Я не черствый, вовсе нет, и способен искренне сопереживать, но разговаривать об этом – выше моих сил.

Если верить Майку, то мне просто необходимо с кем-то поговорить. С кем-то кроме него. Самый простой способ – пойти на чертову вечеринку. Пожалуй, человек, с которым можно просто, без особенных на то причин, поговорить, и правда не помешал бы. Не такой, как Майк, не предвзятый. И мне страшно до холодного пота. Нет ничего притягательнее и страшнее людей, и я пока не знаю, как это разрешить.

Назначенный день. Я пришел с опозданием, чтобы внимание хозяина праздника уже было занято. Нашел самый темный угол, оказавшийся еще и самым холодным. Из развлечений нашлась только кола и подозрительного, бледного цвета пиво. Я замешкался, и меня заметил Кевин, вынудив перекинуться парой фраз. Я старался вести себя как можно более непринужденно, но, судя по странно настороженному взгляду Кевина, вряд ли преуспел в этом.

Непременно с кем-нибудь заговорю, но чуть позже. Пока же буду сидеть и наблюдать, как это делают остальные. Как только кто-то покажется мне симпатичным, я сразу подойду и заговорю. Я даже заготовил фразы для такого случая, но, кажется, все их позабыл, кроме: прекрасная погода в этом августе, не так ли? Как будто ледяной ветер и застающий врасплох дождь – это и правда прекрасная погода, как будто никто бы не догадался, что речь идет об августе, и тем более, что просто немыслимо – об этом августе, а не об августе 1867 года.

Впрочем, через пару часов (я терпелив) я понял, что даже самая располагающая к себе фраза на свете мне бы не пригодилась. Я решительно не видел никого, к кому бы искренне хотел или просто был не против подойти и заговорить. Как это делают остальные, я тоже не понял – слишком быстро это происходит. Я впал в ступор. Просто сидел и таращился, не мигая, из своего темного угла, полностью потеряв связь с происходящим.

Ко мне приклеилось странное чувство, словно рядом кто-то есть. Ощущение не отпускало, отчего я инстинктивно осмотрелся. Что-то было не так, слева от меня кто-то был, кто-то сидел рядом, но, осматриваясь, я посмотрел сквозь него.

Придется оборачиваться еще раз. На моем холодном подоконнике, вжавшись в противоположный угол, сидела девушка. Рыжая, кудрявая, подчеркнуто тощая в своей огромной водолазке-коконе. Интересно, давно она тут сидит? Как я мог ее не заметить? Насколько невоспитанным она меня считает и почему меня все это волнует?

Кажется, мое соседство было девушке неприятно: она отчаянно смотрела вперед, пытаясь меня не замечать. Когда Вы пытаетесь сделать вид, что в упор кого-то не видите, это очень заметно. Надо бы с ней заговорить, из вежливости или потому, что она кажется вполне безобидной для бессмысленной болтовни. С другой стороны, она не выглядит как человек, способный к такой болтовне. Я так и не решил, что нужно сделать. Сейчас я покраснею, и тогда самым разумным будет выпрыгнуть в окно. Как незаметно проверить, легко ли оно открывается?

– Привет, – спокойно сказала она.

О, нет, она со мной заговорила. А выглядела так, словно ни в коем случае делать этого не собирается.

Я почти готов был сказать что-то в ответ, но она срезала меня своим вопросом.

– Высматриваешь, кого бы подцепить? – спросила девушка.

Я не знал, что ответить, только выкатывал, что есть сил, глаза.

– Ну, подцепить. На одну ночь, или как это бывает на вечеринках? – повторила она вопрос.

Неужели она из тех девушек, которые пытаются с первых слов поразить своей откровенностью, оригинальностью, в общем, показать себя как можно более необычной и интересной? Задают странные вопросы, делают выводы о тебе, для которых нет ни одной посылки? Такие разговоры пугают своей непредсказуемостью и тем, что набор оригинальных заготовок быстро заканчивается.

Я начал долго и мучительно разъяснять свою, только что сформировавшуюся, позицию, но девушка прервала меня как раз в тот момент, когда логика рассуждений приказала долго жить.

– А что нужно тебе?

Я не понимал. Было несколько версий, в том числе: она на самом деле пришла, по ее меткому выражению, "подцепить" парня; она хочет смутить меня, просто так, потому что ей нравится так делать; она не очень хорошо воспитана; она пьяна; она относится к типу, который я уже описал, и теперь пытается удивить меня своими откровенными вопросами, заинтересовать и вовлечь в какие-нибудь непонятные, недолгие и трагичные отношения.

Мне не нравился ни одна из них, равно как ни одна не казалась правдоподобной. Это интуиция, в которую я не верю, подала голос. Она, как правило, не докучала мне, но и не мирилась до конца с моим нежеланием ей доверять. Но если уж я пришел на вечеринку и разговариваю с незнакомым человеком, то терять мне уже нечего.

– Это важно? Или пустая болтовня? – я пошел напролом.

Девушка слегка нахмурилась.

– Нельзя отвечать вопросом на вопрос. И уж тем более нельзя отвечать двумя вопросами на один.

У меня над головой непрерывно пополнялся счетчик растерянности, как счетчик жизней в видео-игре. Она так странно это произнесла, как будто специально меня злила. Действительно, отвечать вопросом на вопрос – показатель не лучших манер, о чем я сразу не подумал. Но указывать на это – еще хуже. Я пытался придать себе уверенный и спокойный вид, не глядя ловя соломинку. Непростая задача, но я справился, однако быстро понял, что с соломинкой во рту моя речь больше будет похожа на чавканье. Да и сдалась она мне? Стакан пришлось отставить подальше.

– Ответ "нельзя отвечать вопросом на вопрос" на вопрос, заданный в ответ на вопрос, сам по себе является…

Является уходом от ответа? Да, безусловно, как и вопрос, заданный в ответ на вопрос. Отчего мне кажется, что я сейчас совсем не о том думаю? Момент был упущен, и надо хотя бы не сильно ударить в грязь лицом, шлепнуться не в самую глубокую и не самую вонючую лужу.

– Где-то там должна была быть точка.

– Не исключено. Но так что же тебе нужно?

Да что она делает? Надо подышать, успокоиться. Незаметно сделать это не получилось, я только набирал в щеки воздух и издавал странные пыхтящие звуки. Как паровозик, только не тот "паровозик, который смог". Это смешно – бояться признаться незнакомому человеку в причинах, которые привели тебя в скопище людей, которым нечем больше занять вечер, чем стоять и обсуждать то, что и так всем известно. Я улыбнулся. На самом деле, ничего смешного, улыбка тут явно ни к чему. Пришлось ее экстренно убрать.

– Друг, наверное, – выдохнул я. Сердце сумасшедше заколотилось.

– Ищешь на вечеринках друзей? Или все-таки девушку? – не сдавалась моя соседка.

Нет, не ищу, даже сегодня, если быть честным – не ищу. Обычно все наоборот: друзья, приходящие со мной на вечеринки, находили более сговорчивых и веселых товарищей. Так себе были друзья, пожалуй. С девушками то же самое. В один прекрасный момент слышишь ее хорошо знакомые вздохи из туалета или спальни, и голос одного из "так себе друзей". Так было дважды. С тех пор я завязал с друзьями, вечеринкам и девушками.

– В основном теряю на вечеринках друзей. И девушек, – подытожил я невеселые мысли.

Девушка не успела ответить: из ее сумки заиграла тихая мелодия. Девушка торопливо достала телефон и взглянула на монитор. Увиденное ей не слишком понравилось.

– Здравствуйте, миссис Андерсен.

Девушка надолго замолчала, слушая, что говорит некая миссис Андерсен. Несмотря на музыку вокруг, я различал резкие, визгливые искры, летящие из динамика.

– Да, помню. Нет, вчера я тоже помнила об этом. Да, конечно. Доброй ночи, миссис Андерсен.

Моя соседка глубоко и шумно задышала, все еще сжимая в руке телефон, да так, что побелели костяшки пальцев.

– Сегодня тем же развлекаешься – раздаешь друзей и девушек? – повернулась она ко мне, как ни в чем ни бывало.

Я не выдержал и улыбнулся, представив, как это могло бы выглядеть.

Добрый день, леди и джентльмены. Предлагаю вашему вниманию нескольких друзей мужского пола и прекрасную девушку. Друзья, уровень верности средний, чувство юмора – ниже среднего, но не раздражает. Хорошо адаптируются к незнакомой среде, к посторонним дружелюбны. В быту практически бесполезны. Девушка, внешние данные – выше среднего, прекрасно адаптируется, быстро располагает к себе окружающих. Оставляю их здесь, прошу, пользуйтесь.