Ее всегда отличала легкость походки. Один из пациентов как-то сказал: «Софья Андреевна порхает, как бабочка, по клинике, окрашивая всё вокруг яркими красками. Более грациозной женщины я еще не встречал. Двигаться на высоких каблуках с такой бесконечной легкостью дано отнюдь не многим женщинам!» С тех пор многие за глаза стали ее ласково называть бабочкой. Она всегда располагала к себе не только пациентов, но и многочисленный персонал клиники. Коллеги охотно делились с ней своими проблемами и сокровенными тайнами, когда в их жизни наступали непростые времена и возникала острая необходимость излить душу.

Она всегда всем улыбалась при встрече, интересуясь, всё ли у человека хорошо. Причем ее вопросы всегда были искренними, а не для галочки, и люди, чувствуя это, вели себя с ней предельно открыто.

Ее нельзя было назвать роковой красавицей, воспламеняющей мужские сердца одним только взглядом. Совсем напротив, ее красота была нежной и спокойной. Она была подобна полевой ромашке, которая прекрасна сама по себе и не требует сравнения с другими изысканными цветами. Ее большие зеленые глаза с черными бархатными ресницами и всегда аккуратно уложенные блестящие каштановые волосы подчеркивали белизну ее кожи, а естественный легкий румянец придавал ее лицу какую-то детскую невинность.

Сейчас она направлялась к главному врачу клиники, и на ее лице читалась крайняя озабоченность предстоящей беседой.

– Поверьте, Софья Андреевна, я действительно не могу не восхищаться Вами, как Специалистом с большой буквы и человеком с огромным сердцем. Я вижу, как Вы стремитесь обогреть каждого ребенка и помочь всем детям, попадающим в Ваши руки, но я не в силах сделать в рамках нашего лечебного учреждения то, что Вы просите. Даже если предположить, что мы с вами общими усилиями найдем спонсора и оборудуем Вам кабинет согласно Вашей методике, в лучшем случае и меня и Вас уволят за недопустимые и не прошедшие согласования и многочисленные апробации эксперименты над детской психикой. Вы же, как никто, должны меня понять, – в очередной раз тактично ответил Софье «нет!» Степан Филиппович – главный врач клиники, в которой она работала клиническим психологом вот уже семь лет.

Собственно говоря, она уже не надеялась на положительный ответ, и сейчас была не более чем финальная попытка с ее стороны получить разрешение на размещение акустической комнаты для реабилитации детей, ведь у Софьи появился реальный спонсор, который был готов оплатить дорогостоящее оборудование.

Она понимала Степана Филипповича, который не готов был, подобно Дон Кихоту, сражаться с ветряными мельницами нашей системы здравоохранения. Он прекрасный специалист, кардиохирург, спасший многие детские жизни. Сейчас он продолжал проводить операции, но уже намного реже. В свои пятьдесят пять лет он заработал себе артроз суставов и, каждый раз отстояв в операционной по восемь-десять часов, выходил и в прямом смысле валился с ног. Весь следующий день он с трудом передвигался по клинике с перебинтованными коленями, но при этом никогда не говорил коллегам о том, как сильно его мучает недуг, однако все знали и относились к нему с заслуженным уважением. Софья понимала, что Степан Филиппович действительно бессилен в данном случае, и для нее наступило время искать альтернативные решения.

– Спасибо, Степан Филиппович, за всё! Я горжусь, что мне пришлось работать с Вами все эти годы. Вы прекрасный человек и справедливый руководитель, – с такими словами она достала из папки заранее заготовленное заявление об увольнении.

Это решение было осознанно. Может быть, она никогда бы не решилась уйти из своего отделения, если бы не череда событий, подтолкнувших ее к этому.

– Сонечка! – прочитав ее заявление, начал Степан Филиппович и, сняв очки, по-отечески посмотрел на нее. Возраст тронул паутинкой морщин кожу вокруг глаз, только подчеркнув их чистоту и ясный голубой цвет. Я знал, что когда-нибудь наступит такой момент, когда ты решишь уйти, и я понимаю, сколько сомнений было в твоем сердце, прежде чем ты приняла это решение. Я уверен, оно правильное. И запомни, ты никого не предаешь и не бросаешь, ты просто выросла из стен этой клиники и сможешь помочь еще бόльшему количеству людей. Ты, подобно бабочке, должна парить на свободе, а не биться крыльями в стеклянной банке.

Совершенно вдохновленная и чувствующая поддержку человека, чье мнение для нее было крайне важным, она побежала к своим пациентам. Ведь ей предстояло закончить множество дел перед тем, как уехать туда, где ее уже ждали…

В каждом из ее маленьких пациентов скрывался целый волшебный мир, бесконечные вселенные – необъятные и прекрасные. Многие из них сейчас были с надорванными крылышками и с банками грязных красок, вылитых на их когда-то солнечные миры, которые предстояло отмыть, и, к сожалению, это не всегда удавалось легко. К каждому из них, как к замочку, надо было найти золотой ключик доверия, попросить испугавшуюся травмированную душу открыться и оправдать ее доверие, помочь внутреннему миру снова стать солнечным, ярким и готовым к приключениям под названием «жизнь».

Она сидела в кабинете и в ожидании своего маленького пациента перебирала детские рисунки, которые уже не умещались на стенах.

Сколько чувств, боли, радости, счастья заложено в них! А на первый взгляд они могли показаться просто каляками-маляками.

Каляки-маляки. Вспомнив эти слова, Софья невольно улыбнулась и отвела взгляд на окно. По нему стекали крупные капли дождя. Сквозь приоткрытое окно апрельский дождь наполнял кабинет свежестью просыпающейся после зимнего сна природы, пением птиц и ни с чем не сравнимым ароматом мокрых молоденьких листочков, только начинающих распускаться и раскрашивать серый город сочными весенними красками…

Это было уже так давно – восемь лет назад. Она сидела за столиком в уютной хипстерской кафешке и, как сейчас, любовалась крупными струями дождя, которые с характерным шумом, стремительно бежали по стеклу. Слушая его музыку и попивая горячий шоколад, она чувствовала себя невероятно умиротворенно и уютно. На столе остались лежать разбросанные разноцветные карандаши и несколько белых листов бумаги. Ей вдруг захотелось что-нибудь нарисовать, и вскоре на белом листе развернулась радуга, появились маленькая принцесса в короне, как любят рисовать все девочки в детстве, и рыцарь на белом коне, скачущий к своей даме сердца. Посмотрев на рисунок и немного подумав, она взяла желтый карандаш

и дорисовала коню рог, преобразив его в сказочного единорога. В этот момент над Софьей склонилась чья-то фигура, и приятный мужской голос неожиданно произнес:

– Какая замечательная каляка-маляка! Я узнал в этом каляке на рогатом коне себя, а Вы, видимо, та самая маляка в короне?

Не ожидая приглашения присесть, незнакомец прыгнул на стул перед ней и широко улыбнулся.

От такой неожиданности она искренне рассмеялась.

– Михаил, – сказал он и протянул ей три тюльпана, появившихся, словно из воздуха, в его руке.

– Софья, – ответила она, принимая цветы.

– Я хочу узнать о Вас как можно больше, прекрасная принцесса – маляка! – обезоруживая своей милой улыбкой и поправляя небрежно спадающие на лоб отросшие волосы, сказал он.

– Тогда расскажите мне о себе, принц – каляка! – принимая игру, сказала она в ответ.

– С удовольствием! Я музыкант, который только что обрел свою Музу. Вы любите музыку, Софья? – спросил Михаил.

– Конечно! Разве можно не любить музыку? – удивилась она.

– Тогда я смогу многое Вам показать, ведь впереди у нас целая жизнь, и каждый день нам предстоит открывать всё новые мелодии вместе! Хотите, я сыграю для Вас прямо сейчас? – неожиданно спросил он и, не дожидаясь ответа, вскочил со стула.

Взяв скрипку и подсоединив ее к своей акустической системе, он начал играть «Времена года» Антонио Вивальди в современной рок-аранжировке.