Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза, пока он целует Кэйлен перед уходом.

– Рэйвен, было приятно поговорить с вами, – говорит он, и она ему широко улыбается.

Я немного удивлена, увидев, что в ней нет ни тревоги, ни напряжения, которые присутствовали, когда она встретила Криса. Она словно очарована.

– Мне тоже было приятно с тобой поговорить. Увидимся вечером.

Я ругаю себя за то, что чувствовала прошлой ночью, за то, что потеплела к нему. Это был легкий момент, по которым я скучала.

– Ну, у тебя была трудная неделя, – говорит она, как только дверь закрывается.

Я вздыхаю и плюхаюсь на диван, зная, что сейчас произойдет. Она усаживает Кэйлен, чье внимание приковано к «Doc. McStuffins» в телевизоре (прим. пер.: рос. Доктор Плюшева – детский телевизионный сериал).

– Мне жаль, что мы не смогли поговорить, – говорю я ей искренне, но голос уже изнурен от разговора, который вот-вот последует, поэтому мои извинения звучат сухо и небрежно.

– Ты сожалеешь, – тон ее голоса и без того повышен и полон негодования. – Лорен, у твоего мужа третье альтер-эго, – визжит она.

Я тяжело сглатываю.

– И это я узнаю от Хиллари, – кричит она.

Спасибо, Хиллари.

Качаю головой.

– Вы с Хиллари теперь лучшие друзья, да? – спрашиваю немного ревностно, надеясь увести разговор в другое русло.

– Не смей пытаться сменить тему.

– Не знаю, что тебе сказал Коллин, но столько всего произошло, – оправдываюсь я.

– Он рассказал мне довольно много, но я бы хотела услышать это от тебя, – говорит она, и я подпираю голову руками.

Когда я сразу не отвечаю, она начинает излагать факт за фактом, деталь за деталью, и она знает почти все, что произошло, в том числе и взрыв у Скоттов, который даже не ее дело. Боже, Коллин – чертова балаболка!

– Ну, не похоже, что мне есть о чем рассказывать, потому что ты и так уже все знаешь.

Она подходит ко мне и наклоняется, так что наши глаза оказываются на одном уровне.

– Твой муж пытался кого-то убить! Это не нормально! – орет она.

Я встаю и иду в противоположный конец комнаты.

– Тебе не следует в это впутываться, Лорен. Это небезопасно для вас с Кэйлен. Кэлу требуется помощь. Помощь, которую ты не можешь ему дать.

– Кэл никогда не обидит нас, – говорю я усталым голосом, но в нем звучит осуждение.

– Ладно, Кэл не обидит, Крис не обидит. Но что, если появится кто-то другой? – Рэйвен умоляет меня.

Понимаю, что она хочет для нас только лучшего. Знаю, она волнуется, но, Боже, она не имеет представления, насколько я боюсь. Я напряжена до предела, и цепляюсь за надежду, а она не помогает.

– Может, я и не эксперт в ДРЛ (прим. пер.: Диссоциативное расстройство личности). Возможно, я даже не смогу сказать, всплывет ли на поверхность еще один альтер, или этот альтер будет придурком, но я точно знаю, я готова поставить свою жизнь на то, что ни одна часть моего мужа никогда не причинит вреда мне или нашей дочери! – я говорю громче и злее, чем собиралась. Щеки Рэйвен покраснели, а мои словно горят.

– Ты ставишь на кон свою жизнь, свою и Кэйлен, это нелепо и эгоистично!

– Вот почему я с тобой не разговариваю, – мой голос теперь тих и обессилен. Я качаю головой и вытираю слезы. – Знаю, что ты волнуешься и говоришь то, что думаешь, только потому, что тебе не все равно, но я изо всех сил стараюсь справиться со случившимся. Это тяжело, очень тяжело. Можешь поставить себя на мое место? Ты знаешь все, что произошло, можешь представить, что чувствую я? – слезы текут по щекам, и сквозь затуманенное зрение я вижу, как ее лицо смягчается. – Все, что ты чувствуешь, я обдумывала миллион раз. Я уже обеспокоена, да я на взводе, до смерти боюсь, что жизнь всегда будет тяжелой, и гармония и легкость никогда не будут частью нашей жизни. Я боюсь этого, но у меня еще есть надежда. Если у меня больше ничего нет, у меня есть надежда, и я не могу позволить тебе или кому-то другому забрать ее у меня, потому что если я потеряю ее, я попаду в психушку, и это никому не пойдет на пользу. Поэтому, пожалуйста, я прошу тебя, умоляю, просто поддержи меня. Пожалуйста, не усугубляй ситуацию.

Ее губы плотно сжимаются, и Рэйвен разочарованно вздыхает, но кивает, просто так, как будто все приняла. Возможно, принятие не совсем правильное слово. Она будет терпеть все это.

Женщина идет на кухню и начинает наливать нам кофе. Говорит, что Коллин заказал мне массаж и уход за лицом и что он хочет пригласить меня на ужин. Я шокирована таким поворотом на сто восемьдесят градусов, не только тем, что Рэйвен подлизывается и поддерживает, но и тем, что Коллин планирует пригласить меня на ужин.

Все, что сейчас в моих мыслях, это массажистка, разминающая недели сдерживаемого стресса и разочарования. Что это должно значить? Наверное, ничего. Оливковая ветвь? (прим. пер.: Оливковая ветвь считается символом мира).

Ладно, не оливковая ветвь, так как мы не воевали друг с другом, мы держались на дружелюбном расстоянии. Мы больше похожи на предусмотрительных союзников, вчера был первый раз, когда пропасть между нами уменьшилась. Вспоминаю, как он сказал, что у него есть для меня сюрприз, но я не смогу его получить до пятницы. Сегодня четверг. Я думаю о сне, который видела прошлой ночью, о сне, от которого мне все еще грустно, и я благодарна, что он в прошлом.

После массажа и ухода за лицом чувствую себя легче и снова выгляжу на свой возраст, а не на десять лет старше. Думаю о том, как заботливо было со стороны Коллина сделать это. Он знает почти обо всем.

Слушаю в телефоне длинный гудок и ожидаю, когда Хелен ответит на звонок. Она удивлена, но полна энтузиазма.

– Лорен, как поживаешь?

– Я... я поживаю, – неуверенно смеюсь.

– Рада это слышать.

– Рэйвен только что приехала в город и посидит с Кэйлен. Я хотела узнать, есть ли у тебя сегодня свободное время, чтобы поговорить, – нерешительно спрашиваю я.

Поговорить, я должна была сказать поговорить или попросить ее о встрече?

– Ты уже ела, мы могли бы устроить поздний ланч, к примеру, в три часа?

– Конечно, – отвечаю я.

Мы обсуждаем детали, и через час я встречаюсь с ней в новом кафе. Вхожу внутрь и вижу Хелен, сидящую у стены. Девушка встает и машет рукой. Я маневрирую, пробираясь сквозь узкое пространство, столики теснятся друг к другу, но, к счастью, в три часа здесь не так уж много народу. Преодолеваю путь к ней и улыбаюсь, собираясь сесть, но она подходит и обнимает меня. Я застигнута врасплох, но успеваю быстро ответить взаимностью.

– Я так рада, что ты мне позвонила, – она сбрасывает волосы с плеч на спину.

Длинные темные волны каскадом ниспадают по плечам, на темно-синей блузке с золотыми пуговицами остаются случайные локоны.

Она кажется другой, легкой что ли, и мне интересно, так ли это. Мне больше не нужно хранить тайну, которая всегда стояла между нами. Связанные настоящей дружбой, я все еще не уверена, помешает ли пустота, на месте которой ранее был секрет.

– Спасибо, что встретилась со мной, – говорю я, помешивая в воде лед.

– Ты хорошо выглядишь, – говорит она, и я не могу сдержать удивления.

Я давно такого не слышала.

– Наверное, это из-за массажа, который организовал для меня Коллин. До этого я была похожа на старую деву. Ты его об этом попросила? – любопытствую я.

Хелен и Декстер тайно консультируют его? Она широко улыбается.

– Нет, Коллин внимателен и обладает интуицией. Он не спрашивает моего совета.

– Обладает интуицией, – повторяю я, слыша презрение в своем голосе. – Вы виделись?

– Да, дважды на этой неделе, – она потягивает свой зеленый чай. – Разве он тебе не сказал?

– Да, говорил, – отвечаю я.

Она с любопытством смотрит на меня.

– Ты ему не поверила? – ее улыбка смягчается.

Пожимаю плечами и вздыхаю.

– Я... я не знаю. Я... – замолкаю, когда официантка подходит и принимает заказ.

Хелен заказывает салат из лосося, а я – «Цезарь» с цыпленком.