– Скучала, – ответила она, отбрасывая за спину волосы, – но после четвертого не состоявшегося свидания и десятого вернувшегося не прочитанным письма, стала жить дальше.

– Слышал я, как ты жила, трахаясь с половиной академии. – Усмехнувшись, Алекс вытащил руки из карманов брюк и сделал еще один широкий шаг.

– Тебя дезинформировали, – с вызовом бросила Лима. – Я трахала почти всю академию. – "Включая твоего брата" про себя добавила она, не забывая отступать.

– Ты стала дерзкой, – заметил он, хищно облизнув губы. – Мне нравится.

– Зато ты совсем не изменился, – фыркнула она.

Алекс, как никогда напоминавший голодного зверя, остановился и, очень медленно сняв пиджак, бросил его на землю.

– Иди сюда      . – Голос его заискрил опасными нотками, вибрируя на грани рычания. Сердцебиение ее ускорилось, ладони вспотели, но она не сдвинулась с места.– Не провоцируй меня, детка. Ради тебя я сел в тюрьму и, если ты не подойдешь, я сожгу это место дотла.

– Это был твой выбор, – твердо ответила Лима, – а на это место, – она насмешливо обвела взглядом убогий сарай, – мне плевать. – Отбросив волосы за спину, она вздернула подбородок. – Все кончено, Алекс. Ты сам так решил, когда начал меня игнорировать.

Алекс рывком преодолел расстояние между ними. Серо-голубые глаза, в которых никогда не вспыхивал огонь, острым взглядом скользнули по ней, нежная, как солнце, улыбка на его лице застыла, как лед, и руки, прикосновения которых всегда были теплыми и приятными, грубо схватили ее.

Вот он – настоящий Алекс! Думали, он само благородство? Герой? Настоящий мужчина? Детишки, вы глубоко заблуждались!

Под настроение он мог быть кем угодно: и благородным, и героем, и настоящим мужчиной. Но каким он точно не мог быть, так это терпеливым, и, как самый настоящий огненный подонок, каким он по сути и был, он никогда не ждал подходящего момента, чтобы взять то, что хотел, а всегда брал сразу и очень жестко.

Он развернул ее к себе спиной и надавил рукой между лопаток, чтобы чуть прогнуть. Послышался треск ткани, звук расстегивания ширинки и раскаленный, твердый член насильно вошел в нее.

Лима вскрикнула от боли.

– Мне больно, скотина! Отвали!

Она попыталась вырваться, но Алекс держал ее крепко, а член его все болезненнее прорывался внутрь.

– Сама напросилась, – хрипло выдохнул он ей на ухо.

Возбуждение рокотало в нем, подпитываясь сопротивлением ее тела.

– Алекс! – простонала она.

Еще один треск ткани и его ладонь жадно сжала ее грудь. Вторая его рука прижалась к ее лобку, разводя пальцами половые губы и оттягивая клитор.

– Вот так, детка! – довольно прошептал он, покусывая ее за ухо. Тело медленно, но уверенно реагировало на его ласку, и член все свободнее двигался в ней. – Вот так! Расслабься, детка! Я люблю тебя!

Сексуальный голод Алекса утолился, когда первые полосы рассвета уже коснулись горизонта.

Как последняя шлюха, оттраханная в подворотне, Лима в беспощадно разорванном платье с мокрыми после купания в озере волосами, ввалилась в комнату, где, не сомкнув глаз, ее ждала Ильмира.

– Лима! – вскрикнула она, в ужасе глядя на подругу. – Что случилось?

– Алекс случился!

Лима скривилась, присаживаясь на кровать. Несмотря на купание в озере, промежность ныла, кожа пылала, а на душе было так гадко, что хоть пулю в лоб пусти.

Ильмира с сочувствием посмотрела на нее и присела рядом.

– Он все еще любит тебя, Лима. Дико и грубо, но любит. И просто так не отпустит, но если ты не хочешь, то скажи ему об этом. Сделай выбор.

– Я уже сделала выбор, Ильмира, – печально ответила она, – но не уверена, что он не взаимный.

Вещи были давно собраны, а машина должна была приехать только после обеда.

– Пойдешь завтракать? – спросила Ильмира, с тревогой посматривая на лежавшую на кровати подругу.

Платье она давно сменила на повседневную черную футболку и такого же цвета юбку, из-под которой свисал нервно подергивающийся хвост.

– Нет аппетита, – ответила Лима, не имевшая ни малейшего желания спускаться в столовую и видеть, кого бы то ни было, кроме подруги.

Она понятия не имела, куда ушел Алекс, и где он вообще остановился, но что-то ей подсказывало, что с ним она еще увидеться, и от этого ее настроение опускалось ниже плинтуса.

Что с ним было делать, она тоже не знала и, честно говоря, не особо-то и собиралась знать или решать. Она вот-вот уедет. Не пойдет же он пешком за ней?!

– Ильмира. – Немного подумав, Лима окликнула подругу, почти вышедшую из комнаты.

– Сырных палочек? – улыбнулась хвоостатая.

– Была бы очень признательна, – улыбнулась в ответ Лима.

Подруга ушла, и она, решительно встав с кровати с твердым намерением выкинуть за шкирку тухлое настроение, подошла к окну и отдернула шторы.

– Что б тебя рыбы съели! – сердито вскрикнула она, отпрыгнув от окна. – Ну, разве можно так пугать? – Лима укоризненно посмотрела на Даниэля, висевшего в воздухе напротив ее окна.

– И тебе доброе утро.

Шагнув на подоконник, он ловко спрыгнул на пол и протянул ей выдранный с корнями нарцисс, росший прежде на клумбе возле фонтана перед центральным входом в академию.

Лима взяла цветок и улыбнулась. Ничего более нелепого, но до невозможности трогательного, ей раньше не дарили.

– Прости, орхидеи не выжили, – виновато сказал он, робко засунув руки в карманы темно-синих джинсов. – Они оказались такими же капризными, как и сеньорита, для которой предназначались, – добавил он, обдавая ее теплым взглядом.

Бережно положив цветок на тумбочку, Лима обвила руками шею Даниэля и с удовольствием вдохнула его приятный цитрусовый аромат, моментально подействовавший на нее самым лучшим образом.

– Почему ты вчера сбежала? – Даниэль обнял ее, и жар его рук проник сквозь тонкую ткань белого халата на кожу. – Из-за брата?

Он старался говорить спокойно, но в интонации проскальзывало напряженное волнение.

Лима осторожно отстранилась и, приподняв голову, заглянула ему в глаза. Она не хотела ему врать, но и говорить о том, что случилось ночью, боялась, ведь правда была в том, что, если бы она хотела, то отбилась от Алекса, и теперь, обнимая его брата, она, как никогда прежде чувствовала, что ее любовь к Алексу по большей части выдохлась, и ей очень хотелось как можно скорее эту часть выбросить, чтобы освободить от тяжести прошлого и Алекса, и себя.

– Поехали со мной, – наконец, произнесла она, лаская пальцами волосы на его затылке. – Я познакомлю тебя с отцом, – взахлеб зашептала она. – Он тебе понравится, а ты ему. Я покажу тебе истинную силу воды… – "И моей любви" хотела сказать она, но в дверь комнаты громко и настойчиво постучали.

– Лима, ты там? – Не дождавшись ответа, Алекс вошел в комнату.

Кто первый, Даниэль или Лима, разжал объятия, осталось загадкой, но Алекс ничего не заметил и даже не нашел ничего подозрительного в том, что его младший брат находился в комнате его девушки. Ну, или же не подал вида, что заметил и заподозрил что-то.

– Дени, дай нам минутку, – сказал он брату, тоном, не терпящим возражений. – Потом попрощаешься.

Лима скосила глаза на Даниэля, тайно надеясь, что он не уйдет, но зря: как ни в чем не бывало Даниэль вышел из комнаты, еще и прикрыв за собой дверь.

Отбросив волосы за спину, Лима гордо задрала подбородок, с вызовом взглянув на Алекса. При дневном свете он выглядел еще красивее, чем ночью: солнце ласкало его густые волосы, мягко отражалось в глазах, черная футболка соблазнительно топорщилась на рельефной груди, небрежно спускаясь до низкой линии светлых джинсов.

– Ректорша разрешила тебе переночевать здесь, – догадалась Лима. "Чисто из интереса, она тоже имела на него виды?" подумала она.