И мы продолжаем сидеть на лавочке. За нашей спиной в темноте хмуро возвышались ели.

– Денег не хватает, на еду все уходит, – произнесла она после очередной затяжки.

– Ты покушать любишь? – поинтересовался я.

– Если вкусно.

– А мне все равно. В армии – сечка, рыба. Ешь все подряд.

– А я рыбу люблю. Особенно – соленую.

Я кивнул, отметив про себя, что мужчина бы сказал – вяленую.

– У меня дома две штуки вяленных окуней лежат, – тут же нашелся я. – Пиво только никак не могу купить – скучно одному. Ты пиво пьешь?

Я внимательно посмотрел на Ирину. Она также внимательно – на меня. Странно усмехнулась.

– Пью иногда. А что? – наконец ответила она с небольшой задержкой.

– Просто чтобы узнать твои интересы, – стараясь казаться безразличным пожал я плечами.

Она посмотрела на часы.

– Домой? – тут же спросил я.

Она снова посмотрела на меня и коротко кивнула.

– Тогда – веди, – сказал я и она снова кивнула, вставая с лавки.

На этот раз она уже не держала меня под руку и я не настаивал на этом – хорошего понемножку.

Прошли через двор школы 78. Вышли на перекресток Макаренко и Столетова.

– Здесь – направо, – коротко сказала она, и мы пошли вдоль улицы Макаренко.

Дошли до ряда параллельных пятиэтажек, которые уходили вглубь, во дворы и имели общий номер – 23, но с дробями. Ирина свернула к ним. Дошли до второй пятиэтажки и она направилась вдоль дома. А мне почему-то вспомнилось, что в следующем доме жила одна девочка, с которой я дружил будучи еще студентом-первокурсником. Тогда я подолгу торчал в ее подъезде, и она, шифруясь от родителей, торопливо выносила мне любовные записки.

Мы прошли вдоль дома и Ирина остановилась у предпоследнего подъезда. Три развалившихся ступеньки, дверь полуоткрыта – пружина была сломана, лампа внутри подъезда тускло горела, а над самим подъездом – нет.

Она повернулась ко мне. Наступила сцена прощания.

– Я тебя совсем загулял, – сказал я.

– Да ничего, – пожала она плечами, глядя чуть в сторону от меня.

– Сто лет вот так не ходил с девушками.

– Тогда сколько же тебе сейчас? – пошутила Ирина.

– Студентом – какие прогулки? Пьянки. Просыпаешься неизвестно где, неизвестно с кем, – как-то даже неуверенно произнес я.

Она как-то согласно усмехнулась. Стояла, не уходила.

– А в армии – два года на точке.

Снова пауза. Стояли вдвоем в темноте – лампочки и на соседних подъездах тоже не горели. Молчали. Друг на друга почему-то не смотрели. Точнее, я на нее изредка посматривал, а она на меня – нет.

– Как тебя можно отловить? – наконец спросил я – очень уж не хотелось мне с ней расставаться!

– Не знаю, – пожала Ира плечами. – Работа такая, неизвестно когда могу освободиться. Бывает – до десяти или до одиннадцати.

Она внимательно посмотрела на меня – сверху вниз.

– Ты звони, вдруг дома буду. Я, вообще, обычно дома сижу, – вдруг сказала она, стоя лицом к лицу совсем близко от меня.

И в этот момент я непроизвольно потянулся к ней губами. Она, смутившись, быстренько подставила левую щечку – я как-то суетливо ткнулся в нее носом и губами – и поспешно скрылась в подъезде.

А я еще немного постоял, слушая ее быстрые удаляющиеся шаги, и медленно направился домой.

Дома еще потолкался на кухне, посмотрел телевизор, переваривая прошедшую встречу.

Первое впечатление – красива, резка, смела, пытается казаться бесшабашной, раскованной, этакой бывалой девицей. Но на самом деле скромна, например, как в автобусе.

И жаргон у нее… "Блин" постоянно произносила. Говорила громко, много жестикулируя, мне, фактически и слово вставить не давала.

Ты же таких девочек всегда сторонился! И жаргон, и на учете! И курит еще вдобавок! Что же с тобой случилось вдруг? Меня ведь совершенно не коробило от всего этого? Что странно. Не удивлюсь, если у нее еще и татуировки окажутся!

А СНИИГИМС?! Она, оказывается, сидела в той же комнате и на тех же стульях, что и я, лазила в те же самые шкафы! И я тогда не знал, что потом, через 6-8 лет в этой комнате появится девушка, которую я потом встречу в автобусе, и из-за которой не смогу спать по ночам.

Сказала, что сидит дома. Значит у нее никого нет, – переосмыслил я ее фразу с внутренней бурной радостью.

Каблуки мои что-то очень уж низковаты, в досаде подумал я. Надо будет купить ботинки повыше. Не просить же, чтобы она ради меня одевала не то что ей нравится, а то что подходит мне?!

Впервые за все эти дни уснул я сразу же и спал как убитый.

И снова целый день мечты и сомнения. Я решил быть мужчиной и взять паузу – то есть день выждать. Поэтому позвоню ей только послезавтра. А то вдруг надоем еще такой своей каждодневной навязчивостью?!

Но такая моя позиция продержалась совсем недолго. И вскоре я уже рассуждал: Но с другой стороны ведь вечер вроде хорошо прошел?! Я нормально держался! В грязь лицом вроде не ударил?! Она ведь шутила, опять же под руку меня взяла, и напоследок сама сказала – Ты звони! И щечку подставила под поцелуй! Поэтому решено – позвоню завтра, а в качестве предлога позову на рыбу с пивом.

Бессмысленно болтаясь по квартире принялся составлять пригласительную фразу. Наверное, она должна звучать примерно вот так: Добрый вечер. Позовите Иру. Здравствуй. Как ты себя чувствуешь? – Она – В смысле? – Одеться можешь и выйти на улицу? – Могу. – Тогда я приглашаю тебя в гости на рыбу. И так далее. Назову свой адрес. Буду ждать. Она придет. Будем сидеть в зале на диване, есть рыбу, пить пиво. Потом я подсяду к ней, стану гладить ее волосы. Ты красивая, – скажу я. А потом поцелую…

А если она воспротивиться? – тут же возникли неприятные сомнения по поводу возможности поцелуя. – Тогда извинюсь. Мол, одичал. И как ни в чем не бывало продолжу застолье.

Я довольно ярко представил себе все эти посиделки, общение, и поцелуй как главная цель, и мне вдруг подумалось: А смогу ли я все это? И понял – мне не хватает легкости в общении. Как это было, например, со Светой и Ларисой. Напряженность ситуации будет давить на меня. Я буду волноваться, путаться в словах, не всегда буду успевать сообразить, как правильно надо ответить…

Ну хорошо, сдался я, тогда запасной вариант – приглашу ее на медленный танец – между нами должен невольно создастся некий интим, и поцелуй должен пройти более легко. И я ее после танца посажу на диван и вежливо, без наглости и настойчивости, спрошу: Извини, можно я тебя поцелую?

Я мысленно представил все это – вроде должно пройти. И я обрадовался этой идее! Требуется соответствующая музыка! Я принялся поспешно перебирать магнитофонные ленты и пластинки (Нота-203, Арктур-106, усилок, колонки), выискивая где побольше медленных танцев. Но когда у тебя сплошной рок – это оказалось очень проблематично. Вот например у Дип Перпл достаточно медленных композиций. Ну или почти медленных. Но среди множества энергичных всего одна медленная – не буду же я каждый раз вскакивать с дивана, бежать к магнитофону и перематывать очередную бобину, наушниками выискивая начало очередной медленной композиции?! Довольно глупо будет выглядеть! Но к счастью, на глаза попались четыре кассеты с нарезками разных песен, сделанная мною еще классе в девятом, когда мне только что купили магнитофон. А там – и Смоки, и Самоцветы, и Арабески, и Дипы, и даже "Горечь" Пьехи – все в одном флаконе. Выбрал из них ту, в которой медленных оказалось больше всего.

Потом, еще до обеда сходил в Юбилейный, в обувной отдел. Самый высокий каблук – около пяти сантиметров – оказался только у летних ботинок. Не по погоде, конечно, но делать нечего – купил. Денег после армии оставалось порядочно, тем более, что я там получал очень даже неплохо – 130 рублей за звездочки, плюс 150 за должность. (Моя мать, работая продавцом в кондитерском отделе, получала всего 80 рублей). Пиво заранее решил не покупать – бутылочного не достать, а разливное быстро выдыхается – его надо пить сразу.