Добрый волшебник Мироф никогда не бросал тех, кому когда-то помогал, приглядывал в точности по заветам Экзюпери. Но сейчас он был озадачен – прошло три года после его подарка пяти девушкам: Лиле, Насте, Василисе, Марии и Алене. Вернувшись из сказок, они получили возможность воплотить свои мечты, но что-то пошло не так. Вместо счастливых молодых женщин на экране ноутбука то и дело мелькали несчастные, угнетенные, замученные и страдающие женщины, забывшие о волшебстве, о чудесах и фантазиях.

Мироф был озадачен – как же быть? Тут кстати в гости заглянул его старый друг – ныне проректор академии волшебных искусств, а вместе с ним и сестренка Мирофа, с очередной корзинкой любовных лакомств. Посмотрев в ее хитрющие глаза Мироф принял решение, и спрятав корзинку аппетитных кексов сейф, заперся с другом в своей лаборатории. Через час решение было найдено, оставалось воплотить замысел в жизнь.

Настя

Настя, еле шевеля конечностями, выбиралась из самолета, когда на планшетнике мигнул значок электронной почты.

– Что там еще?

Лениво буркнула она, садясь в такси и скользя пальцем по экрану. В ящике оказалось письмо от мамы. Помимо сообщения об очередном убытии к теплым морям, мама очень просила Настю разобрать свои вещи в бабушкиной квартире, которую в виду постоянного отсутствия дочери в городе предполагалось, наконец, сдать. Задумавшись, Настя велела водителю ехать к старой хрущевке – Петра не будет до послезавтра, а сидеть в городе одной Настене не хотелось. Вполне можно провести это время за уборкой и девическими воспоминаниями, только притормозить у маркета, прикупить кофе и какой-нибудь еды.

Через час Настя открывала тяжелую железную дверь, предварительно торопливо поздоровавшись с соседкой. Болтать с любопытной бабусей не хотелось – жара заставляла спешить к холодильнику и стаканчику чего-нибудь холодного.

Ввалившись в квартиру, девушка бросила сумки в узенькой прихожей и прихлебывая ледяную минералку вошла в комнату. Даааа, а она и забыла, какой тут оставили бардак, чуть больше года назад. Именно отсюда Петр увез ее в ЗАГС.

На подоконнике до сих пор красовались пластиковые ленточки и обрывки плакатов, которыми был украшен подъезд. По полу тянулись высохшие стебли цветов, нитки которыми завязывали шарики и обрывки всевозможных упаковок.

Вздохнув, Настя плюхнулась на софу – а может ну ее эту уборку? Позвонить – написать девчонкам, узнать кто в городе, да сходить по такой жаре куда-нибудь в парк или на пляж, лето все же. Вдруг запиликал домофон.

– Кто это еще?

Отстраненно подумала Настя. О том, что она прилетит раньше, никто не знал. О ссоре с Петром, в общем-то, тоже. А настырная соседка просто постучала бы в дверь. Может квартирой ошиблись, или 'скорая' ищет квартиру? Неторопливо подойдя к аппарату, Настя щелкнула кнопкой:

– Кто там?

– Открывай!

Донесся дружный хор, и девушка вздрогнула.

– Девчонки!

И быстро нажав кнопку, побежала открывать дверь.

– Девчонки, вы откуда? Как вы узнали, что я здесь?

– Как откуда?

Вопросила Машка.

– Мне сегодня на почту сообщение пришло, что ты в городе, и ждешь всех как всегда на чашку чая и рюмочку ликера.

– А ликера нет, растерянно отозвалась Настя, только мартини.

Девушки засмеялись – словно вернулись старые добрые времена.

– Маш, так это ты всех собрала? – Уточнила Настя.

– Нет, – отозвалась подруга, ныряя в пакеты, принесенные с собой.

– Я тоже твое письмо получила, – призналась Аленка, вцепляясь в упаковку слабосоленой семги.

– И я, – добавила Василиса, еле успела принять – смотрю уже собираться пора.

– А я смс получила, ноут дома забыла. Сказала Лилька, сноровиста вынимая из шкафчиков тарелки, бокалы и вилки.

– Насть, а лед есть? – уточнила она же.

– Не знаю, посмотри в морозилке. Настя торопливо разгребала стол и застилала его простой полотняной скатертью вынутой из старенького скрипучего шифоньера в спальне.

Лед все же в холодильнике отыскался. Целый мешочек побелевшего льда в заросшей ледяной 'шубой' морозилке. Кроме льда обнаружилась бутылка эссенции, пакет горчичного порошка и две засохшие головки чеснока. Однако и девушки прибыли в гости не с пустыми руками, и буквально через час был накрыт стол. Подруги накидали на блюдца закусок и предались воспоминаниям.

– Ой, Настя, помнишь, эти ленты, мы ими лестницу перевязывали, на выкупе, – улыбнулась Маша.

– Ага, Петр, тогда как танк пер, боялись, что прорвется сразу, а тебе тут еще прическу доделывали, – прыснула Василиса.

– Ой, а помните, как фотограф все время 'поговорите друг с другом'! – Улыбнулась Василиса.

Девочки смеялись, шутили, пока Лилька вдруг не достала сигарету:

– Насть, где у тебя покурить можно?

Все сразу замолчали – раньше этой привычки у Лилии не было.

– Не знаю, – неуверенно проговорила девушка, попробуй на балкон выйти.

Лилька вышла, и вернулась минут через пять, принеся сильную волну табачного запаха, Аленка вдруг побледнела, согнулась и унеслась в сторону туалета.

– Что это с ней? – Удивилась Василиса.

– Токсикоз, – констатировала Лилька, – меня с Артемом так же крутило.

– Токсикоз? – поразилась Машка.

– Так это же хорошо! Значит, у них будет лялька! – вдохновилась Настя.

– Угу, буркнула Лилька, – будет, только вот счастья большого на лице у Аленки что-то не видать.

Аленка вернулась не скоро – вползла с совершенно зеленым лицом, и осторожно присела на софу.

– Живая? – Грубовато спросила Лилька.

– Кажется.

– Извини, я сразу не поняла, что тебе дышать табаком не стоит. Попей вон рассольчику, легче будет.

– Мне нельзя, отекаю.

– Немножко, голодать тоже нельзя, а без рассола тебе и не съесть ничего.

Аленка послушно сделала пару глотков, а потом действительно потянулась к горячей картошке политой маслом и посыпанной зеленью. Посмотрев, как она ест, девушки вернулись к прерванному разговору:

– А помните, у Василисы на свадьбе Константин так красиво пел, все заслушались, – вдруг вспомнила Маша.

– Ага, помним, – пробурчала Лилька с набитым ртом, – его потом Ги уговаривал на нашей свадьбе спеть – отказался, я говорит, только для любимой так могу петь.

– Эх, – вдруг взгрустнулось Василисе, – давно уже мой Кощей не поет, как ипотеку взяли – только на фотографиях его и вижу.

– И не говори, – поморщилась Машка, – если бы я знала, что такое быть женой опера – сто раз бы подумала, прежде чем ему согласие давать. Да еще кузены эти… Еще раз поморщившись Машка так лихо глотнула из своего бокала, что он опустел.

– Какие кузены? Удивилась Васька, она слабо разбиралась во всяких там многоюродных родственника.

– А, – Машка выразительно махнула рукой, – братья, двоюродные. Семь штук. Байкеры.

Девчонки непонимающе крутили головами, и тогда Машка, поморщившись, вынула из сумочки пачку фотографий.

– Вот, сегодня только напечатала, их на свадьбе не было, они где-то далеко опоры ставили, приехали через неделю, я думала вдовой останусь.

Глянув на фотографии, захохотали все, даже постепенно возвращавшая нормальный цвет лица Аленка. С глянцевых кусочков бумаги испуганно таращила глаза Машка, рядом с нею добро улыбался ее муж, а вокруг выстроились семеро разномастных мужиков в косухах и банданах. Все они блистали зубами, браслетами, заклепками и перстнями, но самое главное – у всех были длинные волосы и как минимум усы…

– Ага, – заворчала Машка, – вам смешно! А эти братцы Семена утаскивают с собой 'прогуляться', а он потом то с фингалом придет, то с костяшками битыми, а я волнуйся, переживай. Эх! Где вам понять!

– Да где уж нам, – меланхолично отозвалась Лилька, судорожно вцепляясь в пачку сигарет, лежащую на столе. – Думаешь, я от большого счастья этим зельем травлюсь? Артему боюсь показаться, от свекрови прячусь, от матери, и все равно курю? Ги убить хотели. Он дурак гордый стал – Петр отсрочки просил, а ему скорее хотелось денег побольше заработать, вот и сунул голову. Связался с отморозками, теперь вот в Финляндии своей сидит у отца под крылышком, голову высунуть боится.