Я волновался за сестру и твердо намеревался узнать, как с ней обращаются и можно ли ей чем-то помочь. Анна вышла на крыльцо спустя час и огляделась, словно не знала, куда ей пойти. Я захлопнул книгу и спрыгнул с дерева.

– Анна! – позвал я и бросился к ней, но сестра быстро забежала в дом, не сказав мне ни слова.

Я сильно отсидел ноги, и теперь их начали колоть тысячи иголок от пяток до бёдер. Морщась от боли, я похромал обратно к дереву. Хотя что толку ждать? Сестра или не хочет, или не может со мной говорить. Расстроенный, я убрал книгу в подсумок и зашагал к дому Гая.

Друг лениво копался во дворе с поздним урожаем яблок.

– Сочувствую, – увидев меня, сразу сказал друг. – Дел у вас теперь без Анны…

– Да бесцветные с этими делами! – махнул я рукой. – Главное, чтобы сестрёнку мою не обижали.

– А до этого её что, никто не обижал? – скривив губы, хмыкнул Гай.

Мне его вопрос не понравился.

– До этого, – стараясь не злиться, ответил я, – она могла вернуться домой, отдохнуть там, поговорить с мамой, со мной. Конечно, она много работала…

– А сейчас отдыхает. Не перебирает эти дурацкие яблоки, за которые милый Генри даст полгроша.

– Ты хотел бы жить в доме управляющего? – спросил я с презрением. – Быть его вечным слугой, спать в его доме, выносить ночной горшок?

– Ты так спрашиваешь, – засмеялся Гай, – будто сейчас у меня лучше. Если у меня выдаётся хотя бы один свободный часок от работы Синих, то мама сразу находит, чем меня занять. Например, перебрать яблоки. А в таком доме я бы кушал повкуснее, а работал поменьше.

– Тебе бы только ничего не делать да брюхо набивать, – расстроился я.

– Пойми, ей больше никто не будет приказывать. Она под защитой управляющего.

И снова я понял, что Гай в чём-то прав. Но…

– У неё настолько всё хорошо, что она даже не может поговорить с родным братом, – скривив губы, произнёс я и рассказал о том, как два дня подряд Анна убегала от меня в дом.

Гай пожал плечами и спросил:

– Не хочешь мне помочь?

Я с усмешкой вспомнил слова медра о дружбе и помощи и ответил:

– Думаю, ты и сам справишься. Друзья не для того нужны, чтобы выполнять чужую работу.

– Всё ты умничаешь, что-то ищешь, читаешь, экспериментируешь, – покачал головой Гай, – не доведут до добра тебя эти умности. Не для Фиолетовых они.

– А я и не хочу быть Фиолетовым, – вставая со скамьи, сказал я. – Ладно, успехов с яблоками.

– Не обижайся, Марк, – сказал мне вслед Гай, – просто начни видеть Аркус в фиолетовых цветах, и всё будет в порядке.

– Конечно, – обернувшись через плечо, сказал я. Затем повторил: – Успехов с яблоками.

Я старался не злиться на Гая. Ведь всего несколько дней назад я согласился с Синим учителем, забыл о поучениях деда и намеревался прожить Фиолетовую жизнь. Не зря же есть выражение «мне всё фиолетово», обозначающее безразличие. Потому что иначе Фиолетовому не прожить. А работа и унижения в нашей касте кончаются лишь тогда, когда над свежей, наскоро вырытой могилкой поставят именной камень.

Меня это не устраивало.

***

Наступил третий день после ухода Анны. Без всякого аппетита я принялся за завтрак. Я чувствовал, что мне нужно с кем-то поговорить, поделиться тревогами. Будить спящего деда, который не первый год мучился бессонницей, я не посмел. Медр? Он не поймет. И я отправился к Алисе, надеясь, что застану её дома.

Стоило мне войти во двор, как ко мне бросилась собака, а свиньи захрюкали в три раза громче. Несколько секунд я гадал, укусит меня Лайла или просто поприветствует. Для меня с нашей последней встречи прошла целая вечность, хотя я был здесь всего лишь три дня назад. Собака не успела меня забыть и гавкнула один раз, сказав по-собачьи: «Привет!» Я посетовал, что не захватил для неё угощение. Лайла дважды обежала вокруг меня, с собачьей любознательностью обнюхала ноги и посеменила к входу в дом, из которого выглянула Алиса. Увидев меня, она широко улыбнулась. Её улыбка отогнала неприятные мысли.

– Привет! – сказал я. – Не помешал?

– Привет! Здорово, что пришёл, – ответила Алиса. – Я сейчас.

Спустя несколько минут она вышла в бордовой куртке, держа в руке большую тарелку. Через пару секунд в пасти Лайлы оказался блин. Собака быстро его проглотила, надеясь на добавку. Девочка покачала головой и сказала Лайле:

– Это нас мама не видит. Так бы тебе и одного не досталось.

Собака завиляла хвостом с утроенной скоростью. Пожалуй, если бы у неё было два хвоста, то она могла бы взлететь.

– Животные думают, что у хозяев всегда есть еда, – сказал я. – Просто люди жадничают.

– А я думаю, что они считают нас дураками. Ведь зачем делиться едой, когда можно съесть всё самому? – улыбнулась Алиса.

Я засмеялся, затем перевёл взгляд на собаку и сказал:

– А по-моему, она тебя обожает.

– Отдай ей свой блин, она и тебя будет обожать, – махнула рукой девочка. – Тот ещё сторож. Только соседских котов и гоняет.

Алиса села около причала, а я остался стоять.

– Рад, что застал тебя дома, – сказал я.

Алиса внимательно посмотрела на меня и чутко спросила:

– Что-то случилось?

Через несколько минут я закончил рассказ об Анне.

Алиса встала, молча подошла ко мне и крепко обняла. Это было лучше всяких слов. Я немного растерялся, но мои руки сами поднялись и легли на спину одноклассницы. Не знаю, сколько мы так стояли, минуту или час, но я почувствовал, что не одинок в этом мире.

Несмотря на то что на улице было прохладно, по груди разлилось странное тепло. На краткий миг я застеснялся, что Алиса услышит или даже почувствует через куртку, как бешено стучит сердце. Мы нехотя расцепили объятия и, не глядя друг на друга, сели.

– Блины совсем холодные, – нарушила молчание Алиса.

– Лайлу бы это не остановило, – сказал я.

– Свиней тоже, – добавила Алиса.

Мы засмеялись, взяли по блину и начали есть. Вскоре с едой было покончено, и мы встали, чтобы ополоснуть руки в реке.

– Мой дед написал книгу, – сказал я, когда мы снова сели, прижавшись плечом к плечу. – Почитать?

Алиса кивнула. Кашлянув и пролистнув пару страниц, я начал повествование. Я прочитал Алисе много историй и закончил, когда немного охрип.

– Ты думаешь, это правда? – спросила девочка.

– Я хочу, чтобы это было правдой, – ответил я.

– Ты странный, – улыбнулась Алиса. – Но мне это нравится.

Я убрал книгу в подсумок, и мы ещё долго сидели молча, взявшись за руки и глядя, как мимо нас течёт вода. Время тоже текло равномерно и неумолимо, а мы не были свободны так, как нам хотелось бы. После полудня Алиса вздохнула и сказала:

– Дела.

– Давай помогу! – вызвался я.

Алиса покачала головой:

– Я справлюсь, а тебе лучше помочь родителям, без Анны им теперь тяжело.

Мне не хотелось уходить, но девушка была права.

– Я рада, что ты зашёл, – улыбнулась Алиса.

– Увидимся в школьный день, – сказал я.

– На том же месте, – кивнула Алиса и проводила меня до калитки. Дремавшая Лайла навострила одно ухо, приоткрыла глаза и, поняв, что во сне всё гораздо интереснее, опустила веки.

– Лёгкой недели, – пожелал я.

– Лёгкой недели.

Я сделал десяток шагов и оглянулся. Алиса смотрела мне вслед. Мы помахали друг другу, и только тогда она пошла в дом. Я улыбнулся, тронутый этим прощальным жестом. В груди было по-странному тепло.

Я замедлил шаг, чтобы подольше побыть наедине с этим доселе неведомым теплом.

***

Я решил пройтись по главной улице в надежде, что увижу сестру. Не успел я дойти до дома, как на крыльцо вышла Анна. Широко улыбнувшись, она помахала мне рукой. Снова в другом платье, шубке из кролика и новых высоких сапогах. Чистые и расчёсанные волосы падали на плечи. Я сорвался на бег, боясь, что Анна спрячется в коттедже, но она стояла на крыльце, дожидаясь, пока я подойду.

– Видела, как ты свернул на нашу улицу, – как ни в чём не бывало сказала сестра, когда я подошёл чуть ближе.