Литмир - Электронная Библиотека

Я не имею право на алкоголь. Меня в любой момент могут вызвать на операцию. Поэтому единственным приемлемым способом сбросить пар и отключить мозги – это секс. Секса в моей жизни много. Может поэтому я не женился до сих пор. Я, в принципе, не могу быть верным, хотя Вике я не изменял. Она просто была легка по подъем. Могла приехать в отделение в любое время дня и ночи, стоило только набрать ее номер.

А вот сейчас позволить себе расслабиться именно с Викой не могу. Не позволяет мужское эго. Она пренебрегла мною. Ушла. Сама. Назад дороги у нас нет.

В последнее время я спускаю пар со своей операционной сестрой Натальей. Удобно скажу я вам. Она всегда рядом. И тащится по мне, как кошка по валерьянке.

Покидаю кабинет и иду в сестринскую. Медсестры пьют чай и обсуждают очередной любовный сериал. Поругать бы их за то, что языками чешут в рабочее время, да не до этого мне. Наташа замечает меня первой и опускает кружку на стол. Я киваю ей, и она покорно выходит следом за мной. Идти пол отделения до моего кабинета нет сил, и я завожу девушку в ближайшую свободную палату. Сразу набрасываюсь на нее, щупаю упругую попку под халатиком. А она быстрыми движениями пальцев расстёгивает на себе халатик, оголяя внушительный бюст. Быстрые и рваные поцелуи сопровождают процесс освобождения от одежды.

– Ой, простите, – доносится от двери.

Поворачиваю голову и встречаюсь с карими глазами своей бывшей жены.

Она смотрит, то на меня, то на Наташу, а затем быстро закрывает за собой дверь и убегает.

Наташа снова льнет ко мне, желает продолжения. Да только у меня запал уже погас. Не хочу.

– В другой раз, котенок, – выхожу из палаты и бегу за названной гостьей. – Чего хотела в моем отделении? Неужели меня искала? – перехватываю Настю на лестничной площадке между этажами. Коллеги всегда пользуются лифтами, поэтому на лестнице никого кроме нас нет.

– Нужен ты мне, – огрызается она, пытаясь освободить руку от моей хватки. Но и я, и она прекрасно знаем, что не получится у нее ничего. Отпущу только тогда, когда сам этого захочу. – Я палаты перепутала. Мне нужен был пациент из пятьсот восьмой.

– А что ж тогда убежала, если так нужен, иди. Я могу проводить, чтобы ты снова не заблудилась.

– Попозже зайду.

– А что так? А может ты возбудилась от увиденного? Тоже захотелось? Так ты только попроси, так и быть, выделю для тебя пару минут.

– Смотри, не лопни, как воздушный шарик, от такого самомнения. Ты мне не интересен.

– Да ладно. Давай проверим, – я прижимаю ее к стене плотнее.

– Нет! – резко отвечает она и брыкается, как кошка дикая.

– Испугалась? Себя или меня? Не гарантирую, что у меня встанет на тебя, но ты же можешь постараться.

– А я не гарантирую, что меня не вырвет на тебя. Ты мне противен.

– Так и я не испытываю к тебе ничего кроме отвращения.

– Отпусти! – почти кричит она.

– Не держу, – опускаю руки, и Настя, воспользовавшись моментом, быстро бежит вниз по лестнице. Не оглядываясь.

Провожаю ее взглядом и задумываюсь.

А может я смогу добиться ее увольнения, если начну склонять к близости.

Вон как сопротивляется.

Надо подумать об этом.

Я, конечно, не могу даже представить нас вместе в одной постели, но ради работы можно и пойти на некоторые жертвы?

Глава 4

Сегодня ровно месяц, как я работаю, точнее, как мы работаем вместе. Мини юбилей «холодной войны Мартыновых». Олег сменил тактику, теперь он не нападает, он просто игнорирует меня. Я для него не существую. Меня, в принципе, устраивает это. В работе, конечно, возникали трудности, но я приловчилась. Мы общаемся только письменно, официальными бумагами. Коллеги по началу настороженно смотрели на наш процесс взаимодействия, а сейчас и внимания не обращают, привыкли. Никто не задает лишних вопросов. Да и нет времени их задавать. Нам иногда и вздохнуть некогда бывает. Работы много, недаром мы работаем в клинике экстренной помощи.

Пятница и я снова иду на работу, пешком, обходя лужи на асфальте. Октябрьское утро хмурое и ветреное. Ночью шел дождь. Днем тоже ожидаются осадки. Но все же, не смотря на слякоть и промозглость, я улыбаюсь. Сегодня день рождения моей мамы, я позвонила ей с утра и зарядилась позитивом на весь день. Теперь пронизывающие взгляды Олега мне будут нипочем. Он не испортит мне настроение в этот день.

Снимая на ходу мокрый плащ, я захожу в ординаторскую и вижу Олега, мечется из угла в угол, как раненый зверь. Матерится сквозь зубы. Он даже не обращает на мое появление никакого внимания. От неожиданности я замираю и не замечаю, как кто-то берет меня за локоть и выдергивает обратно в коридор.

– Не надо туда ходить.

– Юлия Романовна, что происходит? – я смотрю на коллегу, на которой просто лица нет.

– Пошли к тебе в кабинет, расскажу.

Мы быстро идем до моего кабинета, и я несколько раз оглядываюсь на дверь, за которой мой бывший муж просто в неадекватном состоянии.

– Не против, если я закурю? – спрашивает Юлия.

– Нет, – я подхожу к окну, отодвигаю цветочный горшок с гортензией и приоткрываю створку.

– Спасибо, – она присаживается на подоконник, прикуривает и сразу затягивается несколько раз. – К нам доставили двух парней после автомобильной аварии. Мальчишкам по двадцать лет: Юрий и Илья, – у нее после этих слов затряслись руки, и она с трудом попала в пепельницу, точнее в обычное блюдце.

– И…

– У Ильи пробито легкое, печень, селезенка, в общем, оперировать бессмысленно, нужна только трансплантация органов. А Юра…. он… у него отказал мозг. Ты сама знаешь, что это значит.

– Надо отключать от аппаратов, констатировать смерть и в морг.

– Да, но он идеальный донор для второго. Будто родственник. Мы с Мартыновым не стали его отключать. Сейчас Коршунов разговаривает с матерью мальчика, пытается добиться разрешения на пересадку органов. Но судя по тому, какие из его кабинета доносятся крики, ничего у него не получается.

– Олег… Олег Евгеньевич поэтому бродит словно приведение?

– Олег, хоть и циник, но душой болеет за каждого пациента. Для него смерть пациента на операционном столе – это личная трагедия. Слышишь? – Юля погасила сигарету и спрыгнула с подоконника, – дверь хлопнула у главного. Пошли.

Мы направились обратно в ординаторскую. Вошли тихо, но главный врач заметил нас сразу и одобрительно кивнул, разрешив войти.

– А что, если я его прооперирую без ее согласия? – от его уверенного вопроса у меня по спине пошли мурашки. Неужели он готов рисковать своей карьерой ради жизни пациента?

– Не глупи, Олег. Ты прекрасно знаешь, что она может заказать повторное независимое вскрытие сына. И если там выясниться, что не хватает органов, тебя посадят. Да и клинику закроют.

– Но что-то же надо делать!? – он сжал кружку так сильно, что она треснула. И я машинально бросаюсь к нему, убираю осколки из ладони, облегченно вздыхаю, увидев, что порезов нет. Беру полотенце и вытираю холодный чай с его ладони и стола. Он смотрит на мои манипуляции, молча, отстраненно.

– Может, я с ней поговорю? – тихо предлагаю я.

– Да куда ты лезешь, девочка, – повышает на меня голос Олег. Он пригвоздил меня своим взглядом к месту так, что я и дышать перестала.

– Сбавь тон, Олег, – пресек его начальник. – Во-первых, контролируй себя, во-вторых, согласно протоколу, психотерапевт обязан побеседовать с матерями пострадавших. Так надо. Иди, Настенька, она в моем кабинете.

Я повесила на спинку стула влажное полотенцу, которое почем-то все еще держала в руках. И вышла из кабинета под пристальным взглядом Мартынова.

Я тихонько вошла в кабинет, где находилась мама Юрия. Женщина лет сорока пяти. Женщину выдернули прямо из дома, она в домашнем халате. Мать парня, лежащего сейчас под аппаратами в реанимации, не просто плакала, она скулила от боли.

Я налила стакан воды и поставила перед женщиной.

– Выпейте, пожалуйста, – сказала, присаживаясь на соседний стул. Не напротив, а намеренно рядом. Позиционно я с ней на одной линии, так проще общаться. Мы молчим. Я примерно знаю, какие вопросы ей задавал Коршунов, какие предложения озвучивал. Я не хочу их повторять. Ее ответ на эти вопросы я знаю. Мне нужно выяснить причину ее отрицательного решения.

6
{"b":"685803","o":1}