Так мы прожили еще года два, и я уже начала к этому привыкать. Поздними вечерами он частенько приводил в квартиру женщин и запирался с ними до утра. Сначала это меня бесило, а потом... Дурной пример заразителен. Вскоре то же самое начала проделывать и я. Нашла себе вполне приличного мужика, так что в конце концов такая независимая жизнь мне начала нравиться, пока новое потрясение едва не свалило меня с ног.

Однажды воскресным утром ко мне в дверь постучал Анатолий, чего он себе не позволял уже давно. Удивленная таким неожиданным визитом, я попросила его зайти.

- Галина, - садясь в кресло у моего изголовья, торжественно начал он, Андрей уже заканчивает четвертый класс, и ты не хуже меня понимаешь, что такое двойственное семейное положение больше продолжаться не может.

- Понимаю, - начиная догадываться, куда он клонит, ответила я. - И что ты предлагаешь?

- Нам с тобой нужно развестись, - сурово и бесстрастно, как Каренин, выдал он.

- Но, кажется, мы и так с тобой по факту разведены, - усмехнулась я. Чего же еще?

- Нет, ты не понимаешь или не хочешь меня понять.

- Тогда объясни внятней.

- Я нашел себе достойную женщину, - привстав с кресла, важно заявил он.

- А я, значит, была для тебя женщиной недостойной? - не выдержав, сорвалась я на визг. - Тогда почему же ты позволил этой недостойной женщине дать тебе высшее образование? Почему позволял кормить и одевать тебя, нищего папашу-студента?! Наконец, почему ты все это время жил в квартире непотребной бабы?! Нет, Чернореченский, ты феноменальный подлец и мерзавец.

- Галина, - поморщился он, - неужели нельзя без этих твоих одиозных инсинуаций и истерик? Мы ведь взрослые люди. Давай поговорим спокойно.

- Давай, - тихо зашипела я. - Развод я тебе дам хоть завтра, так что можешь прямо сегодня забирать барахло вместе со своей достойной проституткой и убираться отсюда к чертовой матери. Пошел вон.

- А вот тут ты, Галочка, не совсем права, поверь. - Подленько усмехнувшись, он прошелся по комнате. - Тут ты, Галочка, глубоко заблуждаешься. Но это ничего, это по незнанию, и я постараюсь тебе доходчиво все объяснить.

- Убирайся вон, - еще больше вспылила я. - Мне не нужны твои объяснения.

- Ошибаешься, еще как нужны. Я не хочу видеть свою бывшую супругу, стоящую перед судом полной идиоткой. Так что послушай. Поскольку мы с тобой являемся мужем и женой, то все нажитое нами имущество подлежит дележу.

- Да забирай ты свое барахло и поскорее уматывай, - едва себя сдерживая, чтобы не вцепиться ему в рожу, завизжала я.

- А кроме того, - не обращая на меня никакого внимания, продолжал он, я вписан в ордер этой приватизированной квартиры. Значит, и она подлежит дележу.

- Как?! Да как же ты смеешь?! - задохнулась я от такой наглости. Квартира моя, она мне досталась от деда, и ты не имеешь на нее никакого права.

- Не имел бы, если бы ты меня не вписала в ордер своей собственной рукой, - откровенно расхохотался он. - Думать надо было, дура, а теперь все, поезд ушел, и ты, зажав между ног фигу, осталась на перроне.

Вот таким образом мы с Андрюшкой и оказались в этой однокомнатной хрущобке, которую и квартирой-то не назовешь.

- Но почему же так получилось, ведь вас было трое, и Чернореченскому полагалась только третья часть жилплощади.

- И я так думала, но обмен без приплаты трехкомнатной квартиры на двухкомнатную и однокомнатную почти невозможен. Естественно, на одну комнату я не соглашалась, и здесь он подложил очередную подлость. Уговорив поменяться на две однокомнатные квартиры, он пообещал мне через месяц выплатить сумму, которой бы хватило на приобретение второй комнаты. Естественно, я ему не поверила, и тогда он выдал мне гарантийную расписку, которой, как оказалось позже, можно было подтереть задницу. А теперь скажите, какие могут быть соболезнования?

- Да, что и говорить, личность господина Чернореченского симпатий не вызывает, - удрученно согласился я. - А какие отношения у него сложились с Андреем?

- Да никаких. Андрей иногда заходил к нему на работу, где папаша от щедрот души выдавал ему на мороженое, а позже на сигареты. Впрочем, довольно скоро сын все прекрасно понял, и эти свидания прекратились сами собой.

- А вы? Приходилось ли вам в дальнейшем встречаться с бывшим мужем?

- Приходилось, - вздохнув, тускло ответила женщина. - Голод не тетка. Года три тому назад у Андрея резко начало портиться зрение. Нужна была операция. Нет, я не говорю о заграничных врачах. Операция в Москве, сделанная вовремя, стоила относительно недорого, что-то наскребла я, примерно столько же собрали мои знакомые. Не хватало девяти тысяч и еще немного на дорогу. Скрепя сердце я пошла к нему домой и во имя нашего сына попросила эту сумму взаймы. Удивительно, но я их получила и даже без заема, а просто так. Сама не пойму, что на него нашло. Кивнув, он без слов отсчитал деньги и протянул мне.

- Откуда он их достал? - как бы между прочим спросил я.

- Так это... Откуда ж мне знать? - немного оторопела женщина. Наверное, из бумажника, а может, и еще откуда... Не знаю, я в передней стояла.

- Неужели он вас не пригласил в квартиру?

- Не помню, может быть, и приглашал, но зачем мне все это... Смотреть, как он барствует, в то время как мы по копеечке собираем на операцию. Нет, в квартиру я не проходила. Возле двери стояла, между коридорчиками.

- Деньги он выдал вам рублями или долларами?

- Какие там доллары, я их пару раз только и видела. А почему вы про это спрашиваете?

- Да так, к слову пришлось. Скажите, а каким образом Андрею удалось устроиться служить недалеко от дома? Это, насколько я знаю, весьма проблематично.

- Вы правы, было трудно. Не один раз пришлось мне ходить в военкомат, умолять военкома об этом одолжении. Но в конце концов он вошел в мое положение одинокой матери и, принимая во внимание слабое зрение Андрея, оставил его здесь.

- Вам крупно повезло, обычно такая услуга стоит дороговато.

- А вот мне обошлась почти бесплатно, - в первый раз рассмеялась женщина, демонстрируя ряд ровных жемчужных зубов родительского производства. - Я провела с ним вечер в ресторане, а дома подарила часы. Вот и все.

- Часы часам рознь, - заметил я. - Какие именно часы вы ему подарили?

- Не знаю. Мне дал их Чернореченский и сказал, что военком при виде их описается от счастья. Примерно так оно и было.

- Выходит, вы все-таки периодически встречались?

- Не скажу, чтобы периодически. Это случилось год назад, когда Андрея забирали в армию. Кто виноват? По телевизору почти каждый день показывают трупы наших парней, убитых в Чечне... Сама не своя от страха, я прибежала к нему домой и показала повестку. Он дал мне немного денег и сказал, чтобы я просто подружилась с военкомом. А через неделю позвонил и велел прийти к нему домой. Дома он дал мне еще две тысячи на ресторан и эти самые часы в металлическом футляре. Я все сделала так, как он велел, и в результате Андрей служит у меня под боком.

- И вы до сих пор встречаетесь с вашим военкомом?

- Нет, еще пару раз сходили в ресторан, и на этом все закончилось.

- Галина Георгиевна, как часто вашего сына отпускают домой ночевать?

- Почти каждую неделю. Тут мне жаловаться не приходится. Он приходит в субботу вечером, а уходит в воскресенье к обеду.

- А в обычные дни он когда-нибудь оставался ночевать?

- Вы имеете в виду самовольные отлучки? - лукаво улыбнулась она. - Не без этого. Да вам ли об этом спрашивать, наверное, сами служили и знаете, что это такое. Однако я с вами заболталась, уже пять часов, и мне пора на кухню. Скоро появится Андрюшка.

- Вас понял и уже ухожу, - проходя следом за ней на кухню, пообещал я, - но позвольте задать вам еще пару вопросов.

- Задавайте, только не понимаю, зачем вам все это? - погружая в муку изящные руки, улыбнулась она. - Я вас слушаю, спрашивайте.

- У Андрея есть девушка?