– Сергей!

– Вот давай, топай для массовки. Барышня, – обратился он к Соне, – ключ-то где?

Соня пожала плечами.

– Приехали! Даже гипотетически? – Развёл руками Ласточкин. – Зинченко, мастер-рукодел, иди глянь на эту дверь, как можно её закрыть. Пасечкин! – Крикнул Ласточкин. – Где участковый-то? Хватит дрыхнуть. Здесь то стреляют, то ещё хрень какая-то, а ему хоть бы хны. Иди патрулируй периметр, пока мы осматриваемся! – Скомандовал Иван Гаврилович, когда увидел заспанного участкового.

Мужчины выдвинулись в скрытый сумраком коридор, здесь тишина гулко выдавала все звуки. Они напряжённо оглядывались. Ласточкин сделал знак рукой и приоткрыл железную дверь, оттуда потянуло сыростью, запахло мышами и засквозил ветер, но в темноте не было ничего видно. Зинченко осмотрел дверь, потыкал в навесные петли пальцем и через минуту принёс замок.

– Чего здесь думать? – Тихо спросил он и надёжно запер засов.

Вскоре все коридоры были обследованы, накрытый стол манил к себе аппетитными ароматами и люди потянулись ужинать.

Все сидели вокруг стола, понуро ковырялись в тарелках и перекидывались незначительными фразами.

– Нет, – бросила на стол полотняную салфетку Зинаида Ильинична, – такое впечатление, что ничего не происходит! В доме полно полиции, так сказать, а мы все в опасности! Вот что вы мне можете сказать на этот счёт? – Она с прищуром посмотрела на Ласточкина.

Иван Гаврилович с сожалением отложил вилку, только он один ел с видимым удовольствием и взглянул на женщину.

– Медам, я больше всего хотел бы, чтобы этот ваш родственник купил себе дом где-то в другом месте, и я никогда не знал вашу семейку. Но так сложились звёзды! Я что могу сейчас сделать? Обползти по-пластунски весь дом по периметру? Или закричать «пиф-паф злодей выходи»? Давайте лучше каждый из вас подумает, кто может так хорошо знать это, с позволения сказать, родовое гнездо. Соня и ты, Дмитрий Антонович, вы тоже покумекайте! Вы ж с этих мест. Что? Кто? – Ласточкин протянул Соне тарелку. – Милая моя и чудесная кулинарка, насыпь мне ещё горяченького, мне на сытый желудок лучше думается.

– А где этот-то? – Вася Потёмкин поводил головой из стороны в сторону. – Ну, итальянец?

Все присутствующие за столом переглянулись.

– А нет его! И давно? – Сам у себя спросил Ласточкин.

– Да с утра никто не видел, после смерти актрисы. – Поднялся с места Береговой. – По дому ходили, тоже его не видели.

– Так, а из комнаты куда он направился? – Ласточкин резко встал. – Как вы мне все надоели.

– Он, по-моему, выходил на лестницу. Может быть, направился на улицу.

– Надеюсь он на родину утопал. – Зло кинул Ласточкин. – Где мне этого Чиполино итальянского искать теперь?

– Иван Гаврилович давай мы с Васей пошукаем немного? – Береговой встал из-за стола. – Мы по-тихому, всё равно на обход собирались.

– Юра, ты свой героизм прибереги! У Васьки жена с дитём маленьким, а тебе ещё рожать! Ну в смысле, – запутался в словах Ласточкин, – ну ты меня понял!

– Давайте рассуждать здраво! Если бы с ним всё было в порядке, то он давно был бы здесь. – Сказал молчавший до сих пор Данила. – Я предлагаю сворачивать этот ужин, выключать свет и послушать, что будет происходить за окнами. Иван Гаврилович, можно с вами на кухне переговорить?

Они вышли на кухню, Данила достал свой телефон и включил экран.

– Никто к дому с того времени, как я камеры понатыкал не подходил. Если бы итальянец пытался позвать на помощь, мы бы увидели. Остаётся одно, либо это он Анну убил, либо с расстройства побежал на улицу и сам попал в беду. Как только всё затихнет, я думаю наш деятель объявится. Я посижу тихонько в уголке с телефоном и посмотрю. Не против?

– Да я только за! Я начальству звонил, они сказали держаться, сейчас пытаются снарядить нам на помощь ещё спецов. Но там такая топь вокруг, что кроме нас ещё кучу людей спасать надо! – Ласточкин развёл руками. – Пойдём чаю хлебнём и гасим свет. Искать итальянца, чтоб его, будем с утра.

Вернувшись в гостиную, они увидели, что Зинаида стоит посреди комнаты с бокалом в руке и с какой-то папкой в другой.

– Это чего у вас такое? – Спросил Ласточкин.

– Это секрет! – Игриво протянула она.

– Ой загадочная вы моя, – не меняя выражения лица, сказал Иван Гаврилович, – вы бы с коньяка на чай переходили уже, а то мы ночью от перегара задохнёмся.

– А мы что спать вместе будем? – Подняла брови Зинаида.

– Ну не конкретно мы с вами, – Ласточкин смерил её взглядом и чуть посторонился, – но, вообще, всем предполагалось спать в одном помещении.

– А я хочу отдельную комнату!

– Милости просим! У вашего родственника большой дом и все комнаты свободны.

– Ну я же боюсь одна. – Зинаида скривила губы.

– Ну тогда милая моя, давайте мне папочку и прикладывайте свою пятую точку вот на ту софу. Там и ножки можно вытянуть и спать обособленно будете.

Зинаида послушно отдала Ласточкину папку, а сама направилась к дивану.

– А вы её где взяли, милая моя?

– А вон там кусок кладки отвалился, я и вытянула. Она там стояла.

– Всё интереснее и интереснее.

Иван Гаврилович раскрыл папку, оглядел присутствующих и подозвал Лизу.

– Пошли пошушукаемся в наш полевой штаб. – Сказал он ей.

– Я тоже шушукаться с вами пойду! – Рядом возник Данила.

– Куда ж без тебя. Баранки вон захвати, а ты девочка – чаю горячего. Устал я сильно.

Когда Лиза вошла в каморку, куда её позвал Ласточкин, она застала его за разглядыванием бумаг. Данила примостился в самом углу и созерцал экран мобильника.

– Садись! – Ласточкин похлопал по стулу рядом с собой. – Чего, никуда тебя одну не отпускает?

– Давайте ближе к делу! – Твёрдо сказала девушка.

– Расскажи-ка мне девонька о семье Красуцкого. А то я здесь такие интересные бумаги нашёл, что прям всё с новой стороны открывается.

– А что там? Можно узнать? – С любопытством спросила девушка.

– Отчего же нет! – Ласточкин развёл руками. Вот смотри, в завещании указано, что всё движимое и недвижимое имущество, которое принадлежит Красуцкому после его кончины будет принадлежать предъявителю какого-то документа, который подтверждает то, что, – Иван Гаврилович запнулся, – короче! Тому, кто докажет, что именно про него в завещании написано, а отгадка на этот вопрос хранится у нотариуса. Здесь даже сказано к кому пойти!

– А так можно? – С любопытством спросила Лиза.

– Да фиг его знает. Дела наследственные это такая муть, что даже думать об этом страшно! В связи с вновь открывшимися деталями, можешь мне поведать про семью Красуцкого. Ну кто у него кроме Юлии-то был?

– Дети от первого брака. Настя, правда, живёт в Голландии, Петя окончил институт и уехал на практику, а Галя – свободный художник, постоянно ездит с выставками, постоянно где-то и никто не знает где. С Галей у Алексея Даниловича было больше всего проблем.

– Почему? – Ласточкин поднял глаза.

– Она самая старшая, очень болезненно переживала смерть матери, после этого правда стала писать картины и ездить по миру. А была талантливым экономистом, блестяще защитила диссертацию, ей прочили великое будущее, но в один день она закончила все дела и, написав заявление, уволилась с работы. Это произошло в день свадьбы Алексея Даниловича и Юлии и через три года после того, как умерла его жена. Галя устроила страшный скандал, она пришла на свадьбу, мрачно пила в углу, а потом, взяв микрофон для поздравлений, высказала всё о Юлии и своём отце. Конечно, это постарались загладить, но праздник был испорчен. Вот так. – Лиза покосилась на Данилу, который не отрывался от экрана.

– А другие дети?

– Настя с тех пор как завела семью, совсем охладела к папе, сестре и брату. Насколько я помню, она приезжала к отцу с мужем всего один раз, чтобы показать дочь, – Лиза помолчала, – Петя ветреный мальчик, но благо Алексей Данилович состоятельный человек, и его сын может себе позволить выбирать путь в жизни. Он приезжал, уезжал, прекрасно относился к Юлии, звонил сёстрам, и, как ни странно, даже Галя с ним общалась, и он постоянно её навещал. Но ветреность его не состояла в том, чтобы ничего не делать. Напротив, он умный, много чего знал, но хватался за всё сразу, и как что-то ему надоедало, то брался за какие-то другие вещи. – Лиза пожала плечами.