– Кэл, – снова повторяет Лорен, и я теряюсь в ней, мои руки впиваются в ее кожу, она сжимается вокруг меня.

Прижимаю ее руки к груди и смотрю в глаза, когда-то они были полны невинности и изумления, затуманены похотью и желанием, не могу не ухмыльнуться, знаю, что это сделал я.

– Не останавливайся, – умоляет она меня, и я не останавливаюсь.

Я беру ее всеми способами, которые только могу придумать, и бросаю ей вызов забыть меня. Знаю, что она этого не сделает. Когда мы закончили, и Лорен пришла в себя, она повернулась на бок ко мне, и я начертил свое имя на ее спине, помечая ее.

***

Лорен

Я думала, это был сон. Я поклялась, что это так. Прошлая ночь была туманной и запутанной, но удивительно поразительной, словно вновь попробовать кусочек вашей любимой еды и вспомнить, насколько она была хороша. Как я могла быть такой глупой? Я знала, что Крис вел себя странно прошлой ночью, но с алкоголем и моими эмоциями, это виделось не ясно. Почему он ничего не сказал? Кэл никогда не притворялся Крисом, но Кэл всегда был загадкой – моей собственной загадкой. Видя выражение лица Криса сейчас, я чувствую себя ужасно. Когда я смотрю на него, в моей душе просачивается чувство вины, выражение его лица – смесь гнева и растерянности.

– Я... Я не уверена, но... Думаю, что Кэл был здесь прошлой ночью...

– Что случилось? – спрашивает Крис, и я могу сказать, что он пытается сохранить свой голос ровным и выражение лица беспристрастным от того, что он чувствует.

Избавляю его от усилий, опуская глаза на колени, когда чувство вины поглощает меня. Я просеиваю свои мысли о том, что произошло прошлой ночью – танцы, поцелуи, разговоры и занятия любовью. Мое лицо вспыхивает.

– Я слишком много выпила. Не могу вспомнить всего, но помню, что ты был другим, не плохим другим – просто другим, – мужчина разочарованно вздыхает и проводит руками по голове. Я не делаю эту ситуацию лучше. – Он и словом не обмолвился, что это был он, поэтому я все время думала, что это ты.

Кэл не сказал этого, но, когда я сосредоточилась на тех маленьких моментах, которые я разделила с ним, я теперь думаю, что он говорил мне другими способами.

– Ну, просто замечательно. Кажется, что и он, и другой парень расхаживают вокруг, притворяясь мной, – от него исходят разочарование и гнев. – Как никто не мог понять, что это не я? Разве там не было Эйдана и Хиллари? Неужели мы начали сливаться воедино, что для всех мы кажемся одним и тем же человеком? – он повышает голос, но я знаю, что это больше от боли, чем от гнева.

– Мы все пили, Крис. Эйдан развлекал Хиллари... – я пытаюсь умолять его. – Прости, я не знаю, что сказать, – мое похмелье столкнулось с шоком, я на грани слез.

Крис слегка наклоняет голову и щиплет себя за переносицу.

– Зачем ему притворяться мной? С каких это пор он так делает? – он бормочет, и именно этот вопрос заставляет мое сердце биться быстрее.

Это ненормальное поведение Кэла, кажется, это ниже его достоинства, по крайней мере, я понимала, что он так подумает. Я удивлена, что не поняла этого, и для меня это все меняет. Знала ли я об этом? На этот вопрос еще страшнее ответить. Вчера вечером я была не совсем в себе, но должна была понять, что с ним что-то не так.

– Мне нужно поговорить с Хелен, – он бормочет и встает с кровати.

Атмосфера легкости, которая была у него менее двадцати четырех часов назад, давно исчезла, и тяжесть мира снова легла на его плечи.

– Крис, – окликаю я его, прежде чем он направляется в ванную. – Как бы то ни было, мне очень жаль.

– За что? – он спрашивает с вызовом в голосе, который напоминает мне о Коллине. Я тяжело сглатываю, не зная, как ответить. – Так я и думал, – и с этими словами он закрывает дверь и оставляет меня наедине с моими мыслями.

***

– Не могу поверить, что он нас таким образом обманул! – Хиллари смеется, как будто серьезность ситуации еще не до конца дошла, как будто она не была на тех же «американских горках» со мной.

Я просматриваю свой список дел перед открытием галереи, которое состоится менее чем через две недели, и мои мысли загромождены. Воспоминания пробиваются на передний план моего ума, которые были спящими, или я пыталась сдерживать их таким образом.

– Знаешь, мне показалось, что что-то не так. Я никогда не думала, что Крис танцует, и то, как он был сосредоточен на тебе... – подруга помогает мне выбрать образцы обоев для акцентной стены для верхней части галереи.

– Я должна была догадаться, – морщусь.

– Мне больше всего нравятся эти два, – говорит она, помечая крестиками свои два варианта. Они немного смелее, чем я хотела, но ничего в Хиллари не является тонким. – Ты была вне игры. Мы пошли выпить и повеселиться, и я имею в виду, что он не превратился в парня с другим лицом. Ты знаешь, почему я думаю, что это все смешно – он один и тот же самый человек! Не могу поверить, что он заставляет тебя чувствовать себя виноватой. Это куча дерьма, – заявляет она, положив руку на бедро. – Они все выглядят одинаково, и ты ничего не можешь поделать, если они сбивают тебя с толку. Крис словно «Old Navy», в то время как Кэл больше «Armani», а Коллин имеет свою метросексуальность. Но, в конце концов, это один и тот же человек. А если кто-то и должен обидеться, так это Кэл? Он был первым, – она пожимает плечами, переключая свое внимание на файлы каждого художника, который будет на открытии (прим. пер.: Old Navy – компания, специализирующаяся на розничной торговле одеждой и аксессуарами. Относится к масс-маркету. Giorgio Armani S.p.A. – компания, специализирующаяся на производстве одежды и различных аксессуаров класса люкс. Метросексуа́л – неологизм для обозначения современных мужчин любой сексуальной ориентации, которые придают большое значение своей внешности (физическая форма, одежда, аксессуары)).

– Оооо, он такой горячий! – Хилари визжит, глядя на художника, которого мне порекомендовал один из моих старых одноклассников. Он фотограф и имеет «Instagram» с растущим числом подписчиков.

– Да, а его работа горячее, – сухо говорю я ей, и она насмехается надо мной.

– Пожалуйста, убирайся из этой депрессии. Ты вернула своего муженька, даже если это похоже на «Пятьдесят оттенков чертового безумия», – шутит она, подталкивая меня локтем. – В последнее время мне очень нравятся блондины, – говорит она, улыбаясь художнику, как Чеширский кот. Я выхватываю у нее фотографию.

– Сосредоточься, пожалуйста, – умоляю ее, указывая на стопку анкет, для которых я позвала ее, чтобы загрузить на наши аккаунты в социальных сетях.

– На чем? Твои домашние беды или эта скукотень? – она указывает на бумаги. – Вы богаты. Почему бы тебе просто не нанять кого-нибудь для этого? – скулит подруга.

– Потому что я наняла тебя, помнишь? – я напоминаю ей с усмешкой, и она дуется.

– Ах да, я забыла, – говорит она.

Хиллари временно работала в новом клубе. Она имеет степень в области маркетинга, но, кажется, прямо сейчас одержима тем, чтобы не использовать его. Несмотря на то, что она прячется за своим дерзким ртом и детскими истериками, девушка чрезвычайно умна и научила меня многому в социальных сетях, аналитике и вещах, которые я, очевидно, оставила в начале двухтысячного года.

– Тебе нужно сделать снимок для сайта, – напоминает она мне. Я пальцами расчесываю волосы.

– Уже сделала.

– Да, но нам нужна фотография, на которой ты не похожа на чью-то библиотекаршу.

– Она должна выглядеть профессионально, – парирую я в ответ.

Я не похожа на библиотекаря.

– Да, но ты открываешь галерею, которую рекламируешь, чтобы быть модной, шикарной и крутой. Не скучно, старо и душно, как подразумевает твоя фотография.