Откуда творец черпает вдохновение? В обычной жизни, в событиях, в людях, которых он встречает, в природе, которой любуется. А чем может вдохновиться человек, который, к примеру, вырос и живет абсолютно один в запертом помещении без окон с серыми стенами? Человек, который не видел взаимоотношений между людьми, природы, стихии, и, в конце концов, человек, который не читал книг, не слышал музыки, не видел живописи. Это, конечно, утрированный пример. Но он позволяет проиллюстрировать зависимость от среды. Да, человек стремится изобретать и создавать. Но он должен созидать по образу и подобию того, что есть в нем и вокруг него. И получается, что творчество зависимо от реальной жизни. Творец должен внутренне знать, что такое хорошо, чтобы, подобно Создателю, сотворить нечто и увидеть, что это хорошо. А та реальность, которая стремительно формируется сегодня, размывает понятия и истины, стирает границы Добра и Зла, Хорошего и Плохого. Творчеству становится сложнее находить идеологические точки опоры. И тогда, за неимением смысловой определенности, новизну начинают искать и находят практически исключительно в формах, причем самых странных. Инсталляции и перформансы заменили содержательное творчество, их девизом стало: «Главное, чтобы никто до этого так не делал», «Чем скандальнее, тем лучше». Но как же быть с содержанием? Святой дух, создавая мир — землю, звезды, животных, растения, периодически останавливался, чтобы посмотреть на свое творение и увидеть, что это хорошо. Да и человек, создавая что-либо, всегда стремится, чтобы это нравилось — и ему, и тем, кто увидит или услышит созданное. Смысл творчества именно в том, чтобы создать что-то гармоничное. И увидеть, что это хорошо. Но бессмысленные инсталляции и перформансы, пришедшие в выставочные залы, ввиду отсутствия истинно творческого труда и содержания сложно откликаются в подсознании человека. И уж тем более, человеку сложно почувствовать это самое «хорошо», если его просто нет. В ноябре 2011 года в музее Дортмунда уборщица уничтожила произведение современного искусства, застрахованное на 800 тысяч евро. Произведение называлось «Когда начинает капать с потолка». Оно представляло собой таз с небольшим количеством мутной воды, как бы накапавшей с потолка. Уборщица вымыла таз, погубив творение. В феврале 2014 года в музее итальянского города Бари другая уборщица смела со стола крошки печенья и выбросила несколько скомканных салфеток. Искусство снова понесло тяжелую утрату — крошки и салфетки были частью инсталляции стоимостью в 10 тысяч евро. В октябре 2015 года в итальянском Больцано уборщица полностью уничтожила инсталляцию «Где мы будем танцевать сегодня вечером?», представляющую собой разбросанные на полу бутылки из-под шампанского, окурки и конфетти. Но авторы инсталляции с потрясающим мастерством всего за десять минут восстановили шедевр. Бессмысленное сегодня приобретает статус произведения искусства. Так же, как бессмысленное приобретает статус информационного сообщения, статьи, репортажа.

Еще одним фактором, который оказал огромное влияние на современное творчество, стало появление так называемого массового искусства. Многие века результат творчества был эксклюзивным, штучным продуктом. Например, картина художника была доступна ограниченному кругу людей, которые, в основном, что-то понимали в изобразительном искусстве (собственно, для них эта картина и писалась). Такие люди были и заказчиками, и критиками искусства. Вряд ли Леонардо или Микеланджело руководствовались вкусами толпы и запросами рыночных торговцев или крестьян. Их миссия была другой. Каждый искал свой язык обращения к подсознанию человека. И каждый имел что сказать, что передать, о чем предупредить. В их творчестве присутствовала философская составляющая. Для работы им не нужны были десятки и сотни тысяч поклонников. Достаточно было того, что семья Медичи разбиралась в искусстве и являлась заказчиком их творчества. Примерно такая же ситуация была с литературой, музыкой. Скажем, музыка Баха — это не творчество, направленное на удовлетворение желаний народных масс. Это прекрасный пример попытки творца-человека установить связь с творцом этого мира — через гармонию в музыке. Это поиск языка общения человека с Создателем. Искусство в своем лучшем виде всегда опережало общество, задавало вектор движения, ориентиры, формулировало моральные и нравственные установки через оригинальные творческие решения. Однако эта миссия творчества оказалась под большим вопросом в результате возникновения и развития современных технологий. Новая реальность породила так называемое массовое искусство и перевернуло все с ног на голову. Печатный станок, звукозапись, кинематограф, радио, телевидение, интернет привели к всеобщей доступности любого произведения искусства — как тут не обрадоваться? Стало возможным увидеть и услышать все то, о чем раньше люди только мечтали. Но, как мы уже говорили выше, доступность технологий привела к лавинообразному росту аудитории, не особо разбирающейся в вопросах искусства. С этой аудиторией была установлена обратная связь — абсолютно все люди получили возможность реагировать на продукт творчества. Мы получили не только миллионы читателей, зрителей и слушателей, но и такое же количество критиков. Их отношение к творчеству стало что-то значить. Причем аудитория получила возможность реагировать не только эмоционально (нравится/не нравится), а и материально (куплю/не куплю). Творчество в условиях капитализма и современных информационных технологий быстро пришло к зависимости от поведения широких масс. Если раньше дворянин или меценат заказывал для себя какое-то произведение искусства с целью удовлетворить собственное эго, то сегодня им на смену пришли продюсеры — люди, целью которых является заработать на искусстве деньги — за счет больших масс людей. Зритель, «голосующий рублем», — это термин современного кино и театра. Рейтинг лучших кинорежиссеров составляется не по талантливости, а по количеству собранных от проката фильма денег. Доходность стала главным критерием успешности творчества. А мы помним, что широкие массы людей в это же самое время вовлечены в колоссальные информационные потоки с огромным процентом деструктивной и никчемной информации. И эти же самые люди под воздействием этого потока формируют запрос на творчество. Несложно предположить, каким будет этот среднеарифметический запрос. Массы требуют поверхностного развлечения, а те, кто ответственен за творчество, потакают этому, оправдывая свое псевдотворчество запросами зрителей. И вырваться из этого замкнутого круга становится все сложнее, потому что деньги на творчество фактически дают те самые рядовые зрители. Да, настоящий творец создает истинное искусство, несмотря на происходящее, и вопреки ему. Но его борьба с этим хаосом имеет ограниченный ресурс. Скажем, хороший автор может написать гениальный сценарий для фильма. Но производство фильма стоит больших денег. Откуда они возьмутся? Кинокомпании и продюсеры могут дать денег только на то, что сулит им прибыль. А прибыльность — очень плохой критерий творчества. В результате серьезное и стоящее отклоняется еще на стадии идеи — «ваша история на заставит 4 миллиона домохозяек в уикэнд между покупками в супермаркете зайти в кинотеатр и купить билет». Музыка должна заполнять стадионы, фильм должен заполнять кинозалы по всему миру, книгу должны раскупать миллионными тиражами, у телепрограммы должен быть рейтинг, а художник должен выставляться в самых престижных (дорогих) галереях. Погоня за прибылью привела к конвейерному производству фильмов, музыки, литературы, созданию шаблонов «коммерческой успешности» произведений. В этих шаблонах детально прописано, сколько в произведении должно быть процентов юмора, сколько секса, сколько стрельбы и страха, какие персонажи обязательны и пр. Писать книги и снимать кино по шаблону — проще, чем создавать оригинальную литературу и настоящее кино. Кино снимают по руководствам, по схемам, в которых прописаны правила поведения массового зрителя. И на выходе мы имеем массовое производство продуктов массового искусства для масс.