В этом же контексте следует говорить об умозрительных сентенциях политологического и журналистского мира по поводу возможности выдвижения кандидатуры Ельцина на третий срок. Это тоже - часть общей, уже наработанной партитуры. Прозондировать настроения конкурентов; еще раз использовать эффект фальстарта; внести в ряды политических противников легкий переполох, потому как каждый из них выстраивал всю предвыборную тактику без участия в предстоящих выборах Ельцина; сдержать, а точнее, парализовать возможных конкурентов из собственного лагеря.

Последовавшие вслед за президентским заявлением действия вероятных претендентов подтвердили истинность наших предположений. И тем не менее главная задача Ельцина и вообще суть этой туманной тактики совсем в другом. Намек на возможность третьего избрания дает Ельцину полноценное президентство на протяжении второго срока.

Он не рискует оказаться, как говорят американцы о своих президентах, избранных на второй, заключительный срок, "хромой уткой". Услышишь - и улыбнешься. Нам бы их хромоту.

Политическая аритмия - это стиль Ельцина. А значит, колебания общественной температуры он будет сохранять до конца. Поездка президента в Нижний Новгород - из той же серии. Посещение ярмарки - малозначительный повод. Главное - уравновесить ситуацию. На московском юбилее он вроде как избыточно переговорил в пользу Лужкова, теперь он должен поддержать своего молодого любимца. Похвалив Нижний Новгород, президент обронил примечательные слова: он поддерживает желание нижегородских властей превратить Нижний в третью столицу России. Это так, на всякий случай: каждой столице - по своему кандидату. В этой рано начавшейся предпрезидентской суете самого Ельцина упрекнуть не в чем. Лично он не говорил о возможности своего выдвижения. Он загадочно улыбался, отшучивался, давая, как казалось журналистам, социологам повод для выстраивания всевозможных версий.

Характеристика "молодой, энергичный демократ" достаточно портретна. Ельцин и ранее, в 1993 году, использовал портретные намеки, рассуждая о своем преемнике. Тогда, по словам президента, он виделся ему высоким, представительным, динамичным. "В общем, как я", - пошутил президент. И уже ни у кого не возникало сомнений, что перст державный указует на Владимира Шумейко. Все остальные яркости демократического толка были либо среднелибо малорослы и не попадали в разряд "косой сажени". Однако не случилось.

Президент волен омолодить настоящее, так как в настоящем - он есть Бог. Но он не волен омолодить будущее. Трудно сказать, какой выбор сделает Россия в 2000 году: в пользу улыбающейся динамичной молодости или в пользу умелости и мудрости, а может быть, в пользу бунтарства и скоморошества.

Уже понеслось во все концы, уже вспучило теле- и радиоэфир: "Президент сделал свой выбор!!!"

Остается открытым вопрос: зачем? Ведь впереди почти три года!

По Конституции, если читать ее неказуистично, продолжительность президентства ограничена двумя сроками. Следовательно, никакой необходимости обсуждать эту тему нет. Но она обсуждается. Более того, инициируется демократической средой и окружением президента. По расчетам идеологов этой репетиции - два с лишним года достаточно, чтобы молодые реформаторы перессорились, а затем, что маловероятно, но возможно, объединились вокруг наиболее состоявшегося лидера.

И тут главный вопрос - кто этот состоявшийся лидер. Двух лет должно хватить, чтобы отследить ситуацию в деталях и чтобы она не застигла президента врасплох. И у Ельцина останется еще время, если потребуется переиграть варианты. Причем сделать это не поспешно, не накануне, а имея в заделе почти год.

Некое досадное, а может быть, странное совпадение. Предрекая в свои преемники молодого, энергичного демократа, Ельцин словно бы не видит, что параллельно идет уничтожение образа как романтической демократии (оголтелая травля Собчака, начатая еще Барсуковым), так и демократического радикализма в лице Альфреда Коха, Владимира Потанина, сажая всех троих на одну скамью вместе с мэром Ленинск-Кузнецкого Коняхиным.

В сгоревший храм на исповедь не зовут.

Как будут развиваться события дальше? Кто режиссер? Проще всего ответить: разумеется, сам президент. Усомнимся в этом утверждении.

Если президент исключает свое участие в президентских выборах 2000 года, то перед партией власти встают четыре вопроса. Надо ли играть на удержание власти? Если да, то - во имя чего? И с кем?

Перед повторными выборами Ельцин высказался примерно так: "Власть мне не нужна, но за державу обидно", а потому...

Полагаю, что это страдание за державу импонирует всем, и тем, кто владеет властью, и тем, кто желал бы ею стать.

Поэтому, в силу абсолютной схожести, это довод можно опустить.

Ответ на вопрос "для чего" тоже понятен. Разумеется, во имя продолжения реформ, процветания демократической России, строительства гражданского общества. Остается без ответа ключевой вопрос - "с кем". Тезис "молодой, энергичный демократ" всеохватен. Адресной из трех характеристик можно считать одну - демократ. Молодых много, энергичных - еще больше: тут и Б. Немцов, и В.Титов, и саратовский Аяцков, и А. Чубайс, и Г.Явлинский, а может, кто-то из силовиков.

Когда Березовский полемизировал с Юрием Лужковым и обвинял последнего в возрастной ревности к молодым реформаторам как человека, в силу своих лет утратившего политическую перспективу, не трудно было догадаться, что сам Березовский этой перспективы не утратил и его влияние на президентское окружение достаточно внушительно. И здесь неважно, кому симпатизирует ближайшее окружение, вопрос в другом - от кого оно больше зависит. По мере развития событий проблема зависимости президентского окружения, выполненного в домашне-семейном варианте, становится особенно серьезной.

Я обратил внимание на один материал в "Московских новостях", посвященный празднованию юбилея столицы. Авторы утверждали, что максимальное участие Ельцина в торжествах по случаю юбилея столицы заслуга Юмашева, который сумел убедить или переубедить президента. И, выбирая между сдержанным участием или участием максимальным, выбрал второе. Данное утверждение, скорее всего, близко к истине. Да и сам Юмашев недавно это подтвердил на страницах "Общей газеты". В таком случае наша догадка о разночтениях в президентской команде по поводу тактических шагов Ельцина абсолютно верна. Если это так, то естественно и понятно желание главы президентской администрации ослабить свою зависимость как от Анатолия Чубайса, так и от Бориса Березовского. Более того, это единственная возможность сохранить свою личностную значимость. Впрочем, не следует ломиться в открытую дверь. Всякий следующий глава президентской администрации вносил коррективы в положение об этой должности. Одни требовали расширения полномочий, других устраивал суженный вариант.

В конце концов это глава президентской администрации и он должен устраивать президента. Ну а влияние - понятие растяжимое. У кого-то мир во всю Вселенную, у кого-то с ладонь. У Юмашева всегда есть прекрасный защитный ход - так решил президент. Не станет же даже он возражать, что в качестве будущего президента Лужков не приемлем ни для Анатолия Чубайса, ни для Бориса Березовского.

В этом смысле интересно одно наблюдение. Борис Березовский, как и Валентин Юмашев, в узком или полуузком кругу очень часто употребляют местоимение "мы": "Мы решили", "Мы не допустим", "Нас удивляет". Ничего особенного в этом нет. Обычное признание коллективности принятых решений, общности раздумий и забот. Не "Мы - Николай Второй", а "Мы - Борис Березовский, Валентин Юмашев, Татьяна Дьяченко, чуть ранее - Анатолий Чубайс, Борис Немцов, Альфред Кох и так далее". Но это - наше предположение. А может быть "мы" - это Борис Березовский, Виктор Черномырдин, Анатолий Чубайс, Борис Немцов, Валентин Юмашев, Татьяна Дьяченко и плеяда банкиров. Есть еще вариант. "Мы" - это Борис Березовский, Иван Рыбкин и плеяда банкиров.

Не знаю, как читателей, но меня это всеохватное "мы" настораживает. Как не много надо времени, чтобы говорить от имени и при этом не чувствовать карикатурности этого "мы". При более детальном анализе оказывается, что "мы" Бориса Абрамовича - величина непостоянная. Например, Виктор Степанович в этом "мы" малозначим, так как всеудобен и слишком уважаем коммунистами. Нет места в этом "мы", по вполне понятным причинам, и Анатолию Чубайсу, а значит, и всем его единомышленникам. Еще двух вице-премьеров - Бориса Немцова и Олега Сысуева это "мы" не жалует.