Когда поселок был уже близко, когда светящиеся окна вдали обнадежили спасением, сзади сильная рука цапнула за ворот пальто. Выскальзывая из него, Настя пронзительно закричала:

– Па-па!..

Крик взлетел ввысь, к самой луне, а может, и выше…

Утро началось не радужно. Несколько дней не было ни плохих, ни хороших вестей от Феликса, что напрягало. С другой стороны, Терехов работал не только по убийству девицы с пустыря, ему выпало «счастье» вытаскивать из петли самоубийцу. Сомнений нет, это самоубийство, но ведь кто-то мог довести до последней черты еще нестарого человека, а хоть бы и старого? Обстоятельства, приведшие к суициду, следует тщательно расследовать и привлечь виновных, если будут основания. Кому-то все равно нужно этим заниматься, поручили Павлу – вот такие серые будни, как говорит Ольга. Он достал мобильник, намереваясь позвонить Феликсу, а тот неожиданно сам ворвался в кабинет:

– Паша, есть! Девчонка наша теперь с именем.

– Наконец-то! – не скрывал радости Павел, ибо девочка с пустыря намного интересней самоубийцы с петлей на шее. – Садись, рассказывай: кто она, как нашел… А ты уверен?

– Обижаешь, начальник. – Феликс уселся напротив, довольный собой, будто Нобелевскую премию получил. – Сегодня, пока ты бегал по паркам и завтракал, я встретился с ее квартирной хозяйкой, понял?

– Да ну! Давай по порядку.

– Училась Анжела… Убитую зовут Анжела. Училась она в частном экономическом и одновременно юридическом институте, обучение платное, дипломы, разумеется, государственного образца… Вот объясни мне, Терехов, как это – государственного образца? Похожие внешне, что ли? Не кажется тебе, что это мошенничество?

– Ты отвлекся, Феликс.

– Я просто беру на заметку данный «образец», понимаешь ли. Идем дальше. Любопытный факт, Паша: наш Сорняк… то есть Жека Сорин приходил в институт, показывал фотку вахтеру, тот не узнал студентку. Ну, может, текучка кадров, может, он из новичков, вот и не запомнил. А в фойе стояла группа девчонок, Сорин показал им фотку. В принципе правильно сделал, институт-то маленький, студенты должны знать друг друга. Но эти змейки не узнали подружку! Представляешь? Подумали, что Анжела подрабатывает моделью, а Сорняк типа фотограф из агентства, ищет ее! Он их заблуждения не развеял, решил, это поможет. Вышло наоборот, змейки из зависти не признали подружку.

– Стоп, друг мой. Ты как дошел до таких выводов? Сам?

Действительно важно – сам Феликс додумался (тогда данный вывод не будет браться в расчет) или опрос свидетелей изобличил студенток, что может пригодиться в дальнейшем.

– Ты мне льстишь, – ухмыльнулся Феликс. – Я пошел по второму кругу, решил перепроверить точки Сорняка, он же совсем сопливый, только-только из учебки, от ошибок не застрахован. Так и пришел в институт экономики и права государственного образца (съязвил). Фотку показывал не вахтерам, а преподам, те свою студентку сразу узнали, как-никак она второй год парится у них за партой. А вчера мы с Сорняком встретились с ее курсом, двух девчонок, которые якобы «никогда не видели Анжелу», Сорин опознал. Цирк был еще тот. Глупышки перепугались и переругались – кто больше врал, позже выложили, что солгали и почему. Видишь ли, они думали, что помешали Анжеле пролезть на подиум.

– Но почему подиум?!

– Из-за фотки. Я же выбрал самый художественный снимок, крупняком, Анжела там как топ-модель на обложке, просто красотка, которая спит! – В упоении Феликс поцеловал кончики своих пальцев. – Наш криминалист мастер фотосессий, не ту профессию выбрал. Короче, Сорняк им не сказал, что мы нашли подружку глубоко мертвую на пустыре, вот девочки и решили: подиум, журналы, слава, гонорары, а они все – мимо! Обидно!

– О чем современные девчонки мечтают! – вздохнул Павел. – Итак, зовут убитую Анжела. А фамилия?..

– Майер. Родители живут в соседней области, но не в областном центре, папа бизнесмен, мама на фортепьянах обучает юных музыкантов.

– И ни разу не позвонили дочери?

– На этот счет у меня нет сведений, – уже серьезно сказал опер, – но теперь добудем. Когда у человека есть имя, в современном информационном поле о нем можно узнать все. Или почти все.

– Что квартирная хозяйка рассказала? У Анжелы были кавалеры?

– У, какой благородный лексикон у нашего нового следака – кавалеры! Про кавалеров она ничего не знает, но уверяет, что не ловила Анжелу за неприличностями, хотя регулярно навещала свою частную собственность из одной комнаты. Боялась: девчонка молодая, красивая, без родительского надзора, способна устроить в квартире бордель. Но Анжела оказалась не мажоркой из новостных программ, а прилежной девочкой, занималась учебой, спортом и рисованием, чистюля. Кстати, училась на отлично.

– Нет, а преподаватели института? Неужели им не пришло в голову выяснить, почему студентка не является на занятия?

– Да им по фиг, – отмахнулся Феликс. – Там учатся детишки богатеньких, чтобы получить корочку с вышкой, а не знания. Хотят – ходят, хотят – нет, лишь бы бабки платили вовремя.

– Прекрасно, – выходя из-за стола, хмуро сказал Павел. – Идем добывать ордер, пора делать обыск на квартире. Надеюсь, нам удастся выяснить и подпольную жизнь идеальной по всем статьям девочки. Неплохо бы парня отыскать, с которым у нее первый секс случился.

– У идеальных девочек бывает только любовь, а не голый секс, поэтому парня найти – плевое дело, с этим справится даже Сорняк.

– Сначала хозяйку привезем на опознание, чтоб уж точно быть уверенными. Итак, план на сегодня: ордер, на квартире забираем хозяйку, морг, потом назад с хозяйкой на обыск…

– Паша, телефон!

– Слышу, – снимая трубку с аппарата, сказал Павел. – Да?

– Павел Игоревич, – это был охранник, – тут к вам свидетель рвется говорит, ему срочно надо к Терехову.

– Свидетель? Я никого не вызывал… А кто такой?

– Ласкин Владимир…

Павел не дал ему договорить, перебил:

– Давай ко мне его. Покажи, куда идти.

Он положил на аппарат трубку и махнул Феликсу, мол, падай на стул и жди. Тот развел руками – дескать, как скажешь, и отошел к противоположной стене, там стоял стул у выхода, на него и плюхнулся опер. А Павел вернулся за стол, почти сразу в дверную щель просунул голову Ласкин:

– Здрасьте. Мне это… можно, да?

– Заходите, заходите, – пригласил его Павел.

Ласкин вошел в кабинет и застопорился, удивленно поднял брови, когда следак привстал и протянул ему руку. Непривычно. Это, конечно, дело обычное – подать руку, так поступают вежливые и воспитанные люди, да где они сейчас? Вымерли. Украдкой вытерев ладонь о полу старого пиджака (наверняка единственного), Ласкин благодарно, вместе с тем с достоинством пожал руку вежливому следователю. После сел на стул напротив Терехова, выпрямил спину и… молчал, тараща немигающие глаза, Павел напомнил ему:

– Мне сказали, у вас срочное дело, я слушаю.

– Вчера двое гадов напали на мою дочку, – произнес Ласкин.

– В какое время это было? – заинтересовался Павел.

– Время? Ну, а в какое время дерьмо из нор выползает? Ночью, конечно… вечером то есть. Поздним вечером… где-то ближе к одиннадцати.

– Можно подробней?

– Подробней? Можно…

Да что там ему собираться? Тельняшка на нем, штаны спортивные тоже, куртку с кепкой надел – и вперед. Но фонарик запропастился… Без фонарика по ночным улицам никак нельзя, деревня все же, шею свернуть – как нечего делать. И потом фонарик нужен для Насти, это сигнал, что он встречает ее. Поиски привели в комнату с телевизором, перед которым сидела Роза.

– Ты охренела? – сверкая гневом в крошечных глазах, психанул Ласкин. – У нее дочка в опасном положении, а она расселась тут в креслах и кино смотрит! Где фонарик?.. Я кого спрашиваю? Фонарик где, зараза такая?