Еще Ленин посылал соответствующие сигналы заинтересованным лицам, давая такую оценку условиям Версальского договора:
«Война путем Версальского договора навязала такие условия, что передовые народы оказались на положении колониальной зависимости, нищеты, голода, разорения и бесправности, ибо они на многие поколения договором связаны и поставлены в такие условия, в которых ни один цивилизованный народ не жил. Это неслыханный, грабительский мир, который десятки миллионов людей, и в том числе самых цивилизованных, ставит в положение рабов».
Далее Владимир Ильич делал вывод:
«И при таком положении Германия, естественно, толкается на союз с Россией. <…> Единственное для нее средство спасти себя – только в союзе с Советской Россией, куда она и направляет свой взгляд».
И действительно, для обеих стран, этих «двух парий Европы», как метко назвал их премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж, был лишь один выход – соединить свои усилия по воссозданию военной мощи, установив хорошие отношения друг с другом. 16 апреля 1922 года в итальянском городе Рапалло советская и немецкая делегации подписали межправительственное соглашение, в соответствии, с которым между Россией и Германией были восстановлены дипломатические отношения. По Рапалльскому договору оба правительства взаимно отказывались от возмещения военных расходов и невоенных убытков, причиненных им и их гражданам во время войны. Оба государства обоюдно прекращали платежи за содержание военнопленных. На основании достигнутых соглашений началось военно-экономическое сотрудничество рейхсвера и РККА, выразившееся, в частности, в размещении немецких учебных центров на территории России и даже целых цехов по производству химического оружия, которое в те времена считалось основным оружием грядущей войны.
Тех, кто интересуется историей Раппальского договора и советско-германского сотрудничества периода 1920-30-х годов, отправляю к прекрасному исследованию на эту тему, написанному Сергеем Горловым (оно выпускалось московским издательством «ОЛМА-ПРЕСС», а, кроме того, текст при желании можно найти и в Интернете). Здесь же отмечу, что Берлин (как, впрочем, и Москва) предельно цинично рассматривал свои отношения по Раппальскому договору, воспринимая их только в качестве средства для достижения собственных целей и отлично представляя себе побудительные мотивы другой стороны.
С 1926 года, при рейхспрезиденте Гинденбурге, началась тайная подготовка к увеличению германской армии. Скрывать эти процессы уже было затруднительно, однако государства, обязанные следить за выполнением условий Версаля, отнеслись к изменению обстановки спокойно: за прошедшие годы соседи Веймарской республики по Европе привыкли к сложившемуся статусу-кво и не видели угрозы со стороны поверженной Германии. В начале 1927 года, на пять лет раньше установленного срока, западные страны отозвали Контрольную комиссию. Английское, французское и бельгийское правительства настолько были единодушны в своем решении, что просто проигнорировали ее заключительный доклад, который сводился к одному убийственному выводу: «Германия никогда не разоружалась, никогда не имела намерения разоружаться и в течение семи лет делала все, что от нее зависело, чтобы ввести мир в заблуждение и осуществлять встречный контроль над комиссией, назначенной контролировать ее разоружение».
После прихода нацистов к власти и выхода Германии из Лиги Наций скрываться стало незачем. 16 марта 1935 Германия аннулировала военные статьи Версальского договора и ввела всеобщую воинскую повинность. Началось развертывание на базе рейхсвера вооруженных сил Третьего рейха – многомиллионного вермахта.
Для нас же в рамках исследуемой темы особо важным представляется не только сам факт создания внутри Веймарской республики тайной армии, с самого момента своего образования готовившейся к реваншистской войне за передел Европы, но и метод, взятый на вооружение немецкими офицерами. Они изыскивали любую лазейку в Версальском договоре, которая позволила бы усилить национальную армию Германии, а если такой лазейки не находили, то шли на прямые нарушения, вроде создания военных центров на территории другого государства. Стратегическая уловка фон Секта сделала свое дело, и из мрака небытия были вызваны почти уже забытые химеры. Одной из таких химер стали военные ракеты.
Составители Версальского мирного договора не указали их в списке вооружений, которое запрещалось иметь Германской республике, а значит, раньше или позже последователи Ганса фон Секта должны были вспомнить об этом экзотическом оружии.
1.3. Второе рождение ракет
Родиной ракет считается древний Китай. А само их появление было предопределено прежде всего открытием черного дымного пороха.
Из старинных рукописей известно, что на рубеже V и VI столетий китайский медик Тао Хун-Цзин изучал горение селитры. Однако изготовлять порох из смеси серы, селитры и древесного угля научились в Китае лишь через три столетия после Тао Хун-Цзина. В начале IX века некий химик Нин Сюй-Цзы занимался накаливанием смеси из серы, селитры и растения кокорника. Эта смесь по своим свойствам была уже очень похожа на порох и в дальнейшем использовалась специалистами военного дела.
При этом, однако, наиболее древним из китайских источников, в котором говорится о ракетах, является хроника, известная востоковедам под названием «Тунлян Канму». В этой хронике рассказывается о первом применении ракет при осаде Ппен-Кинг (Пекина) монголами в 1232 году нашей эры.
Китайские ракеты, запускавшиеся из крепости и наводившие панику среди монгольской конницы, представляли собой небольшие мешочки, набитые черным порохом и привязанные к стреле обычного лука. Они назывались «фэйхоэ цян» – «огненные стрелы». Чаще всего такие стрелы-ракеты использовались для поджогов неприятельского лагеря, его обозов с продовольствием и со снаряжением, деревянных строений и различных укреплений.
Полет «огненных стрел» в основном происходил за счет энергии натяжения тетивы лука стрелком – во время выстрела стрела приобретала некоторую начальную скорость и устремлялась к цели. Сгорание самого пороха приводило при этом только к незначительному увеличению дальности полета зажигательной стрелы. Тем не менее самые современные и совершенные ракеты, известные нам сегодня, своим происхождением обязаны именно тем древним «огненным стрелам».
У китайцев идею ракет переняли арабы. В 1280 году увидела свет «Книга о сражениях с участием кавалерии и военных машин», написанная Хасаном аль-Раммахом – «гениальным горбуном», которого современники любовно называли Недшмэддином, что в переводе означает «Светоч веры». В этом труде приводятся рецепты производства пороха и даются инструкции по изготовлению ракет, которые автор называет «китайскими стрелами». Там же Хасан говорит о новом виде оружия – «ракетной торпеде», состоящей из двух плоских противней, наполненных порохом или другой зажигательной смесью. «Торпеда» была снабжена подобием стабилизатора, обеспечивавшего ей движение по прямой линии, которое осуществлялось с помощью двух больших ракет-двигателей. Все устройство называлось «самодвижущимся горящим яйцом», но о его применении ничего в тексте не сказано.
Примерно в то же время и в Европе появились первые труды о порохе и ракетах, называемых «ignis volans» («летающий огонь»). Изобретение пороха здесь приписывали как англичанину Фрэнсису Бэкону, так и немецкому монаху Бертольду Шварцу, однако, скорее всего, этот секрет стал всеобщим достоянием почти единовременно на всей территории Европы.
Немецкий алхимик Альберт Магнус в своей книге «О чудесах мира», написанной между 1250 и 1280 годами, уже без всяких околичностей советовал для получения порохового заряда брать фунт серы, 2 фунта древесного угля и 6 фунтов селитры. Этот рецепт он скопировал из другой книги, которая носила название «Liber Ignium» («Огневая книга») и была написана несколько раньше неким Марком Греком, который, по всей видимости, пользовался арабским источником.
