Но до того, как ухнем мы с вами в такую головокружительную глубь, я хочу ещё раз вспомнить свою историчку, осыпавшую нас такими искрами из своих голубых, темневших от вдохновения глаз, будто она хотела и впрямь зажечь в наших душах тот самый «огонь» Прометея.

Конечно, может показаться странным, что я вспоминаю лишь об одной своей учительнице, но, готов поклясться, я всех своих преподавателей помню и люблю. Помню так, будто только вчера произошёл этот роман – почти что полной темноты, незнания, неумения и полудиких инстинктов хулигана-мальчишки со школой, пытающейся на листе далеко не всегда белой и чистой бумаги записать посильную ей часть мирового знания, опыта и культуры, вдохнув в тех из нас, кто не оказывает образовательному процессу яростного сопротивления, тягу к знаниям, совершенству и мастерству, и любовь, и уважение к людям. Этот, к сожалению, не всегда плодотворный, но, безусловно, на всю жизнь остающийся светлым и волнующим всех нас воспоминанием о школе наш первый роман – это «вчера» – продолжает меня огорчать и радовать, как когда-то.

И тут было бы вполне естественно – по всем законам жанра – плавно перейти к благодатнейшей теме романов с одноклассницами и ровесницами, густо примешав её пряность к этому тексту. Но такое никак невозможно в этой моей повести, даже, я бы сказал, вовсе здесь неуместно, потому что «Панорама» задумывалась мной изначально как теософский трактат, плавно и верно переходящий в роман автора – ни много ни мало – с самой что ни на есть Правдой, раскрывающей нам суть бытия. И только возникшая в процессе работы моя теперь уже полная уверенность в том, что Правда, являясь частью сущности самого Творца, как и Он, совершенно непостижима, стала причиной переориентации моего замысла и создания сложного кружева, состоящего из романов с тайнами и таинствами бытия, начиная с тайны Атлантиды и Озириса, тайны Адама и Евы, тайны романа души и тела и заканчивая достигшим в наше время пика пошлости, опаснейшим для всего живого романом человечества с деньгами.

Мне остаётся лишь добиться того, чтобы ставшая уже очевидной для всех моя полигамия трепетно и плавно трансформировалась в полифонию и постепенно нарастающим своим звучанием заставила бы даже не имеющих музыкального слуха моих современников и, так сказать, соучастников в акте познания бытия расслышать в мощном звучании тысяч инструментов грандиозного, вобравшего в себя мастерство множества веков симфонического оркестра основную тему – совершенно логичную схему возникновения и развития жизни на Земле.

При этом замахнуться на всю полноту Правды я – по причине, которую уже изложил выше и к которой обращусь ещё не раз, – никак не могу, и если у вас после прочтения «Панорамы» будут возникать, вместо старых, новые вопросы, то ответить на них будет моей святой обязанностью.

Как много времени прошло!

Столетья тучами клубились,

Тысячелетия в окно,

Поймавшись в тюль, как рыбы, бились.

Из ткани той – годов ряды,

Нельзя сказать, чтобы случайно,

Событьем падали в пруды

И покрывались ряской тайны.

И кто ж захочет выпить пруд,

Чтоб ил увидеть, мусор, кости…?

И карасей позвать на суд?

Да это вы, пожалуй, бросьте!

Все тайны видны: вот – сейчас…

И только страхом нашим вечным,

И ленью пошлой, без прикрас,

Мы истину всегда калечим…

Как будто бы того боясь,

Что Правдой глупость вдруг излечим.

Глупость здесь, конечно, имеется в виду отнюдь не бытовая и даже не та, что стоит порой многих миллионов жизней, а та, «благодаря» которой мы упорно движемся к полному краху, ленясь сделать хотя бы шаг к её осознанию. Шаг, который привёл бы нас к пониманию этой неотступно сопровождающей человека глупости как необходимого нам для самообмана средства ухода от собственной ответственности за проступки, в которых мы так любим обвинять чёрта, дьявола, ведьм и прочую нечистую силу. При этом мы весьма хитро как бы перекладываем на Бога всю ответственность за её существование. Такой подтасовкой и передёргиванием карточной колоды, которой мы всю жизнь как бы играем со своей судьбой, верующие и неверующие занимаются с одинаковым энтузиазмом, осмеливаясь обращать к Высшим Силам ту иронию и сарказм, которые надо бы применять к себе самим.

Но можно ли обвинить в духовной лени человека, всю свою жизнь испытывающего довольно жёсткий диктат среды, вынуждающей его к образу жизни и занятиям, которые кажутся ему порою чуждыми его внутренним желаниям, запросам и мечтам, настолько не стыкующимся с его уделом, что он постарался бы избегнуть последнего, если бы только кто-то (?!) предоставил ему хороший выбор? Вина ли человека в том, что он очень часто до самой своей кончины не в состоянии понять: только внутренняя его работа, неустанный духовный поиск и лепка им своей индивидуальности дали бы и широкий выбор ему, и смысл самой жизни его? Ведь чаще всего человека по жизни сопровождают советчики, наставники, диктаторы, но никак не духовные лидеры, способные к полному пробуждению и развитию стеснительных и легкоранимых душ своих учеников.

И тут, как бы я ни хотел обойти тему Бога вовсе – не только ввиду крайней её сложности, но и по причине возникшей у многих читателей аллергии на неё из-за огромного давления различных церквей и сект, старающихся поймать в свои тенета как можно больше овечек, чтобы стричь много раз в год, манипулируя их сознанием, – сделать это я никак не могу, потому что, начав писать о происхождении человека, тему Бога обойти нельзя. Тему сложнейшую – в любой её интерпретации, а в моей попытке лишить её полностью и бесповоротно всякого мистического начала делающуюся, как это ни странно, ещё более сложной для восприятия человеческим сознанием, – но в итоге всё-таки полностью проясняющую суть могущества Бога. Что лишит, очевидно, заработка очень многих «пастырей», подвергающих свою паству недопустимому психологическому давлению. Хотя, должен сказать, совсем не это ставлю я основной своей целью.

Прежде чем приступить к раскрытию тайн бытия, я должен заявить, что раскрываю их и освобождаю тем самым от мистики и полуправды наше изрядно замутнённое прошедшими тысячелетиями и нашей вполне сознательной ложью прошлое в том числе и для того, чтобы исключить всякую возможность манипуляции сознанием людей – любым из известных нам на сегодняшний день способов. Потому что, прочитав мой роман с тайнами, каждый поймёт, для чего Бог-Отец миллиарды лет тому назад создал Землю; для чего – после долгого периода необходимой подготовки – Он создал на ней природу и, как царя её – дикого человека; с какой целью Бог-Отец разрешил Детям Своим провести на Земле эксперимент по созданию из «царя природы» разумного и плодотворного существа; и почему даёт Он, как каждому из нас, так и цивилизации нашей в целом, лишь шанс и лишь свободу выбора – не только между правильными и неправильными решениями и действиями, но, в конце концов, между жизнью и смертью на планете нашей всего на ней сущего. А также поймём мы и то, отчего этот последний акт земного бытия, если он состоится, никак не будет противоречить понятию Вселенского Добра, то есть тому, что Бог есть Добро и что Добро есть основа всего сущего.

Поняв это, мы должны будем осознать ещё и возможность иной, чем представляется она нам сейчас, судьбы человечества на планете Земля и иной роли человека в грандиозных замыслах Творца. И эта роль, – а с ней и совсем иной уровень жизни обретающих смысл и цель людей – прячется от нас не в параллельном мире. Не нужно искать её в четвёртом измерении – она ведь давно ясна и легко понятна, но требует от нас, кроме наших обычных трудов и забот, ещё и очень значительной перестройки нашего внутреннего мира, чему обычно сопротивляемся мы – с каким-то роковым упрямством – всю жизнь.