«Нет. Мы расстались», — и эта мысль прошила меня такой болью, будто это случилось только что, а не много недель назад.

Воронов сел на водительское место и, видимо, заметив, что-то в моих глазах, лице, нахмурился.

— Пока ждал, забил в навигатор адрес ресторана. — Он развернулся ко мне, прощупывая взглядом. — Все в порядке?

Его интерес вернул мне самообладание. Раздражение и нервозность ушли, оставив меня опустошенной, уставшей, но зато спокойной. Уверенной, что справлюсь, соберусь и смогу противостоять всему: себе самой, Воронову, судьбе.

— Вполне. Давай побыстрее закончим это дело, хотелось бы домой попасть не к девяти.

— Что ж, как скажешь, прелестная врушка, — с подозрением прищурился мужчина, но послушался: пристегнулся сам, завел мотор и вырулил со стоянки.

Я же отвернулась к окну, глядя на опутанный гирляндами, разбегающийся разноцветными праздничными лучами город. После вчерашнего снегопада сегодня нас ждал ясный зимний вечер, чуть щиплющий морозцем, хрустящий свежестью, выкристаллизовавший синеющий небосвод.

В иной день, не стой между нами безответное чувство, тоска по несбыточному и поставленная точка, я насладилась бы поездкой. Люблю путешествия на автомобиле… Мы оба любим. В следующем году даже собирались поехать на Байкал… Миша говорил, что дорога — то, что никогда не надоедает и пинком отправляет мозг к перезагрузке, хотя и скучна, и стара как мир. Я спорила, но только из принципа.

— Ты голодна? Мы можем сделать крюк ради твоих любимых медальонов, — предложил Воронов, когда мы свернули на центральную улицу города, залитую алмазным и золотистым сиянием огней.

— Мы едем в ресторан. Или ты перед рестораном решил заехать в ресторан? — ворчливо выдала я каламбур.

— Мы едем в неизвестность, — хмыкнул Миша, стрельнув в меня насмешливым взглядом. — И ты не ответила на мой вопрос.

Поесть бы не отказалась, но не с ним, не сейчас.

— Не голодна, — бросила равнодушно, а он хмыкнул с выражением явного скепсиса на лице.

Центральные проспекты спрятались за замысловатыми фасадами многоэтажек, теснившихся к главным и популярным улицам, спальный и совершенно безликий район сменился другим, более современным, решившимся даже поставить конус-елку, усыпанную светящимися точками-звездочками, а небольшой сквер украсить развешанными на деревья шарами из светодиодов. Затем замелькали склады, промышленные постройки. Воронов несколько раз поворачивал, следуя указаниям навигатора, пока мы не оказались в очередном микрорайоне, где до этого бывать не приходилось.

Миша остановил машину на парковке напротив какого-то учебного заведения, по всей видимости, школы, повернулся ко мне, скомандовав:

— Застегнись, — красноречиво вперил взгляд в мое распахнутое пальто. Я послушалась, чувствуя, что поездка полностью расслабила меня. Даже больше, чем расслабила: по телу растекалась сонное и глухое томление. Вылезать и куда-то идти совсем не хотелось.

Мужчина, открыв для меня дверь, помог выбраться наружу, убедился, что я застегнута на все пуговицы и только потом отпустил мою руку.

— Где мы? Не вижу здесь ресторана, — я огляделась по сторонам.

Неприветливый морозный ветер, бросивший мне в лицо горсть колких снежинок, оказался неожиданностью. Видимо, здесь стихию не сдерживали многоэтажные дома, буквально прилепленные друг к другу, и она нагуляла аппетит. Напротив, через дорогу с редко проезжающими машинами, темнела вытянутая громада учебного заведения, разноцветный фасад подсвечивала пара фонарей, а там, куда Миша нас привез, находился продуктовый магазин, обустроенный на первом этаже многоэтажки, окруженной похожими на нее соседками.

— В этом ты не одинока, — Воронов встал рядом, изучая окрестности.

Руки озябли, и я принялась искать перчатки, но буквально тут же осознала, что в спешке оставила их лежать в гардеробе, на полочке, предназначенной для головных уборов. Мысленно чертыхнувшись, спрятала замерзшие кисти в неглубокие карманы пальто, чего никогда не любила (максимум, что может там находиться — это носовой платок). Наткнулась на изучающий взгляд моего спутника.

Разумеется, Воронов знаком со всеми моими привычками. Изучил меня вдоль и поперек — редкий экземпляр мужчины. И не мог не заметить не свойственного мне действия.

— Забыла перчатки? — спросил он, прищурившись.

Я кивнула, а потом предложила, не желая вновь выслушивать отповедь:

— Давай зайдем в магазин и спросим у продавщиц. Думаю, они сориентируют нас.

Вышло так, как и предполагала. Кассир, уставшая, но не потерявшая дружелюбия, сказала, что мы практически на месте. Оказалось, надо зайти во двор этой девятиэтажки, там и будет ресторан, разместившийся в здании, некогда бывшем центром занятости.

Нескольких минут в тепле хватило, чтобы слегка согреться. Миша, открывая для меня дверь наружу, неодобрительно посмотрел и выдал с иронией:

— С тобой надо думать на два шага вперед. К примеру, обзавестись привычкой или самому носить перчатки, или держать пару в машине.

— Всего не предусмотришь, — ответила уклончиво. А затем мы отправились в путь.

Насколько же лето приятнее зимы! Взять хотя бы дороги. В теплый сезон до ресторана мы бы дошли минут за десять, обогнув длинное здание, в котором было не менее десяти подъездов, да свернув во двор. Сейчас же путь растянулся чуть ли не вдвое. Пришлось пробираться по месиву выпавшего вчера снега, местами к числу неудобств присоединялась и гололедица, отлично замаскированная порошей, а потому коварная. Кроме того, далеко не ласковый ветерок трепал полы моего пальто, ловко забирался под него, холодя коленки и бедра.

Если бы не Воронов, полагаю, без неприятностей бы не обошлось. Миша бережно, но твердо придерживал меня под локоть, не спросив разрешения, ни о чем не предупредив, — просто завладел моей рукой, едва мы покинули магазин.

Такое самоуправство злило, но не могла не осознавать: без его помощи не обойтись — мои сапоги на шпильках не располагают. И потом, его близость и действия раздражают только потому, что сильно волнуют, я наслаждаюсь ими и скрываю это даже от себя самой. Глупейшая и отвратительнейшая ситуация… С которой просто надо покончить.

Когда мы увидели ярко оформленный, разбрасывающий разноцветные огни в зимний вечер вход в «Золотой император», оба инстинктивно прибавили шаг. Попав внутрь, я тут же освободилась от хватки мужской руки и, оглядевшись, скривилась.

Трудно сказать, что же было хуже: наносящее смертельное поражение вкусу оформление снаружи или то, что ожидало нас внутри.

Гардероб хоть и существовал, но был закрыт. Голые стены с золотисто-палевой отделкой, ободранный диванчик, цементный пол с орнаментом, напоминавшим больницу.

Мы переглянулись с ужасом и неодобрением, а потом все-таки последовали в зал.

Значит, «Золотой император». Из шикарного в заведении было лишь название, да. На самом деле это не ресторан, а обычная забегаловка с претензией: обшарпанные столики, сидящий за ними сомнительный контингент, играющая в хрипящих колонках поп-музыка, теснота, темнота, призванная скрыть необходимость генеральной уборки и достойного дизайна.

— Я так и думал, — обронил Воронов и, повернувшись ко мне, спросил:

— Рискнем остаться?

Я только начала по-настоящему согреваться. А там, снаружи, злой мороз и ветер, а еще ужасная дорога…

— Думаю, это не опасно, — я села за первый попавшийся столик и, оглядевшись в поисках официанта, мысленно застонала. Ну конечно, такового здесь либо не имелось, либо работе он предпочитал отдых в подсобке.

Миша встал у стула напротив меня, бросил на спинку снятую куртку. Садиться не спешил, наверное, тоже обратил внимание на присутствие обслуживающего персонала лишь за барной стойкой.

— Кофе? Или чего-нибудь покрепче?

Я иронично усмехнулась:

— Думаешь, здесь есть ликер «Бейлиз»?

— Думаю, здесь моветон пить что-то крепостью меньше сорока градусов, — изогнув бровь, он наклонился ко мне. — У меня дома есть «Бейлиз». Остался с того памятного дня. Ты должна помнить.