- Я обязательно приду. Пожалуйста, никого другого не нанимайте, попросил его я.

Хозяин сказал, что обедать и ужинать я буду в кафе. Надо лишь как-то устроиться с завтраком. Я зашел в магазин, купил банку свинины с зеленым горошком и консервный нож. Ну вот, теперь все улажено. Буду платить два с половиной доллара из своего жалованья за комнату, а остальное откладывать на поездку в Чикаго. Все мои поступки, все мои мысли были подчинены далеким мечтам.

Когда я сказал миссис Мосс, что нашел работу, она изумилась.

- Ты подумай, Бесс, только что приехал и сразу же нашел работу, сказала она дочери. - Вот это энергия. Парнишка далеко пойдет. Он не из тех, кто языком болтает, он знает, что под лежачий камень вода не течет.

Бесс улыбнулась мне. Видимо, все, что я делал, приводило ее в восхищение. Миссис Мосс ушла спать. Я опять почувствовал себя неловко.

- Давай пальто, повешу, - сказала Бесс. Взяла мое пальто и нащупала в кармане банку консервов.

- Что это у тебя там?

- А, ничего, - пробормотал я, пытаясь отнять у нее пальто.

Но она вытащила из кармана банку и нож.

- Ты хочешь есть, Ричард, да? - спросила она, глядя на меня с жалостью.

- Нет, не хочу, - пробормотал я.

- Пойдем поедим курицы, - предложила она.

- Не надо, я ничего не хочу.

Но Бесс бросилась к лестнице, крича:

- Мама! Мама!

- Не беспокой ты ее, слышишь! - просил я девушку, ведь сейчас она расскажет матери, что я собрался есть консервы. Я сгорал от стыда и еле сдерживался, чтобы не ударить ее.

Спустилась миссис Мосс. Она была в халате.

- Вот, мама, смотри, что Ричард надумал, - сказала Бесс, показывая матери банку. - Хотел есть консервы у себя в комнате.

- Господь с тобой, Ричард! - всплеснула руками миссис Мосс. - Зачем это ты?

- Ничего, я привык, - ответил я. - Мне нужно накопить денег.

- Нет, я просто не позволю тебе питаться консервами в моем доме, возмутилась она. - За еду я с тебя денег брать не собираюсь. Иди в кухню и ешь сколько хочешь, и никаких разговоров.

- Я ведь ничего в комнате не испачкаю, - возразил я.

- Да разве в этом дело, сынок? Зачем тебе сидеть одному и есть какую-то гадость из консервной банки, когда ты можешь сидеть со всеми нами за столом, честь честью?

- Я не хочу никого обременять, - сказал я.

Миссис Мосс пристально посмотрела на меня, потом опустила голову и заплакала. Я был потрясен. Мои поступки, мои слова вызвали у человека слезы - невероятно! Мне было так стыдно, что я даже рассердился.

- Просто у тебя никогда не было дома, - сказала миссис Мосс. - Как мне тебя жалко, сынок.

Я весь ощетинился. Вот это уже ни к чему. Она хочет влезть мне в душу, а на душе у меня и без того горько, я никого туда не пущу.

- Да нет, миссис Мосс, вы ошибаетесь, - пробормотал я.

Миссис Мосс покачала головой и стала подниматься наверх. Я тяжело вздохнул. Ох, кажется, эта семья уже прибрала меня к рукам... Мы с Бесс сидели в кухне и ели курицу, но есть мне не хотелось. Бесс то и дело бросала на меня нежные взгляды. Наконец мы кончили ужинать и вернулись в гостиную.

- Как я хочу замуж, - прошептала она.

- У тебя вся жизнь впереди, - ответил я. Мне было тягостно и неловко.

- А я сейчас хочу. Я хочу любить!

Какая же она бесхитростная и простодушная, такой искренности я в жизни не встречал.

- Угадай, что я сейчас сделаю? - спросила она. Потом подошла к столику, взяла расческу и снова вернулась ко мне.

Я с удивлением посмотрел на расческу, потом на нее.

- Не знаю. Зачем тебе расческа?

Вместо ответа она улыбнулась, приблизилась ко мне вплотную и коснулась расческой моих волос. Я отдернул голову.

- Что ты делаешь?!

Она засмеялась и провела расческой по моим волосам. Я обалдело на нее вытаращился.

- Не надо меня причесывать, я не растрепан.

- Ну и что ж что не растрепан, - возразила она, продолжая расчесывать мои волосы.

- Да зачем ты меня причесываешь-то?

- Хочется.

- Ничего не понимаю.

Она снова засмеялась. Я хотел встать, но она схватила меня за руку и не пустила.

- Какие у тебя красивые волосы, - сказала она.

- Волосы как волосы, у всех негров такие, - сказал я.

- Нет, красивые, - не сдавалась она.

- Но зачем ты меня все-таки причесываешь? - снова спросил я.

- Сам знаешь.

- Ничего я не знаю.

- Ты мне нравишься, - проворковала она.

- И поэтому меня надо причесывать?

- Все так делают. Ты что, смеешься надо мной? Да нет, ты знаешь этот обычай. Все его знают. Когда девушка причесывает парню волосы, это значит, он ей нравится.

- Ты еще такая молодая. Зачем спешить, подожди.

- Я тебе не нравлюсь?

- Нравишься, - возразил я. - Мы с тобой подружимся.

- Мне дружбы мало, - вздохнула она.

Ее простодушие даже испугало меня. Все девушки, которых я знал раньше, с которыми учился в школе и работал в гостинице, были хитры и расчетливы.

Мы помолчали.

- А что это за книги у тебя в комнате? - наконец спросила она.

- Ты заходила ко мне в комнату? - с легкой иронией спросил я.

- Конечно, - не моргнув глазом подтвердила она. - И в твоем чемодане я тоже все посмотрела.

Господи, ну что прикажешь с ней делать? Кто из нас двоих сумасшедший? Конечно, я без труда добьюсь от нее чего угодно, и это меня соблазняло. Ну добьюсь, думал я, а дальше что? Полюбить с первого взгляда я не способен, а она вон говорит о замужестве. Смогу ли я когда-нибудь рассказать ей о своих мечтах, надеждах? Поймет ли она когда-нибудь меня? Что будет связывать нас, кроме постели? Впрочем, ее такие вопросы не тревожили, я это знал. Нет, я ее не люблю и не хочу на ней жениться, думал я. И дом, который за пей дают, меня не соблазнял. И все-таки я продолжал сидеть с пей рядом, все больше поддаваясь соблазну овладеть ее молодым телом. А если будет ребенок? Она-то ничуть не боится забеременеть, я был в этом уверен. Может быть, даже хочет. Я вырос в доме, где никогда не выражали своих чувств открыто - разве что гнев или страх перед карой господней, где каждый жил, намертво отгородившись друг от друга, в своем собственном темном мирке, и сейчас меня ослепил свет, который сиял в душе этого младенца, ибо она и была всего лишь младенец.

Бесс прижалась ко мне и поцеловала. А, гори все адским пламенем, пронеслось у меня в голове, не думай, забудь обо всем, а если что случится, уедешь... Я целовал ее и гладил, она была такая теплая, нежная, податливая. Ее руки ласкали меня, обнимали. Господи, сколько же ей лет?