Девушка лежала без сознания, и я, не задумываясь и не обращая внимания на собственные увечья, поднял её на руки. Крис умолял меня этого не делать, но я не слушал.

Она была невинна, это было понятно по пятнам крови на матрасе. Она была напугана, и что бы там ни говорили друзья, тогда я был уверен, что девушка была жертвой, а не пришла по собственной воле. Друзья настаивали, что она шлюха. Вероятно, так было проще пережить случившееся. Саймон влиятельный человек, а она просто шлюха, игрушка для его забавы, и не надо ломать голову о несправедливости жизни. Можно же просто перешагнуть и идти дальше. И каждый из моих друзей пошёл дальше.

Кристиан Васкес, не заморачиваясь, продолжил жизнь отвязного ловеласа. Девчонки для него просто красивые вещи, а самое смешное, что их это устраивает.

Доминик Холт просто отгородился и вообще никогда больше не говорил об этом. Словно испачкал новомодные ботинки в дерьме, пытался тщательно растереть это дерьмо по асфальту, а на следующий день просто выкинул новомодные ботинки, чтобы вообще не вспоминать.

Киллиану пришлось сложнее всего. Это его отец был в том номере отеле, и Киллу никогда от этого не отмыться. Но он скорее переживает за собственную шкуру, а не за жизнь той девчонки.

Я злился на каждого из них. Быть может, злюсь и сейчас, не в состоянии принять очевидное – мне никогда её не найти. И мне вообще не стоит её искать, чёрт возьми!

– Приехали, – оповещает Крис, паркуясь возле самого причала уже в Милфорде. – Пошли?

Оглядываю гавань и тихие воды пролива Лонг-Айленд. Одинокая яхта пришвартована в паре десятков метров. Название на ней говорит само за себя: «Шоу».

Меня передёргивает. Яхта отца Киллиана. Друзья ждут нас там.

Открываю дверь, покидаю салон.

– Короче, ты понял, да? – прежде чем двинуться к яхте, останавливает меня Крис. – Киллиану ни слова!

– Понял.

Васкес хватает меня за плечо:

– Я серьезно, Брай. Ты зациклился на той девчонке, а Килл живёт с монстром под одной крышей. Он делает всё, чтобы просто выжить.

Угрызения совести неминуемо накрывают с головой. Я и правда зациклился и последний год почти не звонил друзьям, ссылаясь на загруженность в универе. Но я думал им лучше без меня. Обновлённый Брайан никому не нравился…

– Ладно, всё, забыли, – выставляю руки перед собой. – Я не стану поднимать эту тему.

– Тогда пошли, – Васкес ухмыляется. – Проведём, наконец, время вместе, как раньше. Я надеюсь, ты не разучился веселиться? – он поигрывает бровям.

Разучился. Да, я, черт возьми, разучился это делать. Но вслух ничего не говорю.

Друзья не понимают главного. Или понимают, но молчат, раз я тоже молчу. Крис просил меня бросить ту девчонку и поехать к матери. Я всё ещё чувствую его осуждающий взгляд, которым он сканировал меня на похоронах. У Криса приёмные родители, и, вероятно, именно его сильнее всех задел мой безрассудный поступок. Мог ли я изменить ситуацию, послушай его тогда? Возможно… А может и нет. Теперь это не имеет значения. Я сделал свой выбор. И теперь я ненавижу себя, ЕЁ, и тот чёртов вечер.

Друг двигается к яхте, а я, прежде чем идти, устало потираю лицо и вновь смотрю на залив и обветшалое здание яхт-клуба. Здесь уже давно не проводились парусные регаты, да и владельцы яхт покинули гавань, отправившись дальше по проливу в Сити-Пойнт. Всё здесь выглядит мрачным, а сияющая яхта Шоу смотрится довольно глупо.

– Ты идёшь? – зовёт меня Крис, замирая возле мостика.

Медленно приближаюсь к нему.

– Что здесь произошло? – киваю на причал. – Почему так пусто?

– Никому нет дела до яхт-клуба. Бывший владелец умер, а здание отошло городу. Но в Милфорде полно старых зданий, и никто не хочет возиться ещё и с этим.

– Ясно, – задумчиво отзываюсь. Раньше мы с сестрой Оливией частенько здесь бывали, и всё выглядело намного лучше.

Или когда в твоей жизни не случается ничего плохого, всё вокруг кажется ярче и красочнее?

– Ладно, пошли, – отклеиваю свой взгляд от тихих вод Лонг-Айленда и поднимаюсь на борт вслед за Крисом. Мы проходим на верхнюю палубу, где нас дожидаются друзья.

Они, конечно, в сопровождении девушек, которые видимо будут скрашивать этот вечер. Выражение Криса «проведём время как раньше» начинает обретать смысл.

И, может, это не худший вариант…

– Поговори со мной, Тай. Следующий шаг очень-очень важен, ты понимаешь? – мягко зовёт меня Джоанна – мой психотерапевт.

Киваю, не отрывая взгляда от собственных ногтей, которые время от времени колупаю. Что я ещё могу сказать? Последние три года я только говорю и говорю с ней, рассказываю, вспоминаю, но легче не становится.

Нет, мне не легче. Особенно сейчас, когда необходимо вновь вернуться в университет и покинуть свою безопасную крепость отрешённости от окружающего мира.

– Тебе придётся это сделать, – с вызовом бросает она, и мне приходится поднять на неё взгляд.

– Вот только не надо этих игр, миссис Джонс. Я прекрасно знаю, что мне нужно вернуться, чтобы окончить последний курс. Но я уже отправила документы в другой вуз, и меня приняли… В общем, я не пойду…

Осекаюсь. Она прекрасно знает, куда я не пойду.

– Какой ты выбрала? – ловко меняет тему Джоанна.

– Обычный, – пожимаю плечами. – Не Лига Плюща, конечно. Самое главное, что там есть архитектура, остальное не важно. Важно лишь год… потерпеть.

Миссис Джонс дарит мне кроткий взгляд, который граничит с жалостью, и я невольно кривлюсь. Ненавижу это.

Она откладывает шариковую ручку, которую всё это время перебрасывала из руки в руку и, сцепив пальцы в замок, укладывает кисти и локти на стол. Не лучшая поза, если честно. Сейчас начнётся новый круг допроса, бесполезных разговоров, а я так устала…

– Ты же понимаешь, что тебе придётся общаться, Тай? Со сверстниками, такими же студентами, как и ты. Заводить новых друзей!

– У меня нет проблем с дружбой, – одёргиваю её.

– Ты знаешь, о чём я говорю, – она мягко улыбается. – Ты красивая девушка, Тайлер, и у тебя будет много поклонников, воздыхателей. Что ты будешь делать с этим? Давай это обсудим?

Хороший вопрос.

А что я буду с этим делать?

Нет, не то чтобы я не задавала его раньше. Задавала. Много-много раз. Просто ответа я так и не нашла.

– Совсем не обязательно, что меня кто-то будет замечать, – вновь пожимаю плечами. – Я буду жить в женском общежитие, посещать лекции, обходить стороной вечеринки, и год в итоге пролетит незаметно.

Она кивает, выслушивая мой самообман.

– Хороший план, Тайлер, – подбадривает меня. – Только вот чем отличается это от твоего домашнего заточения? Мой план состоял в том, чтобы ты уже начала жить. А не сменила одну темницу на другую. Пойми же, наконец, твоя болезнь психологическая, а не физиологическая. Ты не покроешься чёрными пятнами, если кто-то дотронется до тебя. Не исчезнешь и не растаешь. Прикосновения чаще бывают приятными. То, что случилось с тобой, это, скорее, исключение из правил.

– Я знаю, я работаю над этим, – поспешно вставляю, не желая слушать то, что слышала на протяжении последних трёх лет.

Я, конечно, люблю Джоанну, и она хороший врач, но её маниакальное желание меня починить почти всегда вносит диссонанс в мою размеренную жизнь.

Почему я согласилась на психотерапевта? Из-за отца, в первую очередь. Из-за таблеток во вторую. Последний рецепт Джоанна выписала месяц назад. Она считает, что мне больше не нужны успокоительные, а мне они нужны. Особенно сейчас…

– Хорошо, – тихо вздыхает миссис Джонс, глянув на изящные часы на запястье. – У нас осталось пять минут и давай поговорим о том парне.

– Но мы говорили. Много-много раз, – закатываю глаза.

– Дверь в комнату с грохотом открылась, ворвались неизвестные, – начинает она, будто бы не слыша меня. – Что дальше?