Подумав, Маринетт кивнула:

— Ты права. Сейчас же напишу ему.

Схватив со стола телефон, Маринетт принялась поспешно набирать сообщение: «Нам надо срочно поговорить. Очень важно». Ответ пришел почти сразу: «Буду у тебя через полчаса».

Маринетт облегченно выдохнула. Только от того, что Адриан скоро будет здесь, ей становилось легче. А потом она испуганно подумала: «А что, если отец не выпустит его?» Но она отмела эту мысль, решив, что проблемы следует решать по мере возникновения. В конце концов, она может трансформироваться и прийти к Адриану как Ледибаг. Она давно подумывала о том, что надо открыться ему. Правда, Тикки была против, и потому Маринетт решила, что откроется перед свадьбой. Ну, или когда Бражник будет побежден.

Услышав внизу голос Адриана, разговаривавшего с ее родителями, Маринетт подпрыгнула и сломя голову понеслась вниз. Он встретил ее сияющей улыбкой, которая, однако, погасла, как только он разглядел выражение ее лица.

— Маринетт, что случилось? — обеспокоенно спросил он.

Вместо ответа она потянула Адриана наверх, в свою комнату, где, снова начав расхаживать из стороны в сторону, нервничая и кусая губы, рассказала об ультиматуме его отца.

Адриан мрачнел с каждым словом. Когда Маринетт замолчала, он остановил ее на очередном повороте, взяв за ладони, и твердо заявил:

— О нашем расставании не может быть и речи. Отец может говорить, что угодно, я не брошу тебя.

— Вообще-то бросить предлагалось мне, — нервно хихикнула Маринетт, но снова став серьезной, посмотрела ему прямо в глаза: — А если он и правда запретит тебе ходить в коллеж?

Адриан передернул плечами:

— Это будет печально. Но я предпочитаю потерять мою относительную свободу, чем потерять тебя.

Он старался казаться беспечным, но Маринетт ли не знать, как важен был для него коллеж и друзья, которых он там обрел. И ради нее он готов был, не раздумывая, пожертвовать этим. Она чуть не разрыдалась, когда ее поразила внезапная мысль:

— Но… Если отец запрет тебя в особняке, мы с тобой тоже не сможем видеться.

Адриан вдруг лукаво ухмыльнулся:

— А вот это мы еще посмотрим, моя Леди.

Маринетт застыла, широко распахнув глаза от его обращения. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что она давно это подозревала, но не решалась поверить. Адриан как ни в чем не бывало продолжил:

— Я бы сказал тебе раньше, но Плагг был против.

— Я и сейчас против, — донесся из кармана Адриана ворчливый голос. — Но меня же, как всегда, никто не слушает.

Сразу следом оттуда вылетел черный квами, похожий на котенка.

— Тикки, — позвал он, не обращая внимания на Маринетт, — выходи, тайны закончились.

Пока квами обменивались приветствиями и улетали, чтобы оставить своих Носителей наедине, Маринетт стояла, онемев, и только редко моргала.

— Маринетт? — обеспокоенно позвал Адриан.

— Ты Черный Кот, — едва слышно произнесла она, отмерев, и он кивнул. — И ты знал, что я Ледибаг.

Он снова кивнул, на этот раз смущенно.

— Помнишь, ты оставила у меня в комнате открытку? Я видел, как ты выпрыгнула в окно.

Маринетт широким жестом хлопнула себя по лбу. Ну, какая идиотка! Но сейчас она была, пожалуй, только рада той своей оплошности. Собственно, ей она была обязана своим счастьем.

— Так что видишь, моя Леди, — улыбнулся Адриан, — никакие стены не удержат меня от встреч с тобой.

Маринетт тихонько засмеялась и порывисто обняла его:

— Мне так нравится, когда ты называешь меня «моя Леди», Котенок!

— Правда? — Адриан обнял ее в ответ, крепко прижав к себе, в его голосе слышалась довольная улыбка.

Маринетт вздохнула, уткнувшись носом ему в шею. Теперь она была уверена, что никакой Габриэль Агрест не сможет их разлучить, потому что Ледибаг и Черный Кот — непобедимая команда.

========== Белый Кот. Часть 2 ==========

Габриэль Агрест все-таки выполнил свою угрозу и запретил Адриану посещать коллеж. Весь класс расстроился. Не зная, что произошло на самом деле, одноклассники искренне сочувствовали Адриану и Маринетт. И только Хлоя в кои-то веки оказалась абсолютно права, по привычке обвинив во всем Маринетт. Маринетт бы рассмеялась иронии сложившейся ситуации, если бы ей не было так тоскливо. Так что единственное, что она ответила своей извечной сопернице, было усталое:

— Отстань, Хлоя, без тебя тошно.

Хлоя так удивилась, что послушно замолчала и отошла к своей парте. Но Маринетт от этого легче не стало. Впрочем, от сочувственных взглядов Альи и возмущенных воплей Нино — тоже. Единственное, что утешало — она всё равно сможет видеться со своим Котенком — пусть и реже, чем раньше. И исключительно втайне.

Помимо запланированных патрулей, Адриан сбегал из дома, когда только мог. Как правило, по вечерам — когда заканчивались все фотосессии и дополнительные занятия — он появлялся на ее балконе. Маринетт заранее приносила круассаны, макаруны и горячий шоколад. Иногда Адриан снимал трансформацию, и они весь вечер проводили в ее комнате. Иногда наоборот — Маринетт трансформировалась, и они отправлялись гулять по парижским крышам. И это были самые счастливые минуты за весь день, которых она каждый раз ждала с нетерпением.

Конечно, Адриан погрустнел. Он тосковал в домашнем заточении, скучал по друзьям и сердился на отца, поставившего его в такие условия. Однако общество Маринетт явно благотворно на него действовало. Как и общество Адриана — на нее. Они взаимно поддерживали и утешали друг друга.

Но однажды Кот появился на ее балконе с таким убитым выражением лица, что Маринетт испугалась. С таким лицом впору акуму словить. Она порывисто обняла его, и Кот, отчетливо всхлипнув, обнял ее в ответ, прижав к себе с такой силой, что Маринетт невольно ойкнула.

— Котенок, что случилось? — испуганно прошептала она, слегка отстранившись, чтобы посмотреть ему в лицо. — Ты не снимешь трансформацию?

Он покачал головой, в глазах стояли слезы — ей не показалось.

— Плагг сказал, трансформация приглушает эмоции — Бражнику будет сложнее меня засечь.

Маринетт почувствовала, что бледнеет:

— Адриан, что с тобой?

Он несколько раз глубоко вздохнул, будто пытаясь подавить слезы, и глухо произнес:

— Помнишь, ты как-то предположила, что Бражник — мой отец?

Маринетт кивнула, всё еще не понимая: они ведь тогда убедились, что это невозможно, Габриэль Агрест был акуманизирован.

— Ты была права тогда, — обреченно выдохнул Черный Кот.

Маринетт пораженно распахнула глаза:

— Но…

Он не дал ей договорить:

— Да, я помню про Коллекционера. Не знаю, наверное, он может акуманизировать сам себя: заметал следы.

— Ты уверен? — тихо спросила Маринетт, чувствуя, как от ужаса леденеют руки; что в этот момент испытывал Адриан, она боялась даже представить. — Ошибки быть не может? Как ты узнал?

Черный Кот горько усмехнулся:

— Я уверен, — немного помолчав, он продолжил ровным голосом, за которым чувствовалась тщательно сдерживаемая буря эмоций: — Отец уехал на конференцию, и я зашел в его кабинет… Там висит очень красивый мамин портрет, и когда отца нет, я иногда прихожу на него полюбоваться.

Он так и не выпустил Маринетт из объятий, цепляясь за нее, как последний островок надежности. И она утешающим жестом провела ладонями по его спине: всё, что касалось матери, до сих пор было болезненно для Адриана.

Черный Кот слабо улыбнулся и продолжил рассказ:

— Ну и я смотрел-смотрел, а потом провел по портрету рукой. Наверное, я случайно коснулся каких-то потайных точек, сработал механизм и тайный лифт поднял меня на чердак. Чердак, полный белых бабочек.

Маринетт вскрикнула. Вздохнув, Кот тяжело заключил:

— Я бы, может, попытался убедить себя, что это ничего не значит, отец просто увлекается разведением бабочек. Но Плагг сказал, это точно акумы.

Воцарилось тяжелое молчание, во время которого Кот снова притянул Маринетт ближе к себе и прижался щекой к ее макушке.