– Ага, счас, могучий, тощий как глиста, не кормят его что ли? Бухтела про себя Лилька, пока нежный голосок в ее исполнении выдавал Пушкинские фразы.

Наконец лебедь птице пришла пора взлетать и убираться неведомо куда. Замахав крыльями Лилька закрыла от ужаса глаза – высоты она боялась, и врезалась в того самого «могучего избавителя». Парня снесло, лебедь птица крупная, а уж на взлете…

Когда оба очухались, оказалось, что у царевны-Лильки помято крыло, и нога как-то подозрительно хрустит, и вообще, жрать хочется.

– Эй, царевич, а вы с маманей тут вообще, как живете?

– В бочке. Вздохнул парень.

– Что, правда? Я хочу это видеть!

– Ну, пойдем… те?

– А далеко? Я тут ногу кажется, подвернула.

Вздохнув еще раз, царевич закинул лук на плечо, а лебедку взял на руки. Шагов через сто Лилька узрела огромную, в три человеческих роста бочку, частично вросшую в землю. На реденькой травке возле бочки сидела молодая блондинистая дамочка, лет не более тридцати с хвостиком. Одежда у нее была странная – простая рубаха, как и у царевича, и куча украшений, похоже, золотых, да еще и с каменьями. Особенно радовал кожаный воротник расшитый жемчугом и рубинами.

– Что сынок, обед поймал?

– Нет, матушка, она говорящая, может вам веселее будет.

Почтительный сын спустил лебедку на землю и отошел в сторону, мол, ваши женские беседы меня не касаются.

– Здравствуйте, – воспитанно поздоровалась Лилька.

– Здравствуй, коль не шутишь.

– Какие шутки?

– Да мы тут уж сколько лет живем, живой души не видели.

– Надо же, и впрямь, бочка! А вы долго в ней болтались?

– Долго, вздохнула женщина.

– Тяжко пришлось? – посочувствовала Лилька.

– Тяжко.

Вздохнула царица, тоскливо глянув на горизонт. Лилия едва не прослезилась от этого любящего и все понимающего взгляда. Мать царевича неудержимо напоминала ей кассиршу Светку в ее собственном магазине. Светка в семнадцать лет выскочила замуж по особому разрешению, родила дочку, а в восемнадцать благополучно развелась, но все еще любила идиота, бывшего муженька, и вздыхала по нему каждый раз, как он проходил мимо ее дома, а жили они в одном районе, и обо всех его похождениях кумушки ей охотно докладывали.

– И как же вы выбрались?

Женщина усмехнулась:

– Так по закону мне все украшения и подарки сложили, что султан подарил, вот я кинжальчиком дареным одну доску и отковыряла, три дня долбить пришлось.

Лилька уважительно присвистнула, толщина клепок впечатляла.

– А так это вы его подарки носите, покивала Лилька лебединой головой. А одежда?

– Да платья от морской воды быстро истлели, пресной здесь мало, пришлось самой ткать. Я умею, султан меня из простой семьи взял, возвысил, а до свадьбы я лучшей пряхой в нашем околотке была.

– Ага, – Лилька вдруг вспомнила сказку, а здесь нигде по близости города нет? Не знаете?

– Остров пустой, но думается, где-то недалеко город есть – иногда море вещи выбрасывает, сети.

– Понятно, ладно, спасибо за приют, надо мне свое обещание выполнять, сына вашего награждать.

– За что?

Удивилась женщина.

– За меткую стрельбу по злым волшебникам, – вздохнула лебедка и на этот раз более успешно взлетела.

Васька

Устала я сегодня, пришлось дополнительные занятия вести – через три дня соревнования, а Димка Брагин заболел, вот его группы мне и скинули. Хорошо хоть родители к бабушке уехали, отосплюсь завтра. Наверное, зря ликер пила, но вкусный, ничего, лето, холодная вода есть, выживу.

Проснулась от толчка.

– Ква!

– Девчонки, чего пихаетесь? Ква – ква!

Распахнув глаза, Васька наблюдала за проплывающими над головой облаками. Странно, вчера ведь у Настьки спать легли? Попыталась резко вскочить и шлепнулась на что-то приятно мокрое и холодное.

– Ква?

Огляделась, сижу на листе то ли кувшинки, то ли кубышки, то ли еще какой болотной травы. Лист широкий, а то во что я лапами зелеными вцепилась – стрела. Так, дышим глубоко и ровно: раз-два, раз-два, а теперь еще раз глазоньки открыли и вокруг посмотрели. То же самое. Значит не глюк, не алкоголь, а просто объективная реальность.

– Мама! Ква-ква!

Тут в поле зрения появился вьюнош – в клюквенном кафтане, в высокой шапке с меховой оторочкой, в высоких сапогах с затейливо украшенными голенищами.

– Эх, вздохнул он как-то особенно громко и безнадежно в наступившей на болотинке тишине.

– Где же я буду здесь невесту искать?

Тут он обнаружил стрелу, а на ней намертво зацепившуюся Ваську.

– А вот и невеста моя, судьбой даденая!

Обрадовался блондинистый малолетка. Ухватил стрелу вместе с лягушкой, сунул зеленую в рукав, а стрелу в расписной колчан, и пошел, старательно обходя бочаги с водой. Васька тряслась в теплом суконном рукаве и размышляла – что это за каша с мясом? Почему она стала лягушкой? И пацанчик еще этот, зачем он на лягушке жениться собрался? Тут сквозь плотную ткань до нее донеслись голоса:

– Вот батюшка невеста моя, дочь боярская!

– Вот батюшка невеста моя, дочь купеческая!

– А ты Иван, чем порадуешь?

– Вот батюшка, невеста моя, лягушка болотная…

Ваську неловко вынули из рукава и представили трем бородатым мужикам: один был седой, в узком золотом венчике с тяжелым золоченым посохом в руках. Два других были моложе – правый мог похвастаться окладистой черной бородой и неплохим перегаром, у левого борода была рыжая, и пахло от него не лучше – вчерашним перегаром. Одеты, правда, оба были богато, а рядом с ними подвизались две девицы в таких же ярких одеждах. С испугу Васька вцепилась в ладонь пацана, и жалобно квакнула. Седой мужик подозрительно вгляделся в лягушку, а два помоложе вообще руками замахали: уйди прочь, белочка зеленая, не вызывали!

– Что ж быть по сему! Объявил седой. Завтра свадьбы играем! Готовьтесь!

Ой, мамочки, тут то Васька и вспомнила вчерашние разговорчики… Дернул же черт за язык! Безусый паренек сунул Ваську опять в рукав, поклонился и потащился нога за ногу неведомо куда. А Васька все размышляла, как можно выкрутиться?

Минут через двадцать Иван поднялся по лестнице в свой терем, и усадил зелень болотную на стол:

– Эх, лягушка, как же я на тебе женюсь то? Люди ж засмеют!

Чаша Васькиного терпения переполнилась: и этот туда же, молоко на губах не обсохло, а претензии как у взрослого!

– Ну и оставил бы меня в болоте! – хрипло выдавила она.

– Так ты говорящая! – подпрыгнул пацан.

– Я вообще девушка, заколдованная, неслух! А тебе, не рано ли жениться?

– Рано. Вздохнул парень, да братья тяте нажаловались, что это я трактир на Сенной дороге поломал и три воза сена спалил, вот он и осерчал, велел всем жен искать.

– Ясно, подставили, значит. Слушай, Иван, тебя ведь Иван зовут?

– Угу.

– А лет то тебе сколько?

– Пятнадцать.

– Эх, да ты совсем пацан.

– Почему это? Надулся парень.

– Так я тебя на десять лет старше, мне двадцать пять уже…

Голубые наивные глазки едва не выпали из орбит:

– Так ты старая уже…

Протянул парень разочарованно.

– Ага, старая, так что давай договоримся – ты завтра на венчание другую лягушку возьмешь? Поздно мне уже замуж.

– Неее, протянул парень, надувая губы, тятя сердиться будет, он тебя уже видел, да и судьба ты моя…

– Вань, а Вань, да я тебе в мамки гожусь!

– Не, в мамки – нет, в тетки разве что, да у меня и братовья такие же, старые.

Парень улегся на высоченную кровать прямо в сапогах.

– Ты чего это, а ну сапоги сними!

Привычно скомандовала Васька, братец вечно в обуви на кровать заваливался. Парень шустро смелся с кровати, видно интонацию Василиса выбрала правильную, и стянув сапоги лег снова.

Ой, делать то чего, делать то? Забегала лягушка по столу биясь головой о толстую книгу валяющуюся тут же. Недоросль этот женится и все, куда ж я от него денусь? И на уговоры не поддается… Эх, ладно, рискнем!