… – Но в юности я была стройной!

– А какое у тебя было в детстве прозвище?

– Да не было никакого. Розой все звали… Ну, иногда бочкой с салом дразнили. Ну, это я даже сама не понимаю, почему…

Мне очень нравилось, что мою бабушку зовут Розой. Ни у кого в нашем дворе не было бабушки с таким чудесным именем!

Мы гуляли с ней мимо омытых недавним летним кишинёвским ливнем клумб с огромными, пышными и ароматными розами – холодно-розовыми, желтыми, белыми и темно-красными, я нюхал их, гладил их лепестки и посматривал на улыбающуюся бабушку.

Позже я узнал, что у бабушки была двоюродная сестра Клара, ее ровесница, и что родители-большевики назвали девочек в двадцать четвертом году вовсе не в честь прекрасных цветов. Но об этом я узнал намного позже, и потому мне это было совсем неважно.

В 1946 и 1947 годах в Молдавии, куда бабушка с дедушкой переехали после войны, был страшный голод. Он был вызван сильной засухой. Говорить о нем в газетах и по радио запрещалось, и помощь из центра никакая не приходила.

А у моей бабушки как раз родился первенец – мой дядя. И хотя она почти ничего не ела, молока у нее было хоть отбавляй, и дядю она выкормила. Собственными запасами, которые накопило ее благоразумное тело.

И в эти годы, судя по фотографиям, она действительно была худой.

– А хлеба давали по двести граммов в день на человека. Черный такой… И безвкусный совсем… Помню, три часа стояла я за ним в очереди. Купила. Вышла из магазина, иду с ним и несу его вот так: (бабушка показала, как несла свой черный кусок хлеба в двух ладонях, прижав его к животу). – И вдруг! Откуда ни возьмись – парень какой-то подбегает – такой, лет четырнадцати – и прямо из рук у меня выхватывает мой хлеб! И начинает его есть! Я даже ничего не успела сделать – он глотал его такими огромными кусками! … И вот так я и пошла домой… С пустыми руками.

– А однажды я пришла на рынок и вижу – булочки продаются пшеничные. Я спрашиваю: «Сколько стоит?» Ну, тетка мне цену назвала… Дорого, но не очень. Дороже, чем черный хлеб, конечно. Но, я думаю: «Все-таки это же булочки! Белые, пшеничные…» У меня с собой платье было – я его из Оренбурга привезла. Ситцевое, голубое с вышивкой. И кофточка бумазейная, черная. Поторговались. Ну, тетка отдала три булочки за платье и за кофточку.

Пришла я домой, кричу: «А что я купила!»

Разрезали. А внутри – макуха. Тоненький такой слой теста пшеничного, а внутри – макуха. Жмых.

Ну, я пошла на рынок опять. Но тетки той, конечно же, уже там не было.

Я потом еще долго, проходя по рынку, высматривала ее – вдруг, думаю, узнаю ее! Так и не видела ее больше… А ведь она жила потом вот так вот среди нас, платье мое голубое носила. Может, и сейчас живет.

– А в школе мне сначала часов давать не хотели. Вроде уроки хорошо вела, детям нравилось. Сочинения они у меня хорошие писали.

Помню, пришла ко мне как-то на урок одна – Соколова такая была. Тоже русский и литературу вела. Ну, посидела, посмотрела. Записала что-то. Ничего не сказала, только «спасибо» и «до свидания».

А потом на педсовете и говорит: «Роза Андреевна все время на уроке кофточку свою вот так вот поддергивает!» (Бабушка показала, как она поддергивала вниз свою кофточку).

Ну да, были у меня две кофточки марлевые. После войны отрез достать трудно было, а марлю можно было достать. Ну я и сшила себе две кофточки. И покрасила одну синькой, а другую – в розовый цвет. А синяя кофточка села. Ну, а я что сделаю? Так и ходила в ней. Вроде бы и ничего – если так просто ходить. А если на доске пишешь, она задирается! Приходилось поправлять.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.