— Наверняка вы правы, милорд, — Маркус тщательно подбирал слова, — но сколько тысяч упражнений необходимо воину, прежде чем такие инстинкты становятся автоматическими? Прежде чем решение о жизни или смерти будет приниматься мгновенно, а наша сила работать на полную мощность? — Он повернулся к Натаниэлю. — Сколько веков прошло, прежде чем ты смог построить идеальную сеть за менее чем пять секунд, без утечек энергии или других слабых мест, которую не смогли бы разрушить наши враги?

Натаниэль нахмурился.

— Я согласен с Маркусом. Возьмем, к примеру, способность останавливать пулю: одно дело видеть разницу между тонким энергетическим сдвигом и чуть более резким возмущением, скажем, между сгибанием пальца на спусковом крючке и вибрацией, возникающей через какую-то долю секунды, когда пуля действительно покидает патронник, а потом еще следует опередить пулю и перехватить ее до попадания в цель, — Он ненадолго замолчал. — Когда я вспоминаю о пережитом и обо всех этих многолетних испытаниях, не говоря уже о мучительных травмах, которые получил в процессе обучения таким вещам… — Его голос затих.

Наполеан пересек комнату, прислушиваясь. Он облокотился о смотровой стол и скрестил руки на груди, согнув левое колено и упершись правой ногой в щиколотку.

— Насколько я понимаю, проблема заключается в том, что нашим женщинам присущи почти все наши способности, однако некоторые остаются неразвитыми: без продолжительной подготовки они вряд ли научатся владеть ими на должном уровне. Мы концентрируемся на мысленной речи, отслеживании, питании, отчасти на увеличении скорости и силы, а также на телепортации — способности перемещаться сквозь предметы, оставаясь видимыми или невидимыми. Мы хотим, чтобы они преуспели в качестве вампиров, мысленно разговаривали с нами и нашими детьми, наслаждались своими обостренными чувствами, материализовывались и дематериализовывались. Однако мы можем позволить лишь это, поскольку понимаем, что не можем заставить их пройти через те же самые трудности, которые испытали сами.

Он взмахнул рукой в воздухе, словно отмахиваясь от очевидного, но невысказанного аргумента.

— И не потому, что они слишком слабы или мы желаем их контролировать. Напротив, я с содроганием представляю себе наших женщин, к примеру Кристину, после четырехсот лет обучения в университете. Господи помилуй…

— Нам всем пришлось бы убраться с ее пути, — с улыбкой заметил Натаниэль.

Маркус кивнул.

— А Киопори стала бы… пугающей.

Наполеан усмехнулся.

— Достаточно сказать, что они равны нам, если даже не превосходят во всех отношениях, но проклятие не изменить. Через тридцать дней после избрания, они становятся матерями… рожают наших сыновей. И это дополнительная ответственность, даже обязанность, если мы будем рассматривать с точки зрения ведения войны, нам же с подобным не приходилось иметь дело во время нашей первоначальной подготовки. Подумайте, насколько меняется мышление наших воинов, когда они находят свою пару, а затем у них появляется ребенок. Я заметил, что даже самый искусный воин дважды обдумывает свой последующий шаг, поскольку не желает делать свою спутницу вдовой, а в некоторых случаях ошибка может стоить ему сына. Это уже не то беззаботное, независимое мышление, которым пользуются наши неженатые мужчины на протяжении всего обучения. Просто после появления семьи ставки повышаются, — Он пожал плечами и поднял руки. — Но мы должны дать им то, что в наших силах, — Его голос стал низким и напоминал гортанное мурлыканье, практически вибрируя по мере приближения к концу своей речи. — Я больше не подвергну ни одну женщину дома Джейдона такой опасности, поскольку не желаю, чтобы в окружении врагов и оказавшись перед лицом жизни и смерти без своего партнера, они могли воспользоваться не всем своим потенциалом.

Натаниэль и Маркус кивнули.

— А четыреста лет — не лучший вариант, — добавил Наполеан. — Но от шести месяцев до года — вполне приемлемо.

Маркус поднял брови.

— В Румынском университете?

— Нет, — ответил Наполеан. — Конечно же, нет. У нас есть все необходимое здесь, в долине Темной луны. Мы можем использовать спортзал и открытые тренировочные поля в местной Академии, — Он повернулся к Натаниэлю. — Натаниэль, Маркус и Рамзи уже руководят охотничьими вылазками, осуществляя очередной шаг в нашем плане поиска и уничтожения темных, чтобы в конечном итоге добиться их полного истребления. Ты будешь заниматься созданием новой программы самообороны для каждой женщины дома Джейдона в долине. После шести месяцев обучения они не смогут избежать прямого попадания пули, но хотя бы смогут уклоняться. Если полная защитная сеть — это слишком тяжелая задача, то временная стена вполне достижима. Они сильнее и быстрее, а их чувства гораздо острее, чем у любого человека на этой планете. Их следует хорошо обучить рукопашному бою, самым эффективным и смертоносным способам убивать, калечить или выводить из строя по желанию, используя свои сверхъестественные способности. Телекинез отныне является обязательным: с его помощью можно заставить человека отбросить пистолет, в то время как полное вторжение в человеческий разум требует огромных энергетических затрат и способностей. И разве сейчас на первом году обучения нашим мужчинам позволяется такое? Но овладеть способностью влиять, подталкивать или даже усыплять человека вполне выполнимо. Трудно стрелять из пистолета, когда ты лежишь без сознания на земле. Вы понимаете, к чему я клоню?

Натаниэль кивнул.

— Вполне, милорд.

Наполеан расслабил плечи, до сих пор не сознавая, что они были напряжены.

— Очень хорошо. Поработайте с Матео Девера над этим. Создайте шестимесячную программу обучения, чтобы усилить каждую способность, которой обладают наши женщины. Приступайте немедленно. — Он сделал паузу и добавил: — Начни тренировки со своей судьбой, Натаниэль. Я знаю, что Джослин была заинтересована вернуться к работе детектива в ближайшее время, но все же думаю, она не откажется от такой возможности. И женщинам будет более комфортно со смешанной тренировочной командой. Она может преподавать с тобой или Матео, в зависимости от вашей занятости.

Низкий неодобрительный рык вырвался из горла Натаниэля, но он тут же взял себя в руки.

— Я не могу позволить себе выделить на это кого-либо из оставшихся часовых, — объяснил Наполеан, отмахиваясь от собственнического поведения Натаниэля. — Ты научишься жить с этим решением, воин. Я не собираюсь слушать никаких возражений или альтернативных вариантов по этому поводу.

— Неплохой план, — кивнул Маркус.

— Надеюсь на это, — согласился Наполеан, затем взглянул на Натаниэля. — Проследи, чтобы все было выполнено.

— Да, милорд, — не стал возражать Натаниэль.

Удовлетворившись достигнутым, Наполеан повернулся, чтобы выйти из комнаты. Он взялся за ручку двери и остановился, оглянувшись на братьев Силивази и произнося тихим, почти благоговейным голосом:

— Мы уже обсуждали произошедшие недавно события. Я про неописуемую жертву, которую Накари принес ради меня, поэтому не буду сейчас разглагольствовать без необходимости. Но хочу, чтобы вы оба знали, не проходит и часа, чтобы я не молил за него богов.

Натаниэль отвернулся и потер подбородок, внезапно осознав, насколько сильно устал. Маркус встретился взглядом с королем, но его глаза были совершенно пусты: мужчина тщательно прятал свою боль.

— Я не хотел подобного для него… или для твоей семьи, — тихо сказал Наполеан. — Натаниэль, мастер воин, посмотри на меня.

Натаниэль поднял глаза.

— Неважно, насколько старым или опытным станет Накари, вы с Маркусом продолжаете видеть в нем своего младшего брата, я это прекрасно понимаю. Но каждый из вас должен признать, что он намного сильнее, чем вы думаете. Накари не выбирал волшебство, это оно избрало его из-за особого дара и силы духа. Его история еще не закончена.

Натаниэль поднял руку, чтобы остановить короля, и Маркус наконец отвел взгляд.

— Я знаю, что вы хотите помочь, — пробормотал Натаниэль, — но мы не дети, чтобы нас опекали. Пожалуйста, просто…