Обирон пробудился в Гидриме одним из первых, раньше Зандреха на много лет, и долго провёл в одиночестве, насколько мог изучая всё, что произошло за годы сна, чтобы наилучшим образом подготовить своего господина к реалиям Галактики, в которой тот проснётся. Пользуясь сенсорами пробуждающегося гробничного комплекса, он погружался в растущий поток информации, и, естественно, искал новости о судьбе Сетеха. С некоторым облегчением он обнаружил, что коронный мир аристократа раскололся при взрыве сверхновой около тридцати миллионов лет назад, и поэтому Обирон оставил дело минувших дней в прошлом, где ему и полагалось быть.

Но вот, на самом краю Галактики, появился Сетех в сопровождении своих ужасных питомцев, и давним приятелям снова предстояло сражаться бок о бок.

— Зандрех, старый ты хрыч! — произнёс Сетех голосом столь же ровным, как его некродермис цвета кости. — Кончай возиться с гончими, лучше подойди и обними меня. Давненько мы не виделись.

— Сетех! — отозвался немесор, вставая и отряхиваясь от пыли. — Я слышал, ты помер, чёрт лукавый. Неужели нет такой передряги, из которой бы ты не выбрался? Вот так встреча!

Два товарища с лязгом заключили друг друга в объятия, и Обирон специально отвернулся, чтобы не видеть ухмылку, которую Сетех мог бросить ему через плечо господина.

— Ты как будто ни на день не постарел, — с притворным недовольством заявил Зандрех и указал на посох Сетеха. — Вижу, ты всё ещё пользуешься той же старой палкой.

Посох немесора являлся важным символом ранга, и выгравированные на нём узоры из символов и иероглифические письмена указывали на общественное положение владельца. В культуре некронтир считалось тяжким оскорблением изготавливать посох, в точности как у другого представителя знати, но, получив звания, два молодых офицера решили заказать идентичное оружие в знак братских уз. И действительно, посохи Зандреха и Сетеха ничем не отличались, если не считать, что из энергетического ядра у первого струился зелёный свет, а у второго — синий.

— А, ты об этой клюке? Да, полагаю, я просто так и не смог заменить её чем–то получше, — отмахнулся Сетех, а после кивнул на Обирона. — Кстати, смотрю, ты по-прежнему таскаешь за собой этот старый шкаф.

— Ха! И впрямь! — загоготал Зандрех. — Ну, надо же при себе иметь что–то, чем можно заградиться от вражеских копий.

По протоколу Обирон не мог даже выразить неодобрение, поскольку офицеры всегда в таком ключе обсуждали некронтир из низших каст. Несмотря на все его достижения — его семь раз награждали орденом Могильной мухи и подарили усыпальницу, большую, чем у младших лордов, — он навсегда останется простым солдатом, ведь он не родился в тех же благородных кругах, что Зандрех и Сетех. И всё же, учитывая ироничность насмешки Зандреха, сказанное им задело Обирона.

— Похоже, возраст не притупил остроты твоих шуточек, брат. Будем надеяться, твой клинок остался таким же острым, нам ведь предстоит выиграть войну.

— Так я слышал, — заговорщически произнёс Зандрех. — Похоже, опять эти проклятые сепаратисты. Когда же они наберутся ума? И их должно быть особенно много, раз они выступают против нас двоих! Всё будет так же, как на Яме, да?

— Совершенно верно, мой друг, совершенно верно. Всё будет именно так.

— Ну что ж, приступим? — подвёл итог Зандрех, по обыкновению хлопнув в ладоши. — Если, конечно, ты привёл с собой целую армию. Не хочу ставить тебя в неловкое положение, но, если к нам присоединитесь только ты да Сепа с Сатой — хотя они великолепные звери, — я бы сказал, что свою долю работы тебе не выполнить.

Сетех ничего не ответил, а просто поднял руку, щёлкнул пальцами, и на небосводе зажглись звёзды. Внезапно там, где не было ничего, кроме мрака галактической окраины, возникла целая армада как минимум размером с немесорскую и сверкающая огнями, такими же холодными и синими, как глаза Сетеха.

По крайней мере, это объясняло, как Сетех и его зверушки приблизились к маяку незамеченными — очевидно, они прибегли к неким маскировочным чарам. Хотя подобные трюки могли обмануть более примитивных созданий, Обирон ни разу не сталкивался с техномагией, способной скрыть вещи от глаз некронтир. Это весьма встревожило его, и лукавый взгляд Сетеха, который он метнул в него, пока Зандрех завороженно смотрел в небо, словно ребёнок, увидевший фокус, подсказал Обирону, что друг его господина хорошо об этом знает.

— Чудесно, Сетех, просто чудесно, — выдохнул Зандрех. — Ты никогда не перестаёшь удивлять. Я зря сомневался в тебе. А сейчас мне нужно уйти и подготовить свои войска к проверке, чтобы удостовериться, что нас не затмят на поле битвы. Может, встретимся завтра, чтобы обсудить наши первые шаги?

— Конечно, брат, я буду ждать этого с нетерпением.

Последовала длинная череда нежных прощаний, которые Обирон терпеливо выслушал, прежде чем наконец заговорить, когда Зандрех собрался уходить.

— Я догоню вас, мой немесор, как только поделюсь нашими межузельными протоколами с Сетехом. Уверен, ему понадобится правильная часто…

— Зандрех! — позвал Сетех, прерывая его. — Твой заслон от копий, кажется, говорит — и более того, он предполагает, будто ему ведомы мои потребности. Уверен, он не задумывал ничего дурного, но он, похоже, забыл свои манеры. Давай, варгард, беги отсюда.

Зандрех сделал паузу, испытывая неловкость, но если он и собирался возразить Сетеху, то явно передумал.

— Да, Обирон, — пробормотал он, — пойдём. Нам ещё многое предстоит сделать.

Бросив последний взгляд на Сетеха, Обирон последовал за хозяином. Придётся подождать, чтобы получить желаемые ответы. Но ничего, он умел ждать.

Любого смертного, несомненно, расплющило бы при ускорении ковчега духов, отплывшего с «Хорактиса» к запретному красному миру. Однако ввиду проклятия вечной жизни Обирон немигающим взором просто смотрел перед собой в проносящуюся пустоту, до самого ядра пронизанный холодом бездны. Именно в эти моменты ему открывалась невыносимая жестокость биопереноса, поскольку некронтир хоть и приобрели возможность противостоять немыслимым нагрузкам, у них не появились новые реакции на прежние раздражители. Как следствие, разум Обирона навязчиво подсказывал ему, что нужно дышать, но, во-первых, у него не было лёгких, а, во-вторых, воздух здесь отсутствовал. Поэтому варгард подавил кричащие инстинкты и сосредоточился на предстоящей битве.

В других обстоятельствах они переместили бы войска на поверхность либо посредством громадных проекторов лучей вторжения, установленных на капитальных кораблях, либо с помощью управляемых червоточин, закреплённых на месте «Ночными косами». Однако в этом заброшенном месте контроль над междоузлиями блокировался, что препятствовало любым межпространственным переходам и нарушало передачи на несущей волне. Поэтому до тех пор, пока они не закрепятся на поверхности Доахта, приходилось делать всё по старинке.

И вот с якоря снялась целая армада ковчегов духов, перевозящая совокупную мощь тессерарионов. Обирон находился на самом кончике копья, возвещая о первом эшелоне из четырёх тысяч судов: одна сотня перевозила лич-стражу, нужную для расчистки плацдарма, тысяча доставляла оказывающих им поддержку Бессмертных, а остальные корабли были заполнены воинами, готовыми обезопасить место высадки. В дополнение к ковчегам к Доахту направлялось около шестидесяти звеньев штурмовиков и бомбардировщиков, а также сотни каноптековых пауков, скользящих в ночи с тяжёлыми орудиями в клешнях.

На любом другом театре боевых действий вид столь могучего войска непременно разжёг бы в Обироне гордость, но здесь, на унылых задворках Галактики, и в случае этого конкретного врага он не мог избавиться от страха, что этого будет недостаточно. Однако уже скоро он всё узнает.

А до тех пор, чтобы не думать о предстоящем испытании, он рассматривал лич-стражей в ковчеге с ним, желая убедиться, что они готовы к бою. В этот отряд, яростно сверкавший, когда по бронированным панцирям его членов хлестал солнечный ветер, входили десять лучших бойцов немесора. Более того, они составляли личную фалангу Обирона и дрались с ним бок о бок в тысяче миров и пережили больше сражений, чем мог бы перечислить смертный историк.