдельной пачки бумаг, сколотой большой канцелярской скрепкой, Гряднов узнал историю поимки преступной группы, которую возглавлял неуловимый рецидивист Макаров по кличке Петька Нос. За его шайкой числилось немало крупных "дел".

Гряднов устало откинулся на спинку стула. В открытое окно доносились гудки пароходов. Он прошелся по комнате, разминая затекшие ноги. Зацепиться было не за что. Но чутье подсказывало, что тот, за кем он охотился уже почти два года, должен быть здесь и рано или поздно обязательно объявиться. Инспектор решил провести совещание, проинструктировать каждого агента и, отобрав двоих-троих наиболее смышленых, действовать согласно плану, разработанному еще в Москве.